Страница 78 из 102
– Пусть Бог бережет..., – сердечно проводила баба Шура, но девушка уже выскочила за двери. А у Аравиной тревожно застучало сердце. – Господи, Иисусе Христе, Сын Божий, благослови, освяти, сохрани сие чадо мое, Анастасию, силою животворящего Креста Твоего... – тихо бормотала женщина.
***
Крымский мост. По сути, именно здесь все началось по-настоящему.
Девичьи пальцы небрежно пробежались по объемной основе ограждения. Остановились, крепко сцепляясь на теплом металле. Пока задумчивый спокойный взгляд рассекал залитую ярким солнцем водную гладь, внутри просыпались неконтролируемые эмоции. Абсурдное умиротворение сменялось щемящей грустью.
Стася застыла. Совершая короткие поверхностные вздохи, непреднамеренно копалась в своей душе. Целостность ее личности нарушилась. Разошлась под напором жестких внешних обстоятельств.
С трудом приглушая рвущиеся из груди чувства, мастерски играла отведенную ей роль. Улыбки, смех, речь с аффектацией... Полуигра. Полувойна.
Легкий ветерок развевал цветные пряди волос. Бросал их в лицо на пару с горячим дыханием спелого лета. Шаловливо играл цветной юбкой платья. Москва-река знакомо бурлила внизу, подстегивая терзающую душу память. Сердце постепенно набирало обороты. Дыхание разрывалось нескладными паузами. Под напором слепящего солнца в уголках глаз застывала влага.
Но Сладкова улыбалась. Лениво и, на самом деле, искренне.
Что-то было в этом месте... То, что нельзя визуально увидеть, но и стереть, в порыве спасительного освобождения, невозможно.
Пробегая пальцами по нагретому поручню, невольно сравнивала свои ощущения. В тот день, когда они с Аравиным впервые поцеловались, металл был холодным. Помнила непрерывный шум промозглого ветра. Не смогла забыть, как безумно заходилось сердце в груди, и как по коже бежала запретная дрожь. Если мыслить масштабно, все эти детали, вполне вероятно, останутся в памяти навсегда. Безусловный рефлекс нервной системы на раздражитель.
Зациклившись на ярких воспоминаниях, Стася не распознала шаги подошедшего к ней мужчины.
– Здравствуй, – хрипловатый голос Егора моментально и беспощадно выдернул девушку из укромного уголка памяти.
По ее коже будто мелкий наждак прошелся. Помимо воли вздрогнула.
– Привет.
Сухо. Без эмоций. Как обычно, в последнее время.
Только внутри Стаси заструилась жгучая энергия. Запульсировали все оставленные Аравиным раны.
Не понимала, почему Егор продолжал настаивать на их встречах. Многословными или содержательными эти саммиты явно не назовешь. Могли все негласно отведенное им время просто молча простоять рядом.
– Как дела? – пошел по знакомому сценарию Аравин.
– Нормально, – в тон ему ответила девушка.
Чистейшая ложь. Внутри Стаси, между физическими плотью и кровью, плелась прочная дребезжащая лоза из сокровенных чувственных переживаний. Сладкова хладнокровно молчала. Но, в действительности, ее любовь не имела ничего общего с равновесием. Это чувство заставляло душу Стаси то задыхаться от жесткой нехватки эмоций, то гореть от сумасшедшего переизбытка.
Сладкова не имела права поддаваться желаниям и зацикливаться на глупых ожиданиях. Все ее силы уходили на отчаянную фальсификацию душевных составляющих. Вынужденную имитацию жизни.
Повисла первая пауза.
Как бы Сладкова ни старалась владеть собой, от внимания Аравина крайне редко укрывались ее эмоции. Стоило ему только подойти к девушке, ее щеки моментально розовели, а дыхание учащалось. Егору это нравилось. Нравилось ощущение ее беззащитности перед ним. Это было неправильно. Это было необоснованно. Это было абсурдно! Ведь он стремился к тому, чтобы Стася стала сильной. Только точно так же, как Стася хотела быть его слабостью, он желал быть ее изъяном. Каждый раз, сохраняя условленную дистанцию, Аравин предвкушал то мгновение, когда получит ее обратно. И ему было совершенно наплевать, что потребуется для этого сделать.
