Страница 40 из 76
Эндрюс и Моррис были поражены. Так, значит, совсем не экспедиция недостающего звена первооткрыватель яиц динозавров, а люди каменного века?! Они опередили американцев на добрых пять тысяч лет, когда, лазая по красноцветным песчаниковым обрывам, заметили и оценили необычный материал для своих украшений.
— Жители Шабарак-усу первые палеонтологи Гоби! — с восхищением повторял Эндрюс.
Ведь, однажды оценив прелесть ожерелий из скорлупы яиц динозавров и гигантского страуса, человек каменного века стал проводить специальные на две-три мили «экспедиции», в ходе которых отыскивал белоснежные или желтовато-коричневые, как слоновая кость, фрагменты, а то и целые яйца — благодатное и желанное сырье.
— Мы открыли первооткрывателей яиц динозавров и страусов, — резюмировал сенсацию сияющий от радости Эндрюс.
Затем последовало еще одно открытие, которое снова позволило иначе взглянуть на дюнных жителей Шабарак-усу, на этот раз на образ их жизни и хозяйственные занятия. Подлинный переворот в представлениях о «дикарях пустыни» произвели длинные плиты серовато-синего песчаника с вогнутой от сильного стачивания поверхностью. Это казалось невероятным, но плиты были зернотерками, первыми в истории человечества мельницами, служившими для размалывания зерна!
Нижний «жернов» мельницы, песчаниковую плиту, сплошь покрывали мелкие выбоинки. Они при работе усиливали эффект помола. Так же поступали мельники тысячелетиями позже: когда стачивались жернова — они пеклевали их, то есть наносили зубилом выбоины.
Верхний «жернов» зернотерки, бегунок, или курант, представлял собой брусок песчаника, который двигали при помоле вперед и назад вдоль длинной оси плиты. Куранты тоже удалось обнаружить в Шабарак-усу.
При всей неприглядности и невыразительности составных частей «мельницы» гобийцев каменного века, собственно зернотерки и куранта, открытие их произвело в лагере фурор. Люди эпохи неолита Шабарак-усу представлялись до этого момента Нельсону и другим как бродячие охотники степей, помыслы и заботы которых ограничивались облавами и преследованиями табунов дзеренов и куланов. Недаром самыми совершенными орудиями стали наконечники стрел, дротиков и копий, а также всевозможные острия. От них зависела жизнь, поэтому на отделку их не жалели труда. И вдруг среди набора типично охотничьих инструментов — зернотерки!
Это значило, что четыре-пять тысяч лет назад в Долине озер у подножий гобийского Алтая жили охотники, которые если и не занимались земледелием, то, во всяком случае, собирали зерно диких растений. Они знали не только вкус мяса, но и вкус хлеба! Не значило ли это, что климат в те далекие времена не отличался такой сухостью и суровостью?
Берки и Моррис часами ползали по склонам дюн, изучая характер древних отложении. Вывод был таким: тысячелетия назад на месте Шабарак-усу протекала мощная река. Лишь поток огромной силы, полноводный и стремительный, мог «разрезать» гобийскую равнину на 400 футов ниже общего уровня! Реку питали снега гобийского Алтая и ливневые дожди. По берегам ее росли густые кустарники и даже леса. Это был благодатный базис жизни, который привлекал людей и животных. Стоянки древних охотников и собирателей Гоби дымили десятками костров, разложенных на берегу речного потока.
Затем начались трагические события, справиться с которыми человек оказался бессильным: резко сократилось количество осадков, исчезли ледники на вершинах Алтая. Высохли леса и кустарники, обмелела безымянная река. Ветер погнал на оазис полчища мертвых дюн. Многометровые толщи желтого песка скрыли под собой заброшенные жилища и очаги. Песок заваливал русло реки, и вода замерла в ловушке. Около озер некоторое время ютились люди, но затем под напором моря песков они навсегда ушли куда-то…
Внимательный осмотр сохранившихся от раздувания участков древних слоев песка помог найти каменные орудия и отщепы, которые залегали в слое, а не на поверхности. Сначала их обнаружил Чани, специалист по древней и современной растительности пустынь, затем повезло Берки. Раскопки показали, что древние гобийцы ставили свои шалаши у подножия песчаных дюн, остановленных причудливо переплетенными корнями саксаула.
