Дело Лонгботтомов

Он вернулся к прерванному занятию. Стало совсем тихо, только из гостиной доносились преувеличенно бодрые голоса — по телевизору шла реклама.

Барти стоял посреди комнаты, держа руки в карманах. Рабастан аккуратно сложил газету и сунул в карман, потом вышел и вернулся с пальто, перекинутым через руку, такой спокойный, словно собирался отправляться на судебное заседание.

Внезапно Руди оторвал взгляд от миссис Корлетт, поднял голову и стал настороженно к чему-то прислушиваться. Потом вскочил на ноги.

— Из дома, быстро! К пруду, куда угодно. Вещи к черту, потом вернемся, если что. Выходите скорей!!

— Ты дерганый какой-то сегодня. Да что случилось? — Рабастан сморщился.

— Не знаю. У меня плохое предчувствие. Шевелитесь!

С палочкой в руках, на бегу вызвав из прихожей куртку, он кинулся через кухню к двери в сад. Они побежали следом.

Но стоило ему прикоснуться к дверной ручке, как дальше все случилось мгновенно. Пронзительно взвыло сигнальное заклятие и рассыпалось снаружи дождем красных искр. Руди, уже по инерции открывший дверь, попытался быстро ее закрыть, одновременно ставя заклятие-щит. Но сразу три или четыре красных луча пробили защиту и ударили ему в грудь. Белла увидела, как он, с удивленным выражением лица, падает, раскинув руки. Она сама, не целясь, выпустила навстречу вбегающим внутрь черным фигурам несколько заклятий на поражение — теперь-то уже не до церемоний, — но одному из них все же удалось достать ее. От удара заклятия все тело мгновенно потеряло чувствительность и оцепенело. Она упала, ударившись головой о ножку стола, и осталась лежать, неловко вывернув голову вбок.

Через две минуты все было кончено.

Из того положения, в каком она упала, Белла видела, как мимо ходят авроры в черных мантиях и черных масках, скрывающих лицо. Их была чуть ли не дюжина. В кухне сразу стало тесно, на полу образовались лужицы грязи и талого снега от сапог. Миссис Корлетт продолжала так же безмятежно улыбаться.

— Под Imperio, судя по всему, — заметил один из авроров.

Подошел к Белле — совсем рядом с лицом остановились ноги в высоких шнурованных ботинках.

— Ага.

Двинулся дальше, носком ботинка повернул голову Руди.

— Старые все знакомцы... А это кто такой?

Дело было у нее за спиной, так что она не видела, что происходит, но догадывалась, что речь идет о Барти.

— Молодой какой-то совсем. Помоги мне перевернуть. Сейчас... Черт!

— Что там такое?

— Иди посмотри.

Судя по звукам, все сгрудились вокруг Барти.

Кто-то присвистнул, кто-то выругался, еще один протянул:

— О-о...

И стало совсем тихо.

Глава 5.

— Да, — покивал Муди, — да, да. Так все и вышло. На вас действительно передали ориентировку. Маглам сказали, что готовится теракт. Попросили, если вас найдут, ничего не предпринимать — дескать, это уже спецслужбы займутся.

— А где мы наследили в Глен Рой?

— В этот раз нигде, а вот весной вас там видели. Кое-кто вспомнил, что к миссис Корлетт вроде приезжала похожая на тебя женщина — племянница или кто. А когда к ней подошел сотрудник в штатском, ваша хозяйка странно себя повела, это вызвало подозрения... Дальше понятно. Еще чайку хочешь?

Он встал и, подойдя к чайнику, ударил по нему волшебной палочкой.

— Оказывается, вы и сами почти ничего не знаете о Крауче... А Дамблдор на это очень надеялся. Собственно, потому я и здесь. Страшно подумать, за какие ниточки ему пришлось дергать, чтобы мне поручили это дело.

— Что я должна сейчас сказать? Что я счастлива?

— Ну, могла бы и сказать "спасибо". Кабы не я, тебе бы несладко пришлось.

— Будто это не часть плана... Старая милая игра в злого и доброго авроров. Скажешь, нет?

Он хмыкнул.