Стася ослепляла его. Она порождала внутри него безграничные, болезненные, пугающие чувства. Поначалу его это лишь отталкивало. Но сейчас – нет. С недавних пор, он буквально жил этими мгновениями.
Сладкова не поворачивалась. Запрещала себе смотреть на стоящего рядом мужчину. Взгляд исключительно перед собой. Она должна была избегать любого зрительного контакта. И без того сердце сходило с ума.
– Чем занимаешься? – этот вопрос на самом деле не имел никакого смысла. Благодаря Грише, Аравин круглосуточно детально проинформирован.
Периферическим зрением Стася уловила, как Егор развернулся и присел на металлическое ограждение. Мало того, что ей стало сложнее игнорировать его взгляд. Мало... Ветерок качнулся со стороны Аравина в ее сторону. И ноздри, уловив запах его парфюма, раздуваясь, жадно захватывали воздух. Ей хотелось застонать. А потом просто закрыть глаза и дышать. Дышать. Дышать.
Но в новых условиях так делать нельзя было.
– Все тем же, – с показным безразличием пожала плечами. – Хожу в секцию по боксу. Иногда в кино. Записалась на новые языковые курсы.
– Какой язык?
– Испанский.
– Хороший выбор.
Вторая пауза.
Скомканное мыслеобразование в голове. Простые слова ей приходилось вспоминать. Со странным усилием складывать их в предложение.
– Как подготовка к бою?
Это был действительно важный вопрос. Только задавать его тоже не имело смысла. Аравин никогда не отвечал развернуто.
– Нормально, – скупой и ожидаемый ею ответ.
Третья пауза.
Их дыхание совершенно бесконтрольно становилось чаще и громче.
– Рисуешь?
Убрав за уши разлетающиеся пряди волос, Стася незаметно сглотнула и отрицательно качнула головой.
– Нет, не рисую.
– Почему не рисуешь? Разве тебе не нужно было на этой неделе сдать работу в художественную школу? Почему, Стася?
– Преподавателю перестали нравиться мои рисунки.
– Осмелюсь предположить, что ты завалила старика эскизами розовых пони на фоне молочной реки и радуги? – Аравин имел наглость иронизировать над ее внешним обликом.
Стася не успела обдумать свою реакцию. В порыве немыслимого раздражения повернула к нему голову.
– Напротив! Черными крестами и сатанинскими символами.
Это было глупой ошибкой, позволяющей тщательно упрятанным эмоциям взбунтоваться. Забиться о хлипкую твердь грудной клетки. Отчаянно пытаться выбраться наружу.
Болезненный спазм нарушил регуляцию естественных мышечных сокращений. Ей бы обхватить себя руками и согнуться пополам. Закрыться. Спрятаться в панцирь. Но другие желания, видимо, более сильные. Буквально заставляя себя дышать, Стася жадно смотрела прямо в глаза Егору.
Она так сильно скучала по нему. По тому ощущению оголтелого безумия, что бездумно нарушает все жизненно важные процессы в ее организме.
С недавнего времени даже смотреть на Аравина для Стаси стало непозволительной роскошью. Как и предполагала, под напором его взгляда выставленные ею барьеры вмиг снесло. Возжелала тактильных ощущений. Его наглые губы на своих губах. Его запах на своей коже.
Стасю просто заклинило на этих желаниях. Палящая и колючая паутинка энергии поползла от горла к животу. Дыхание с легким ступенчатым шумом покинуло губы.
И все же, любовь – это ужасная патология, источник возникновения которой невозможно определить. Она живет не в сердце, не в голове, не в каком-либо другом органе. Она заполняет собой все дремотное пространство человеческого тела, и способна тормозить абсолютно все физиологические процессы в организме. Угнетать общий фон эмоций. Вводить человека в заблуждение. Попросту делать его сумасшедшим.