Страница 52 из 102
Стремительно выскочила из Ауди, громыхнула дверью. Пока бежала к воротам, слышала, как вышел из машины Аравин.
– Стася, стой!.. Бл*дь... Стаська!
Ввела код безопасности быстро, как никогда. Резко распахнула ворота и буквально промчалась через освещенный высокими фонарями двор. Улавливала позади себя глухие шаги Аравина. Но и мыслей не было останавливаться.
Если посмотреть правде в глаза, Стася сбегала. Боль, сковавшая грудную клетку, молила ее об уединении. Не могла войти в дом. Иначе неизбежно столкнулась бы с бабой Шурой. Поэтому пробежала мимо, к скрытому глубокой вечерней темнотой заднему двору.
– Настя! – от приглушенной силы Аравинского голоса по коже Стаси прошелся пугающий холодок.
Очень редко он ее так называл.
На заднем дворе стояла практически кромешная тьма. Стася скользнула в ее спасительные объятия, отчаянно не желая сегодня встречаться лицом к лицу с Аравиным.
«Очень зрелый поступок».
Егор застыл в небольшой тусклой полоске света позади дома. А она и моргнуть боялась, внимательно наблюдая за его мощной напряженной фигурой. Сердце безумно заколотилось в груди, улавливая повисшую над Стасей опасность.
Хорошо, что она успела натянуть курточку: светлых пятен на ней не осталось. И все же испытываемое ею удовлетворение являлось весьма смутным.
– Прекращай, черт возьми! – сдавленно прорычал Егор, и она ощутимо вздрогнула.
Амбивалентность9 желаний пошатнула ее здравое мышление. Острота осознанного страха и тайное желание быть найденной тесно переплелись между собой.
– Прекращай этот детский сад! – потребовал Аравин, ступая в окружавшую ее темноту.
Сладкова понимала, что счет пошел на секунды. Ее дыхание стало громче, глаза закрылись.
– Стася... – предупреждающе прошипел Егор.
Теперь, когда она не видела его, а могла только слышать, ее волнение в стократ усилилось.
Все органы чувств заострились. Позвоночник натянулся словно струна. По коже поползли мурашки.
Повисла тягучая пауза.
Тихий шорох. Рокот ветра. Дыхание. Не ее. Или ее?
А потом низкий шепот обжег ее левое ухо со стороны спины:
– Девочка моя, ты нарываешься.
Широкая ладонь Егора легла на ее живот. Дыхание Стаси с шумом сорвалось, но она не шевелилась, позволяя ему прижать себя плотнее.
– Ты не имеешь права злиться на меня из-за нее! – холодно объявил Аравин.
– Так запрети мне! – рассерженно прошипела девушка, непроизвольно стискивая его руку на своем животе.
Непрошеная слезинка скатилась по ее щеке, и она испугалась, что снова разрыдается перед ним. Попыталась вырваться из цепких объятий. Но, несмотря на всю решительность ее действий, спина и ягодицы только беспорядочно елозили по его твердому телу.
– Бл*дь... Замри на месте, мелкая, – скомандовал Егор в своей привычной манере.
– Пусти. Я уйти хочу.
– Нет, – его руки скрещиваясь, крепче перехватили ее талию. Стася чувствовала его напряженное тело чрезвычайно близко, и это казалось ей очень интимным. – Не отпущу, – должно быть, он склонил голову, потому что она ощутила, как его лицо притиснулось к ее волосам на затылке.
– Ты причиняешь мне боль, – отчаянно прошептала девушка.
В следующую секунду руки Аравина резко прокрутили ее. Стася растерялась, когда внезапно оказалась с ним лицом к лицу.
– Бл*дь... – зашипел Аравин, словно сам испытывал боль. – Только не плачь, мелкая, – шепнул слишком грубо, чтобы это можно было назвать просьбой. Но сердце Стаси буквально остановилось, когда он обхватил рукой ее затылок под распущенными волосами и прижался лицом к ее лицу. – Правда в том, что ничего нет.