— Ничего не скажу. Давай лучше про то, что нам дальше с тобой делать. Как ты понимаешь, вот это все, — он неопределенно махнул рукой в воздухе, — заносить в протокол ни в коем случае нельзя. Крауч, конечно, сейчас сильно потерял позиции, но все же в силе. А до полноценного служебного расследования ему никак доводить нельзя, чтобы кой-какие делишки не всплыли наружу... о которых мы тут толковали. Так что уж он постарается похоронить в Азкабане даже не столько вас, сколько собственного сына. А если в протоколе будет все то, что ты мне наговорила, то никто из вас троих не дойдет живым не то что до Азкабана — до суда. Да и я сам из этого здания не выйду. Понятно?

Она кивнула. Все верно, не поспоришь

— Так что, я думаю, мы с тобой сейчас все это быстренько забудем и напишем другую историю. Попроще. Да?

Риторический вопрос.

— Муди, а что мой муж говорит?

Он принялся набивать трубку.

— А ничего. Я его и не пытался сильно разговорить. Он же — не в обиду будь сказано, — в отличие от тебя, профессионал. Я, конечно, не знаю толком, чем он там занимался у вас, но слухи ходят разные. Да и я не без глаз, уж разведку отличу как-нибудь. Что бы я с ним ни делал, он в жизни не заговорит. Ни ради Барти, ни ради себя, ни даже ради тебя. Вот я и не усердствовал.

— Какая ж ты сволочь, — сказала она. — Нашел, значит, слабое место — меня — и стал бить в эту точку?

— Не без того. Видишь, я с тобой честен.

Ей хотелось разреветься от обиды и унижения.

— Белла, — Муди наклонился к ней, от него пахло дешевым крепким табаком, — не бери в голову. Я тебе слово дал — я его сдержу. Давай поработаем, а?

— Ну, давай.

А что ей еще оставалось.

Она закрыла глаза и принялась рассказывать все с начала — но уже исправленную и дополненную версию.

***

— Стоп, стоп, — время от времени останавливал ее Муди, — так не пойдет. Вот смотри, мы пишем, что ты предложила Фрэнку говорить, если он хочет остаться в живых... так... он отказался... это понятно... и потом ты так вот взяла и с ходу применила Crucio. И тупо его круциатила, пока не... ну, ясно. А потом Алису.

— Угу.

— И вот Визенгамот так в это и поверит — что ты надеялась из аврора получить информацию путем пыток?

— Почему бы нет?

— Смешно.

— Это тебе смешно, а члены Визенгамота — сборище старых пней, которые понятия не имеют ни о ваших тренингах, ни о чем. Они во все поверят.

— Хорошо. Ну, а почему ты не хочешь сказать, что твой муж тоже участвовал? Вот так-таки все сама...

— А зачем его приплетать? Чтобы начались расхождения в версиях?

— Я позабочусь, чтоб не было.

— Нет уж. Сама так сама.

— Ох, Белла, не дури. Чтоб Визенгамот такое принял...

— Муди, — она наклонилась к нему через стол, — я женщина, ты понял? Жен-щи-на. А женщина-преступница — это всегда пикантно. Любое женское преступление вызывает повышенный интерес. Ах, как она могла, ах, неужели женщина способна на такое зверство... Именно поэтому обо мне можно плести все, что угодно. Даже если ты заявишь, что я каждое утро съедаю на завтрак по младенцу, все и это проглотят и не поморщатся. Так что ты пиши, пиши. Дескать, из садистских побуждений, вследствие личных неприязненных отношений... Или как там у вас положено писать?

— А что, имелись личные неприязненные отношения?

— С Алисой — да.

— Почему?

— Был один случай, но он к делу не относится. Рассказать?

— Да ладно, потом. А муж-то твой что делал, в то время, как ты...

— А что муж? Он у меня, — она усмехнулась, — как всем известно, размазня и подкаблучник. Так что можешь смело написать, что он в это время виски накачивался. И ничего больше.

Муди задумчиво почесал шею.

— Ты, главное, пиши, пиши...

— Да я пишу.

***

На третий день вечером они сидели в его кабинете. Было холодно, несмотря на камин, — на улице бушевала вьюга. Стояла полутьма, горела только зеленая лампа на столе Муди. Белла смертельно устала. Глядя на Муди, она видела, что и он устал не меньше.