Страница 3 из 14
— Вы, как всегда, правы, Альбус, — вздохнула профессор Макгонагалл. — Мне вот только непонятно, почему он отказался от материалов Локхарта
— А мне как раз понятно, — проворчал Дамблдор.
— У Северуса могут быть неприятности с Министерством, — обеспокоенно сказала Макгонагалл.
— Не думаю, что он боится Министерства, — хмыкнул директор.
— Это-то и плохо, — наморщила лоб Макгонагалл. — Не хотелось бы, чтобы его лекции закончились раньше, чем успели начаться.
— Этого не произойдет, — заверил ее Дамблдор.
Северус Снейп расположился за журнальным столиком у камина. Перед ним лежала стопка непроверенных работ по Сексологии. Просмотрев первые две, он застонал.
— Акцио скотч, — пробормотал профессор. Он плеснул напитка на два пальца, потом передумал и долил до верха.
Третья работа была не лучше первых двух.
«Самая сексуальная женщина должна быть с очень большой стоячей грудью как дыни и чтобы сзади было навроде два здоровых арбуза», — прочитал Снейп.
— Амбридж, это про тебя, су… — пробормотал профессор и отхлебнул порядочный глоток. — Кто этот безграмотный любитель арбузов Грегори Гойл, мантикора его дери, — Снейп взял перо и приписал
«Любовь к бахчевым культурам не имеет отношения к сексуальности. Вы бы могли сформулировать Вашу мысль иначе, написав, что для вас сексуальным объектом являются ярко выраженные женственные формы», — он отшвырнул пергамент и взял следующий
«Меня заводит когда у нее здоровые дойки и ноги от коренного зуба. И чтобы не стеснялась их показывать, а не так что догадайся сам», — прочитал Снейп и перевернул пергамент «Так и есть, Крэбб», — угадал он и дописал под работой
«Об анатомии коров и их коренных зубах вам лучше расскажет господин Р. Хагрид. К предмету Сексологии анатомия имеет лишь косвенное отношение».
Профессор Снейп опять сделал хороший глоток из своего бокала и развернул следующий пергамент
«Мне все равно, сексуальный человек или нет, лишь бы он был хороший. Если человек добрый и порядочный, то меня это всегда привлекает».
— Здравствуй, Гриффиндор, — пробурчал Снейп. — Угу. Невилл Лонгботтом, — прочитал он подпись на обороте.
Профессор задумчиво потер пальцем подбородок и написал
«Морально-этическая сторона вопроса будет рассмотрена нами позже. Ваша работа не раскрывает понятие сексуальности. Вам следовало пояснить, какие характерные черты вас особенно привлекают в добрых и порядочных людях противоположного пола».
— Хотя почему только противоположного — пробормотал профессор. — А-а, хватит с тебя, Лонгботтом, — он небрежно бросил пергамент в стопку уже проверенных.
«Сексуальность — это привлекательность человеческого тела и души. Как сказал магловский писатель А.П. Чехов, «В человеке все должно быть прекрасно и лицо, и одежда, и душа, и мысли». Чем более достойный человек, — умный, образованный, красивый, — тем более он сексуален и привлекателен для противоположного пола», — прочитал Снейп.
— Грейнджер, — глухо проворчал он. — Какая ты однако предсказуемая.
Он обмакнул перо в чернильницу и написал
«Упомянутые Вами достойные качества не являются критериями, по которым можно оценить сексуальность. История человечества знает множество примеров необыкновенной притягательности злодеев и на редкость некрасивых людей. Морально-эстетический подход к раскрытию темы в корне не верен», — написал профессор. Он с тоской оглянулся на большую стопку непроверенных работ по Зельеварению.
— Амбридж, ну ты мне за все заплатишь, — прорычал Снейп. Глотнув скотча, он подумал, что к концу семестра превратится в законченного алкоголика. Он взял в руки следующую работу и пробежал глазами текст.
«Мне нравится один человек, и я сам не знаю, почему он мне так нравится. Он совсем некрасивый и немолодой. У него большой нос, морщины и очень бледная кожа. Он все время злится и говорит мне гадости. Он меня ненавидит и считает, что я дурак. А мне в нем нравится всё и нос, и губы, и морщины, и грязные волосы. Мне нравится его голос. Его походка. Его руки. Я никогда не видел его без одежды. Но я буду любить его, даже если он урод или у него там везде шрамы и татуировки. Самое сексуальное в этом человеке — то, что мне нельзя его любить. Он такой недоступный, что от этого я почти схожу с ума. Сексуальность для меня — это ад и черти. Г. Поттер».
