Страница 9 из 74
Но «великолепной четверки» не было, потому я попросила парня прекратить делать из себя посмешище. Сказала, что торчать здесь просто глупо с его стороны, пообещала, что кто-то из тех, с кем он разговаривал, непременно расскажет об этом завтра всей школе. И тогда над ним будут издеваться все четыре факультета... Все мои доводы были бессильны - Снейп так и продолжал стоять на месте, не говоря ни слова. В свете факела были видны только пылающие черные глаза на бледном лице. Заглянув в них, я вдруг растеряла все слова. Он не шутил: я могла сейчас пойти спать, могла позвать учителей, могла обратиться к старшекурсникам, могла попросить кого-то из парней выгнать его с нашего факультета, могла пожаловаться на него старосте. Он был в полной моей власти - у меня в распоряжении имелась масса способов помешать ему доставлять беспокойство мне, Лили, или кому бы то ни было. Слизеринец прекрасно понимал это, но решительный огонь в его черных глазах говорил, что он не сойдет с места, даже если ему действительно придется простоять у нас под дверью всю ночь. Его не волновало ничто и никто на свете - ни Филч, ни Дамблдор, ни даже все четверо Основателей вместе взятых были не властны сейчас над ним. Насмешки, осуждение, наказания по-видимому ничуть не страшили мрачного помешанного на учебе парня, к которому я до той поры не питала ничего, кроме неприязни. Значение для него имела одна Лили. Тогда-то я и поняла, что он и в самом деле в нее влюблен, причем, отнюдь не так, как влюблен в меня Эдвин Блетчли и даже если Лили поступит с ним также, как поступила с Эдвином я - это ничего не изменит в его чувствах к ней...
Вернувшись в спальню, я разбудила Лили, сообщила ей о поставленном Снейпом ультиматуме и посоветовала ей все же выслушать его, иначе он, чего доброго, и вправду проторчит под дверью до утра. Сначала Лили отказывалась выходить и я долго доказывала ей, что оскорбленный портрет того и гляди поднимет переполох на всю школу и тогда гриффиндорцы тоже окажутся в смешном положении. В конце-концов Лили неохотно согласилась со мной и вышла из спальни. Не знаю, о чем они со Снейпом говорили, но она вернулась очень быстро, минут через десять, легла в кровать и почти сразу уснула. Я же пролежала без сна почти всю ночь, думая о том, что будет завтра. Те, кто сегодня видел Снейпа под портретом, точно не станут держать язык за зубами.
Назавтра, как я и предсказывала, Снейпа встретили за завтраком язвительными насмешками и упреками со стороны всех четырех факультетов. Смотрелся он, надо сказать, далеко не лучшим образом. Он был еще бледнее обычного, и хотя пытался держаться холодно и невозмутимо, но дрожащие губы и покрасневшие глаза выдавали его с головой. В рот бедняга не взял ни кусочка, как и за обедом и за ужином. Позднее я узнала от Эдвина Блетчли, что после завтрака в слизеринской гостиной ему устроили грандиозные разборки за то, что он едва не подвел весь факультет, рискуя быть пойманным вне спальни в неположенное время. В результате всего этого к вечеру Снейп выглядел настолько раздавленным, что мне даже захотелось посочувствовать ему. Поразмыслив немного, я все же отказалась от этой мысли. Насколько мне известно, потом он еще несколько раз пытался попросить у Лили прощения, но потерпел неудачу. Я же к тому времени была слишком занята своими собственными проблемами…
Перед окончанием пятого курса Эдвин снова предложил мне свое покровительство. Вначале у меня возникала мысль посоветоваться по этому поводу с Лили. Но прекрасная Эванс, наконец, начала постепенно сближаться с Джеймсом Поттером и я не хотела отвлекать ее своими проблемами. Джеймс был самым красивым и популярным парнем в Хогвартсе и как раз под стать лучшей из девушек. Весь Гриффиндор затаив дыхание следил за развитием их романа. Наконец-то начали сбываться мечты их друзей и знакомых, которые так долго надеялись, что эти двое когда-нибудь будут вместе…
Да и вообще, говорила я себе - почему я должна думать о мнении Лили? Кто, кроме меня может распоряжаться моей жизнью? И я приняла предложение Эдвина. Я сочла, что это будет для меня выгодным, к тому же, несмотря ни на что, Блетчли мне нравился. Я испытывала к нему колоссальное физическое влечение, хотя и понимала, что наследник чистокровного рода никогда не женится на мне. Сделка с совестью представлялась мне не таким уж ужасным и недостойным делом в сравнении с преимуществами, которые мне сулили отношения с Эдвином. Наша связь продолжалась до конца первой войны. Лили вышла замуж за Джеймса Поттера и работала вместе с ним в Ордене Феникса, вскоре у них родился сын. Блетчли, хотя и был на стороне Темного Лорда, в ближний круг не вошел. Как и я, он предпочитал соблюдать разумный нейтралитет. От него я еще несколько раз слышала имя Снейпа, сделавшегося одним из ближайших сподвижников Того-Кого-Нельзя-Называть, а потом...
