Страница 112 из 114
Успехи социалистического строительства в Советской России, развитие советской литературы и се успехи оказывают благотворное влияние на Скитальца. Он начинает понимать, что «интеллигентская» позиция газет есть не что иное, как маска их эмигрантской сущности. Намечаются идейные расхождения с газетами, которые к десятилетию Октябрьской революции становятся совершенно определенными. Статья Скитальца, посвященная славному юбилею, в которой сочувственно подводились итоги за десять лет Советской власти и высказывались восторженные прогнозы ее будущего развития, была отвергнута. Скиталец нашел в себе силу, чтобы сделать правильный вывод. Второго декабря 1927 года он заявил о своем уходе из «Русского слова». В письме на имя редактора газеты сказано: «Г. редактор! Ввиду расхождения моих взглядов с взглядами редакции по общественно-политическим вопросам я не нахожу более возможным продолжать мое сотрудничество в „Русском слове“ и с настоящего числа выхожу из состава сотрудников „Русского слова“»[37]. Письмо Скитальца «Разрыв с эмиграцией» было опубликовано также в харбинской «Новой жизни», газете советской ориентации, и перепечатано в выдержках в «Вечерней Москве» 27 декабря 1927 года. Это настолько выразительный человеческий документ, характеризующий состояние Скитальца, что его стоит привести: «Я был в числе тех писателей, произведения которых задолго до революции возбуждали в читателях жажду полноты жизни. В сущности не мы поднимали волну, а нараставшая волна поднимала нас: в этом была разгадка шумного успеха писателей сборников „Знания“. Но когда эта волна возросла до гигантских размеров, она настолько превысила первоначальное настроение, что, обрушившись, сбросила нас, и мы, исполнив свое назначение в литературе, разлетелись мелкими брызгами в начавшейся великой буре… Не по книжным убеждениям, а по натуре своей, по крови, по близости миллионным низам народным, я всегда был и есть сторонник рабочего и крестьянского сословия не потому, что я им брат или сват, но потому, что я хотел для них лучшего будущего… Революция не случайный эпизод русской истории и созданная ею власть, очевидно, является вполне закономерным этапом… Мне незачем больше оставаться здесь, — в рядах политической эмиграции, — заявляет в заключение Скиталец, — вследствие давно назревшего коренного расхождения во взглядах на судьбы современного большевизма. Отныне я разрываю с ней и возвращаюсь к работе во имя возрождения будущей России, к новой молодой советской художественной литературе»[38]. Это письмо можно назвать подлинной исповедью, в которой писатель честно сказал о своих колебаниях и ошибках и засвидетельствовал, что, живя в Харбине, сохранил свои демократические настроения и симпатии, что на его совести не было подленьких и непристойных выступлений. Вслед за этими письмами в январе 1928 года была напечатана в «Известиях» статья «Разрыв Скитальца с эмиграцией», в которой приведено письмо Скитальца, присланное им из Харбина в одну из московских редакций[39].
Порвав с «Русским словом», Скиталец с 1928 года устанавливает связь с «Красной новью», первым толстым советским журналом, где печатаются его «Воспоминания о Горьком» (кн. 5), затем отрывки из «Дома Черновых» и «Встречи» (Лев Толстой, Гарин-Михайловский, Леонид Андреев). В этом же году Скиталец высылает рукопись романа «Этапы». В 1930 году Скиталец посылает в этот журнал статьи «О Маяковском» и «Купеческий декаданс», о романе Рукавишникова «Проклятый род», вышедшем в московском издательстве в 1928 году. Таким образом, с 1928 года Скиталец принимает участие в советской периодической печати. Его обращение в «Красную новь» было встречено положительно. Редактор журнала Раскольников в марте 1928 года ответил Скитальцу «очень дружественным письмом», в котором сообщал, что рукопись о Горьком будет напечатана в ближайшем номере[40]. Речь шла о «Воспоминаниях о Горьком», напечатанных в майской книжке журнала. Очерк Скитальца о Горьком был напечатан в связи с юбилеем Горького в марте 1928 года и его приездом в СССР в мае того же года. Эти два события широко отмечались советской общественностью и печатью. «Известия» и «Правда» посвятили Горькому специальные юбилейные номера. 30 марта 1928 года в «Правде» было опубликовано Постановление Совета Народных Комиссаров СССР об ознаменовании заслуг М. Горького в связи с его юбилеем. В постановлении сказано: «Яркими образцами своего творчества подготовил он рабочий класс к первому штурму твердынь царизма и капитала, к нашей первой революции, славным „Буревестником“ которой он был. Максим Горький не только как писатель, но и как революционный деятель принимал личное участие в революционном движении».