Профессор Снейп вскочил с кресла. Он схватил бутылку скотча и отпил несколько глотков прямо из горлышка. Коричневая обжигающая жидкость потекла по подбородку. Он вытер губы тыльной стороной ладони и застонал
— А все так хорошо начиналось. Поттер! Ад и черти! Так оно и есть, ад и черти, ад и черти, — бормотал он, стремительно расхаживая из угла в угол. Он схватил перо, покрутил в руках, затем отшвырнул его в сторону. Наконец, немного успокоившись, он сел обратно в кресло, потер пальцем морщину между бровями и написал
«Вы абсолютно верно заметили, что внешняя привлекательность объекта не имеет решающего значения, как не имеет значения его пол, возраст и даже уровень интеллекта», — написал профессор, затем почему-то рассердился и стер заклинанием слово «возраст», потом плюнул и вписал заново. Он втянул воздух сквозь зубы и продолжил «Вы затронули достаточно серьезную тему, которая не может быть рассмотрена на данном этапе, и к которой мы вернемся при рассмотрении темы «Садизм и мазохизм». Вопрос о привлекательности всего недоступного представляет отдельный интерес, но выходит за рамки данной дисциплины. Рискну предположить, что если данный объект станет для вас доступным, вы мгновенно потеряете к нему интерес и вспомните и о его возрасте и об отталкивающей внешности».
— Какая чушь, — вздохнул Снейп. Он отбросил перо и прижал пальцы к вискам — Зае… тебя мантикора, Долорес Амбридж!
Он откинул голову на спинку кресла и прикрыл глаза. Морщина между его нахмуренными бровями стала еще глубже.
В дверь постучали. Профессор Снейп встал. Его шатало, но он нашел в себя силы дойти и отпереть заклинанием дверь. На пороге стояла мадам Хуч.
— К вам можно, профессор По личному вопросу, — она пронырнула под его руку, упершуюся в дверной косяк.
— Я еще не сказал, можно ко мне или нет, а вы уже здесь, мадам, — пробормотал он, удивляясь спортивной прыткости преподавательницы Квиддича.
— Садитесь, ма.. — он не договорил. Мадам Хуч уже ввинтилась в его любимое кресло, с любопытством бросая взгляды по сторонам.
— Чем обязан — буркнул Снейп. Несмотря на чудовищное количество выпитого скотча, он молнией бросился к столу, проворно схватил работу Поттера и спрятал в шкаф.
— Да не буду я читать ваших любовных писем или что там у вас, профессор, — гордо дернула головой мадам Хуч, пожирая любопытным взглядом исчезающий в шкафу пергамент. — Я по своему вопросу. По личному.
— Вы это уже с-сказали, — Снейп взмахнул палочкой и трансфигурировал себе второе кресло.
— Да, в ногах правды нет, — Мадам Хуч покосилась на полупустую бутылку скотча.
— Хтите — спросил профессор, взбалтывая бутылку рукой.
— Я не пью, — гордо сказала Хуч. — Хотя… Хрен с ним, наливайте. Дело у меня к вам.
— Я слушаю, — устало сказал Снейп. Он наполнил бокал и принял расслабленную позу.
— Вот вы мне скажите как специалист. Ну, по сексологии,— Хуч залпом опрокинула свой скотч.
Снейп закатил глаза и вздохнул.
— Роланда, я такой же специалист, как и вы, мэм. Я вообще-то Зельеделие преподаю, если вы вдруг забыли, — он вновь наполнил ее бокал.
— Не прибедняйтесь. Просто так вас бы не выбрали, профессор, так что нечего тут скромничать, — заявила Хуч. — И вообще. Я еще не спросила, а вы уже отказываетесь.
— Да не отказываюсь я, — махнул рукой Снейп. — Говорите уже, а то у меня гора работ непроверенных.
— Так вот, — мадам Хуч, не поморщившись, опустошила второй бокал, шумно выдохнула и продолжила — Если, допустим, мужчина такой… ну… высокий, крупный. Ну очень высокий и очень крупный. Здоровый такой мужик, — подытожила Хуч.