Колыбель предков

— О, вы задаете мне слишком сложный вопрос. Я боюсь, что мой ответ не удовлетворит вас. Не знаю, действительно ли ваши эссе о первопредках фантастичны, по в гипотезе о сибирской прародине человечества, как и во всякой гипотезе или неутвердившейся теории, всегда много неопределенного. Впрочем, этими вопросами больше занимались немцы. У них с философией истории всегда дела обстояли лучше…

Катрфаж подробно рассказал о теориях М. Вагнера и И. Мюллера, которые они развивают в последние десятилетия. В основу их взглядов, раскрывающих особое значение суровых северных районов Земли в истории первобытного человечества, положены мысли Ч. Дарвина и его ближайших последователей о главном факторе появления человека — резких изменениях природной среды и вызванной ими коренной перестройке жизнедеятельности его обезьянообразных предков. Это случилось около миллиона лет назад, когда северные области Европы и Сибири покрылись гигантскими ледяными полями, достигавшими в толщину сотни метров. Лед под собственной тяжестью начал двигаться к югу, сметая все на своем пути. Внезапное похолодание привело к гибели большого количества животных, которые не могли переселиться в южные теплые районы.

Ледники, уничтожившие тропические леса, оказались подлинной трагедией для их обитателей, в особенности для тех, кто приспособился к жизни на деревьях. Они поневоле сошли на землю, резко изменили свой образ жизни, стали искать новые источники пищи и выработали иные способы ее добычи. Все это привело к ожесточенной борьбе за существование, победителем из которой вышли те виды, которые проявили наибольшую жизненную активность и изобретательность.

Как же вели себя в этих условиях антропоидные предки человека, лишенные сколько-нибудь мощных «орудий» нападения и обороны? Они, по мнению М. Вагнера, компенсировали свою слабость, употребляя в качестве орудий камни! Длительное и упорное преследование животных при охоте способствует развитию нижних конечностей антропоидов и специализации их для ходьбы и бега. Постоянное использование камней в конце концов приводит к появлению главного признака, отличающего древнейших предков человека от других животных, — умению изготовлять орудия.

Только Север и в особенности Сибирь, где климатические изменения в эпоху оледенения достигли несравненно более грандиозных, чем где-либо, масштабов, мог предоставить благоприятные условия для такого поистине поворотного в истории животного мира Земли события, как формирование древнейших обезьянолюдей. Правда, в Сибири неизвестны костные остатки обезьян, которые могли быть предками первых людей. Но ведь их там никто и не искал…

Далее события, по мнению М. Вагнера, развиваются следующим образом. Ледники неудержимо двигались на юг, покрывая собой десятки тысяч квадратных километров. Первые группы людей переселяются на юг вместе со стадами животных, на которых они охотятся. Эта миграция продолжается до тех пор, пока беглецы, спасающиеся от льда и холода, не достигают предгорий широтного евроазиатского горного пояса. Отступать далее некуда (сверху, с гор, также ползут ледники), и первобытный человек вступает в ожесточенную борьбу за существование с массой пришлых животных. Предок человека оттачивает здесь мастерство метания камней. Он ловко лазит по скалам, спасаясь от хищников, и в связи с ухудшающимися климатическими условиями совершенствует новые полезные навыки, которые приведут впоследствии к появлению «истинного человека». Громадную силу предкам людей придает то обстоятельство, что они действуют не в одиночку, а сплоченными коллективами.

Около пятнадцати-десяти тысяч лет назад на Земле вновь наступает потепление. Ледники начинают таять и отступать на север, к океану. Тогда-то и наступил, по М. Вагнеру, период расселения человечества по планете. От ледников освобождаются огромные территории Северной Азии и Европы, а лишенный льда евро-азиатский горный барьер больше не препятствует миграциям животных. Люди вслед за ними широко расселяются по Земле на восток, запад, юг, а со временем и на север.