Приезд Горького в Советскую Россию, статьи о нем, а также Постановление Совета Народных Комиссаров о заслугах Горького раскрыли перед Скитальцем новую для него сторону в жизни Родины, коснулись его самого, окрылили писателя-знаньевца, одного из соратников Горького в годы первой русской революции. И ему захотелось «тотчас же выехать в Москву», в марте — апреле, — благо работа над «Домом Черновых» подходила к концу.
С 1929 года Скиталец хлопочет о визе, но у него — «туго с китайской визой», туго у него со средствами: он сам «полгода без шпаги», жена оказалась без работы. Запрещение выезда из Харбина советским подданным, конфликт на КВЖД в 1929–1933 гг, отсутствие средств задержали выезд в Москву[41]. Только в 1934 году осуществляется желание Скитальца: он возвращается на Родину.
Установив связь с «Красной новью» и московскими газетами, Скиталец в то же время начинает сотрудничать в харбинской советской печати. 3 ноября 1930 года он сообщил об этом брату, добавляя, что скоро он отправится от газеты в трехмесячную литературную поездку по Китаю и Японии Но уже 25 апреля 1931 года Скиталец с сожалением сообщил Аркадию: «Здешнюю советскую газету китайцы поспешили закрыть»[42]. Поездка в Китай и Японию не состоялась. В очерке Скитальца «Эмигрантская литература», написанном в 1934 году, названы «Трибуна» и «Герольд Харбина» как газеты советского направления, против которых велась жестокая полицейская борьба и которые были насильственно закрыты. Названы также «Новости жизни», которые, по словам автора, за последние годы также принимали «определенно советский облик». Эта газета также была насильственно закрыта[43]. С названными газетами и был связан Скиталец с 1929 года. В каком направлении шла его деятельность в харбинских газетах советского направления, можно судить по таким его произведениям, как «Путь революции», «Питомец славы», «Новые люди» и «Будни быта».
Очерк «Путь революции» был напечатан 7 ноября 1930 года в «Герольде Харбина». Скиталец с чувством восхищения говорит в этом очерке о вооруженной борьбе народа, авангардом которого был рабочий класс, о победе революции. В начале очерка сказано о том, как «создавалась в России власть рабочих и крестьян под водительством организованной партии». Большевизм оказался не только теоретическим учением, но больше всего «реальным настроением широких народных масс. Железная организованность партии спасла Россию от жесточайшей анархии, казавшейся неизбежной в исторический момент разбушевавшихся стихий народного гнева». Скиталец дальше говорит в очерке о том, что «весь мир с затаенным дыханием следит за грандиозной, ожесточенной борьбой», с недремлющим врагом. «Борьба шла на многих фронтах, в снежных просторах Сибири, в заволжских, донских и крымских знойных степях. Десятки тысяч „бедных людей“ сложили свои головы „за власть Советов“. Железным потоком шли они на смерть и гибли, но ничье сердце не дрогнуло боязнью и сомнением в правоте народного дела — так велика была вера!
37
«Заметки о разрыве Скитальца с эмиграцией». ЦГАЛИ, oп. 1, № 101. Скиталец опубликовал в конце 1927 г. письмо о разрыве с белой эмиграцией также в харбинской газете «Молва», заявив о своем желании вернуться в СССР. Ж. «На литературном посту», 1928, № 1, стр. 31.
38
ЦГАЛИ, oп. 1, д. 10, № 104, «Исповедь „Буревестника“» (Писатель Скиталец об эмиграции), «Вечерняя Москва», 1927 г., от 27 декабря, № 295.
39
ЦГАЛИ, oп. 1, № 104.
40
Письмо к брату Аркадию от 24 апреля 1928 г. «Рукопись Г. Г. Петрова», л. 59.
41
Письма к Аркадию от 18 октября, 21 октября 1929 г., от 27 января 1930 г. и др. «Рукопись Г. Г. Петрова», л. 61–63.
42
Письма к Аркадию от 18 октября, 21 октября 1929 г., от 27 января 1930 г. и др. «Рукопись Г. Г. Петрова», л. 64–65.
43
ЦГАЛИ, оп. 2, № 45, 1934