Нулевой день (ЛП)

Он кивнул и поморщился от боли. Слухи о папином криминальном прошлом оказались правдой.

— Она сопротивлялась... я не хотел... пистолет выстрелил. Пуля вошла в позвоночник.

К горлу подкатил ком. Я думала, Бенто выбрал маму случайно, как одну из тысяч женщин богатого сословия, и никак не могла понять, по какому стечению обстоятельств эта участь выпала именно ей. Будто маме изменило везение, будто её жизнь закончилась тогда, когда от неё отвернулась удача.

Но она и была мишенью.

— Почему ты позволил мне мстить? Почему ничего не сказал?

— Я собирался. Так много раз. Но боялся, что ты меня возненавидишь. Так этот обман и затянулся.

Его откровение поразило меня больше, чем всё, что я сегодня видела.

— Я думала, они похитили её, потому что были алчными, как свиньи!

И перерезала сыновей Бенто, как свиней. После долгих пыток.

— Нет. Они хотели отомстить.

Оливера никогда бы не оставили это просто так. Из-за моего отца. Внутри вскипел гнев.

— Ты начал это... из-за жадности. Мама умерла из-за тебя! Её родители умерли из-за тебя!

— И я попаду в ад за свои грехи, — сказал он будто сам себе, — и буду разделён с ней навеки.

Я и дальше буду преследовать членов семейства Оливера, но больше не буду с ними играть. Они просто мстили за близкого человека.

Как и я. Их преступление такое же, как и моё.

— Я хотела наказать виновных в её смерти, — я сжала кулаки, — так почему бы мне не убить тебя?

— Думаю, это и само собой произойдёт, дочка, — прошептал он.

Очередной толчок. Мощнее, громозвучнее... и продолжительней.

— Оставь меня, — приказал папа, — беги в комнату безопасности!

Земля уходит из-под ног. Я добираюсь до входа, но дверь открыть не могу. Стена покосилась, и её заклинило.

Кругом грохот и скрежет. Я подняла взгляд, и тяжело сглотнула. Лестница шатается. Потому что всё здание шатается.

Оно раскачивается из стороны в сторону всё сильнее и сильнее, пока не начинает... рушиться.

О, meu Deus, сейчас всё это грёбаное строение завалится к чертям!

Сверху лавиной посыпались обломки, поднимая клубы пыли. Я съёжилась, прикрывая руками голову.

Полная темнота.

Когда грохот обвала стих, раздался одинокий звук удара. От пыли, повисшей в воздухе, спёрло дыхание.

— Папа? — я закашлялась и натянула футболку на лицо, чтобы дышать через ткань — Папа, ответь.

Ничего. Я вытянула телефон, включила фонарик и похолодела от того, что увидела.

Вокруг меня (и даже надо мной) нагромождённые обломки образовали безупречный кокон.

Сквозь него пробился один единственный камень.

Который проломил моему папе голову.

Я каким-то чудом осталась цела и невредима.

Правосудие (XI)

Также известна как: Справедливость.

Силы: кислотный плевок и умение летать. Сверхвосприятие органами чувств, сверхчеловеческая сила, ускоренная регенерация, ночное видение. Огнестойкие крылья могут замаскировать её, слившись с окружающей средой.

Особые навыки: маскировка.

Оружие: бритвенно-острые когти на кончиках крыльев и бичевальный кнут.

Изображение на карте: крылатая демоница с завязанными глазами, которая в поднятой правой руке держит кнут со стальными шипами, а в опущенной левой – весы.

Символ: тёмно-синие весы.

Отличительные характеристики: у неё жёлтые белки глаз и удлинённые зелёные зрачки. Также имеет втяжные когти и крылья, как у летучей мыши. Перед нападением на врага начинает трепетать крыльями и скрести острыми когтями, создавая дребезжащий звук.

До Вспышки: дочь музейного смотрителя из Египта, приехавшего в Штаты на долговременную выставку.

Только взгляните на эти огни! Дикторы новостей лишь о них и говорили, пока все каналы не отключились.