Раскопки позволили сделать еще одно важное открытие. Нельсон выявил горизонт с находками, среди которых отсутствовали обломки глиняных сосудов и наконечники стрел. Это означало, что Шабарак-усу освоили люди, стоявшие на более древней, чем неолит, стадии культурного развития. Робкие и неуверенные предчувствия Нельсона о заселении Гоби охотниками палеолита или переходной к неолиту стадии (мезолит) подтвердились. Это был успех, о котором можно было лишь мечтать. Нельсон не смел даже подумать, что пройдет несколько дней, и ему снова придется удивляться.
У Нельсона ни минуты свободного времени. С утра он обследует одну котловину с выдувами за другой, а вечером до наступления кромешной темноты и даже при свете фонаря классифицирует собранное за день им самим и добровольными помощниками. Работе не видно конца — настолько обильны коллекции.
Вскоре доктор Лукс преподнес Нельсону новый «царский подарок»: нашел в одной из дальних долин Шабарак-усу серию стоянок, устланных десятками тысяч (!) обработанных камней. Первое местонахождение у тамарисков за соляным болотцем, которое несколько дней назад поразило членов экспедиции обилием расколотых яшм и халцедонов, на фоне нового открытия выглядело просто бедным и нищим. Утром следующего дня Лукс и четверо рабочих отправились на сборы камня. Они привезли 15 тысяч выбранных из россыпей изделий! Ничего подобного не знала до сих пор мировая археология каменного века.
10 дней продолжалось обследование котловины Шабарак-усу, и на каждый из них приходилось по нескольку открытий, волнующих и радостных. Создавалось впечатление, что здесь, невдалеке от Гурбан-Сайхн, располагалась столица каменного века пустыни Гоби, где несколько тысячелетий назад кипела жизнь. Однако, когда Нельсон и Берки отправились на север от котловины, то и здесь нескончаемой чередой тянулись цепочки стоянок эпохи неолита. Границы оазиса, прочно обжитого охотниками каменного века, непрерывно расширялись. Ну чем не «центр дисперсии» древних людей в другие районы Азии? Ведь нигде более нет такого изобилия их поселений!
Жаль, что в лагере Шабарак-усу нет Осборна. Сколько радости доставили бы ему находки. С ближайшей же оказией Эндрюс послал в Ургу телеграмму.
«11:48 П. М. Пекин, июнь 1, 1925.
Музей естественной истории, Нью-Йорк.
Рой телеграфирует: Берки вполне здоров. Великий успех!
Только что открыли новые яйца динозавров и позднепалеолитическую культуру, соответствующую европейскому азилю. Тысячи кремневых изделий! Работа только начинается. Эндрюс».
Можно представить, какое впечатление произвела на Осборна такая телеграмма! Но пока она в течение нескольких недель добиралась до Пекина, а оттуда в Нью- Йорк, в Долине озер произошли события, которые повергли Нельсона в уныние. Нет, никакого несчастья не произошло. Совсем напротив, последовала очередная редкостная удача, после которой количество обработанных камней стали считать не десятками, а сотнями тысяч или, может быть, даже миллионами. При такой ситуации впадаешь в тоску и меланхолию — ни осмотреть, ни тем более собрать открытое не представлялось возможным.
Эндрюс вместе с проводником отправился на север от Шабарак-усу по направлению к Арц-Богдо. В 30 милях от лагеря машина остановилась на плато, где лежало огромное количество грубо оббитых галек красной и желтой яшмы. Затем спидометр автомобиля отмерял милю за милей, но это гигантское поле, усыпанное раздробленным камнем, не кончалось. Сколько десятков тысяч квадратных метров занимало удивительное плато-мастерская, трудно сказать.
Однако Эндрюса поразило га этот раз не количество оббитых галек, хотя невозможно было не подивиться чудовищным масштабам, в которых велась их обработка. Он обратил внимание на необычайно архаический вид большинства галек, валявшихся на плато. Это были исключительно примитивные рубящие инструменты с грубо оформленными лезвиями, нечто вроде сечек — чопперов, гигантские скребки с рваным, зигзагообразным краем, оббитым небрежными сколами, больших размеров нуклеусы — булыжники, с которых скалывались огромные отщепы.