– Нет? – с надеждой переспросила Стася.
– Нет.
И это все, что ей было нужно. Она поверила ему.
– Почему, Егор? – отклонившись, пыталась заглянуть в его темные глаза, умоляя об ответе.
И встреченный Стасей взгляд резко хлестнул ее сердце своей уязвимостью.
– Потому что, Сладкая, ты – все, чего я хочу, – выдохнул он надломленным голосом.
Внутри Стаси разлились волны покалывающего тепла.
– Я твоя, – безвозмездно подарила себя.
Аравин хотел бы продемонстрировать хваленое безразличие. Но ее слова глубоко впились в его сердце. Сам того не ведая, пронзил Сладкову жадным взглядом.
– Осторожней со словами, – на секунду безотчетно сжал ее шелковистые волосы в кулак. Но тут же ослабил руку, надеясь, что не успел причинить боль.
Стася не понимала, что своей откровенностью полосовала ему душу. Мать вашу, он нереально боялся снова услышать от нее те самые коронные три слова. Он бы просто не вынес сейчас подобного. И так слишком сильные эмоции испытывал.
– Егор...
– Стася... – пытался остановить он ее.
– ...просто поцелуй меня, – выпалила на одном дыхании.
Уровень напряжения между ними зашкалил все допустимые нормы. Все его внутренние приборы оглушающими сиренами орали об этом.
Остатки выдержка куда-то ускользали.
И Аравин отпустил себя. Закрыл глаза и прыгнул в ту пропасть, куда Заноза так манила. Где уже ждала его.
У Стаси сорвалось дыхание, когда он просунул руки под ее одежду. Она не дышала ровно до того момента, как теплые ладони коснулись ее голой поясницы. Заскользили вверх по спине, пробуждая сотни тысяч мурашек на своем пути. В движениях Егора не ощущалось абсолютно никакой пошлости. Это чувствовалось, как его потребность просто коснуться ее кожи. И Стася, замирая взглядом на его испытующих глазах, позволяла ему это делать.
– Поцеловать?
– Да.
Пол ее вдоха, и его рот накрыл ее губы. Снова вкусил острое блаженство. Прикасаясь к ее коже. Целуя сочные губы. Неторопливо скользя в ее рту языком.
Соприкоснувшись всего один раз, они больше не могли разъединиться.
В его космосе появилась сила гравитации. Стася. Неоспоримая для него. Его квинтэссенция10.
«Моя».
Глава 21
Это – то самое чувство драмы,
чтобы шагать по краю, равновесия – мало.
И когда тебе надо не верить в любовь и стоять прямо –
ты теряешь контроль и начинаешь падать.
© гр. «Та сторона»
Конец октября затянул город нещадным холодом. Потухло солнце. Исчезло за слоями непроглядной хмурости. Осень кружила над деревьями, безжалостно срывая с них ослабевшие разноцветные листья.
Природа готовилась к долгой спячке.
Слепые туманы, самозабвенные дожди, грязные улицы. Москва дышала сыростью. Влажный воздух тяжело втягивался, вытаптывая в легких вязкую дорожку.
Человек по своей натуре всегда восприимчив к метеопроцессам. Только Аравин зациклен на собственном полнолунии. Изнутри распирало от эмоций. В грудной клетке словно ветер сорвался. Бушевал и гудел, накаляя атмосферу. То снег шел, то светило солнце.
Два дня прошло. Не видел ее. Не слышал ее. Рука дрожала на телефоне.
Стася – единственный сон в его тоталитарной Вселенной. Она не отпускала.
Еще пятьдесят восемь часов назад Аравин пытался разлюбить Сладкову. Заморозить и похоронить внутри своего безумного сердца все непрошенные чувства. Но затем... произошло обострение болезни. Сбивающий с ног рецидив.