Потом была поездка в Уимблдон, где я и встретила Ричарда - моего будущего мужа. Оказалось, что у магловских аристократов, в отличие от магов, куда меньше амбиций, а состояния их куда больше. Сперва я очень настороженно относилась к возможности брака с маглом, однако позже мои родители все же сумели меня убедить, что для дочери шотландского фермера потомок пэров и член Палаты Лордов - отнюдь не худший вариант. Кроме того это давало еще и неплохой шанс укрыться от разгорающейся в магическом мире войны. Да, мне хотелось безопасности и спокойствия. Во мне никогда не было легендарной гриффиндорской смелости, даже не знаю, о чем думала Шляпа в тот момент, когда мне ее надели на голову. Лили наверняка осудила бы меня, ведь я снова изменила своим принципам, только вот ее мнение уже давно не волновало будущую леди Харгрейв-Уилсон.
Безусловно, после свадьбы мне пришлось открыть Ричарду, кто я такая. Он, конечно, не пришел в восторг, но и особого недовольства не выразил. Тут я снова убедилась в том, какая все же замечательная вещь - благородное происхождение. Какой-нибудь простолюдин, рабочий или простой обыватель, узнав, что его жена - волшебница, быть может, потребовал бы развода или стал издеваться над ней, что, как мне рассказывала Лили, проделывал отец Снейпа со своей женой. А для Ричарда - потомственного лорда, превыше всего было его достоинство и фамильная гордость, поэтому он предпочел смириться…
После первого падения Того-Кого-Нельзя-Называть, я частично вернулась в магический мир. Мой роман с успевшим жениться и благополучно открутившимся от всех подозрений Эдвином Блетчли возобновился. О Северусе Снейпе я узнала, что Дамблдор устроил его на работу в Хогвартс. В дальнейшем я слышала много всего, но ни разу в связи с ним не упоминалось имя ни одной женщины. Я была уверена, что он не забыл Лили и по-прежнему продолжает любить ее. Всех подробностей его шпионской деятельности и истории с убийством Дамблдора я не знала, потому что большую часть Второй войны провела за границей со своим мужем. Тем не менее, читая в наших магических газетах обвинения в его адрес, я все же сомневалась в их истинности. Слишком глубоко врезалась в мою память та ночь, когда мальчик, которого я всегда не любила, принудил меня сжалиться над его любовью. И я сделала это, потому что видела своими глазами, что это настоящая, истинная любовь…
Когда же сын Лили открыл всем правду - я удивилась меньше, чем кто бы то ни было. Вокруг меня все восклицали: «Ну, кто бы мог подумать, что он способен на такое ради любви!» - я только улыбалась, вспоминая, как много лет назад, ночью, возле входа в гриффиндорскую гостиную увидела собственными глазами, на что можно пойти во имя этого чувства…
Сейчас мне время от времени снятся необычные сны, в которых я часто вижу Ричарда, стоящего в хогвартской форме у портрета Полной Дамы и заверяющего кого-то, что он не стронется с места до тех пор, пока Мэри Макдональд не согласится с ним поговорить. Порой в этих снах Ричард превращается в Эдвина. Но я знаю, что это просто сны. Я ведь никогда не ценила свои принципы так высоко, как Лили Эванс. А оба моих мужчины - и Ричард и Эдвин слишком рассудительны и благоразумны для подобных поступков…