Пурпурные, розовые и зеленые разводы волнами катятся по ночному небу. Красиво просто до слёз.

С улицы доносятся ахи-вздохи соседей. Большинство из них – американские мажоры; все они смотрят на меня, как на пустое место. Но мне не привыкать.

Мои родители так ведут себя всегда.

Но сейчас я не чувствую к ним привычного презрения... потому что сегодня у нас есть кое-что общее.

Мы все упиваемся этими огнями.

Я и не знала, что в это время года можно увидеть полярное сияние. На него можно смотреть вечно. Я поправила очки с толстыми стёклами. Интересно, родители тоже наблюдают за этим зрелищем, отрываясь на крутой корпоративной вечеринке?

Я как всегда сижу с маленькой сестрёнкой Фебе. Мне вспоминаются её серьёзные карие глаза, пухлые щёчки, детская шепелявость, я и решаю вернуться в наш съёмный дом, чтобы вывести её на улицу. Она играет в компьютерные игры на подвальном этаже, и сама никак не увидит, что творится в небе.

Фебе – единственный в мире человек, которого я люблю, единственная, на кого не смотрю с привычным пренебрежением и враждебностью. И она никогда не называет меня прозвищем, что каким-то образом преследует меня из страны в страну: Злоба.

Я вздохнула. И направилась к дому, без конца оборачиваясь через плечо. Но, оказавшись у дерева с широкой кроной, остановилась потому что не смогла заставить себя выпустить из виду эти огни...

Вдруг верхнюю часть спины пронзила боль. Что это?

Не важно! Всё что мне сейчас хочется – смотреть в небо... По телу пробежала ещё одна волна боли. Ноги подкосились, и я упала на колени.

Мне с трудом удалось крикнуть:

— П-помогите!

Но все ближайшие соседи зачарованы огнями.

Такое ощущение, будто мою кожу что-то прокалывает, только изнутри. Она... разрывается!

Я слышу чавкающий звук, словно что-то проклёвывается наружу.

Накатила тошнота, и меня вырвало чем-то чёрным прямо на тротуар. Одежда затрещала, и в воздухе передо мной забились чёрные липкие окровавленные штуки. Я завопила и попятилась назад.

Они меня преследуют! Я не могу убежать. Я поёжилась – и они остановились. И затрепыхались, когда я попыталась подняться на ноги. Потому что они... прикреплены к моему телу? О боже, они растут из моей спины!

Я аж рот открыла от потрясения. Эти штуки, разворачивающиеся вокруг меня...

— Крылья.

Огромные, по форме, как у летучей мыши, точно из тех снов, что преследуют меня сколько себя помню.

Но огни в небе... как же хочется ещё на них посмотреть!

Крылья расправились, загораживая вид на единственное, что мне хочется видеть. В ту самую минуту, когда я поняла, что схожу с ума, крылья плотно меня окутали.

Тугой оболочкой.

Я хочу на волю! Эти дурацкие штуки не дают мне полюбоваться огнями! Чтобы освободиться, я вонзила ногти в бархатистую поверхность, и меня снова пронзила боль. Неужели ногти стали острее? Сероватая внутренняя сторона крыльев оказалась чувствительной, словно кончики пальцев.

Я начала брыкаться, толкаться. Кажется, прошла вечность прежде, чем я смирилась и перестала сопротивляться.

Между тем зачарованность огнями начала угасать. Мной овладела потребность добраться до Фебе. Что если она поднялась наверх и поняла, что осталась одна?

Я мысленно приказала своим новым конечностям втянуться обратно... не помогло. Я заточена внутри них, как гусеница в коконе.

И, как гусеница, я начала меняться.

Линять.

Даже в полной темноте я почему-то всё вижу – в сущности очки теперь не то что не помогают зрению, а напротив мешают. Я просто раздавила их в ладонях. Впервые глядя с безупречной чёткостью, я наблюдаю, как мои ногти вытягиваются в длинные острые когти, а кожа покрывается чешуёй.