Эмиль Картальяк, один из видных исследователей культуры человека древнекаменного периода во Франции, также придерживался точки зрения, что первоначальное заселение Европы первобытными охотниками на мамонтов, северных оленей и носорогов происходило из Сибири. Он обратил внимание исследователей на архаичность культур древнекаменного века, обнаруженных на востоке от Франции, и высказал убеждение, что чем дальше на восток они отстоят, тем малочисленнее, древнее и, следовательно, примитивнее должны быть памятники. Так восстанавливается путь, пройденный древнейшими людьми с места их предполагаемой родины, из Сибири, на запад, вплоть до Атлантики!

Картальяк писал, что даже восточно-европейский палеолит представлен единичными памятниками, а каменные орудия, найденные в России вместе с костями мамонта, крайне грубы и примитивны. Чем дальше на запад от Сибири и восточно-европейских равнин уходил первобытный человек, тем более многочисленные памятники он оставил, тем совершеннее становилась его культура. Уже в Германии и Австрии найдено значительно большее количество орудий из камня, кости и рога, но особенно они обильны и разнообразны на крайнем западе евроазиатского материка — во Франции. Здесь же, по его мнению, впервые появляется первобытное искусство — скульптура и гравюра.

Это не значит, однако, что он отрицает какое-либо сходство между французским и восточным древнекаменным веком. Просто повышение уровня развития культуры эпохи палеолита в западных памятниках по сравнению с восточными подтверждает гипотезу о североазиатском происхождении европейского каменного века. Древнейший человек, утверждает Картальяк, впервые появился в Сибири, когда она отличалась более теплым климатом, чем современный. В одну из эпох отступания на север ледникового покрова древние охотники двинулись из Северной Азии на запад и заселили сначала Восточную, а затем Западную Европу. Более того, Картальяк Убежден, что Сибирь сохраняет роль своеобразного культурного центра и в последующие эпохи: в период новокаменного века и раннего металла. Во всяком случае, он не перестает утверждать на ученых заседаниях, что находки древнекаменного века в России помогут решить вопрос о древнейших стадиях культуры самою раннего человека и путях его распространения из Азид в Европу!

Катрфаж в заключение сказал, что многие из мыслей и предположений Вагнера, Мюллера и Картальяка кажутся ему весьма правдоподобными, хотя впредь до более значительных открытий в России, в особенности в Сибири, вся их система доказательств остается не более чем гипотезой.

Николай Михайлович с нескрываемым удовольствием и вниманием выслушал рассказ Катрфажа, а когда тот снова сказал, что дело теперь за сибиряками, ибо только они могут подтвердить или опровергнуть теоретиков из Франции и Германии, Ядринцев, наконец, спросил:

— А как вы расцениваете открытие Черского?

— Черского? Что вы имеете в виду?

— Черский, ныне знаменитый своими исследованиями по геологии Сибири, в начале своей научной карьеры, в 1871 году, открыл в черте города Иркутска какие-то странные изделия из мамонтовой кости вместе с костями древних животных и расколотыми камнями. Он тогда же предположил, что эта находка относится к древнекаменному веку. В России, однако, к его заключениям отнеслись скептически!

Катрфаж взглянул вопросительно на барона. Де Бай недоуменно пожал плечами.

— Вы считаете, что Черский прав?

— О, это не моя область, чтобы судить об этом, — улыбнулся Николай Михайлович. — К тому же я не видел подлинных вещей, найденных Черским. Когда три года назад я совершил специальную поездку по сибирским музеям, то в Иркутске мне их не показали. Я не знаю, были ли находки сданы в фонды музея Географического общества, но если да, то они погибли в огне пожара 1879 года. Есть, однако, в Сибири один любитель-археолог. Для него мнение Черского — истина, в котором он не сомневается. Я вряд ли стал бы вам об этом говорить, если бы он не мечтал открыть в Сибири как раз те памятники, о которых шла речь сегодня. Мне кажется, он нашел их.