Страница 7 из 12
– Да, дела, – проговорил Снегирев. – С поводка сорвался, сбил, накрыл собой. Непостижимо. Но погоди, а как же от него наследство пошло?
– Когда Нура вывозили в Косово, в центре уже был годовалый щенок, его сын, отец Амура. Тот не восемь, а десять лет прослужил.
– Понятно. Но значит, и у Амура те же таланты?
– Пока не проявлялись. Но он умный, да. У нас все собаки такие.
– Мне кажется, Барон неравнодушен к Вьюге. Так и трется у ее вольера.
– Что в этом странного? Мужчина хочет женщину. Это жизнь. Снюхаются, по возвращении повяжут их. Будут щенки.
– Так Барон еще молод.
– Самый раз для этого дела.
Так за разговорами пролетело время.
Самолет начал снижение.
Снегирев посмотрел в иллюминатор и заявил:
– Вода кругом. Это океан или море?
– Океан, – ответил Пахомов и добавил: – Географию надо было в школе изучать.
– Ну ты и загнул, Юра. Когда это было-то? Школа, география? Да и не любил я ее, больше физику, химию, литературу. А в училище, сам знаешь, никакой географии и в помине нет. Стало быть, океан? Тихий?
– Атлантический.
– А вот и берег. Вижу его! – Снегирев вновь смотрел в иллюминатор. – Ни хрена не понять. Вроде лес везде, хотя есть и что-то похожее на степь. А вот и небольшое селение.
В 9.23 Ил-76 опустился на бетонку. Пилоты переключили реверс для торможения. Пробежка оказалась короткой. Самолет вырулил на полосу, ведущую к площадке, расположенной справа от здания аэропорта.
– Похоже, в аэропорт мы не пойдем, – проговорил Снегирев.
– С чего ты взял? – спросил Пахомов.
– Так терминал сбоку.
Ил-76 встал, шум двигателей начал ослабевать, потом прекратился.
Основной экипаж вместе с командиром российской группы саперов вышел в грузовой отсек.
– Поздравляю, – произнес полковник Серданов. – Мы в столице Республики Суринам, городе Парамарибо, в аэропорту Йохан Адольфа Пенгеля.
– Другого названия придумать не могли? – спросил Снегирев. – А то Адольф. Хотя многие нацисты скрывались именно в Южной Америке. Было это после того, как наши деды и прадеды ввалили им по самое не могу. Даже…
Полковник прервал старшего лейтенанта:
– Отставить разговоры, Снегирев! Твое мнение никому не интересно.
– Ну это как сказать!
– Ты плохо понял меня?
– Есть прекратить разговоры!
– К нам идет трап, – доложил борттехник.
Командир основного экипажа взглянул в иллюминатор, повернулся ко второму пилоту:
– Паша, свяжись с дежурным по аэропорту, скажи, что трап нам не нужен. Обойдемся без услуг аэропорта. Открыть рампу!
– Есть, товарищ подполковник.
– Приступить к разгрузке техники и контейнеров!
Экипажи и сотрудники МЧС занялись делом.
Вскоре к самолету подъехал белый внедорожник. Из него вышел мужчина средних лет в летнем костюме.
Он оглядел российскую команду, безошибочно определил ее руководителя, шагнул к нему:
– Доброе утро. Вы господин Серданов?
– Да. Полковник Серданов. Доброе утро.
– Очень приятно, я комиссар ООН Андре Канте.
– Узнал вас, сеньор Канте, по фотографии. Раньше, по-моему, вы не принимали участия в судействе состязаний.
– Вы правы. Но это ничего не меняет. Сейчас я представляю ООН. Как прошел полет?
– Хорошо.
– Все ваши люди здоровы? Не нужна ли вам какая-нибудь помощь?
– Благодарю, сеньор Канте. У нас все в порядке.
– Отлично! Сколько времени вам потребуется на разгрузку?
– Около часа, если не возникнут проблемы с суринамскими пограничниками и таможенниками.
Канте улыбнулся и заявил:
– Проблем не будет. Ваша команда минует и пограничников, и таможню.
Серданов удивился и спросил:
– Что, пограничники даже наши документы не проверят?
– Достаточно того, что я использовал свои полномочия, предоставил им список российской команды. Здесь, знаете ли, полковник, многое остается как в колониальной стране. Ссориться со старшим братом власти не желают. Тем более что состязания проводятся под эгидой ООН.
– Экипажам самолета тоже следует убыть на полигон Санкери?
– Нет. Это лишнее. Да пилоты и не оставят свой самолет. Экипажи будут жить при аэропорте. Для них забронированы номера в местной гостинице, как ни странно, довольно приличной.
– Понятно.
– Вы заканчивайте здесь и подъезжайте к служебным воротам, которые справа от аэропорта, если смотреть отсюда.
– Мне потребуется автобус для двух экипажей. Это четырнадцать человек.
– Хорошо, будет автобус.
– Мы подъезжаем к служебному выезду. Что дальше, господин комиссар?
– Сотрудники аэропорта займутся устройством экипажей, а мы с вами поедем в Санкери. Это около восьмидесяти километров. В лагере для вашей команды все готово. Вы разместитесь в благоустроенном современном модуле с отсеком для содержания минно-разыскных собак, техническим сектором. Учитывая особенности русского характера, устроена и баня. Не знаю, правда, насколько она соответствует привычной для вас, но строилась по чертежам российских проектов.
– С чего это вдруг такое повышенное внимание? По правилам состязаний, команды должны находиться в равных условиях.
– Эти условия должны соответствовать национальным традициям и обычаям представителей стран – участниц состязаний, – добавил комиссар. – Так что никакого повышенного внимания именно к вам у меня нет. Тем более что англичане заказали для себя сауну.
– Хорошо, сеньор Канте. Если вы в течение часа пришлете автобус для экипажей, то где-то в одиннадцать часов мы будем у служебного выезда.
– Да, полковник, не буду вам мешать, – сказал комиссар и сел в машину, которая тут же двинулась к аэропорту.
К начальнику команды подошел его помощник капитан Холин и спросил:
– Это был господин Канте?
– Да, Роман, комиссар ООН собственной персоной.
– Как он?
– Да ничего вроде.
Помощник улыбнулся:
– Ничего плохого или хорошего?
– А то ты не знаешь чиновников из ООН. Они все одинаковые. Холодные и вежливые. Других там не держат.
– Леонид Андреевич, знать чиновников ООН я не могу по определению, так как еще ни разу не общался с ними. Ну а вежливость – не самое плохое качество человека.
– Да, если она не установлена нормативными документами. Еще вопросы ко мне есть, Рома?
– Нет.
Полковник указал на кейс, который помощник всегда держал при себе, и распорядился:
– Подготовь станцию! Сеанс связи через пять минут.
– Говорить будете прямо здесь? Не безопасней ли пройти в кабину пилотов?
– Рома, если кто-то установил контроль над нами, то с помощью такой аппаратуры, которая одинаково зафиксирует мои слова как здесь, так и в кабине. Да и ничего такого, что могло бы вызвать интерес у посторонних, я обсуждать не намерен. Только доклад.
– Понял.
Помощник пристроил кейс на капоте внедорожника, выехавшего из чрева Ил-76, начал раскладывать и настраивать спутниковую станцию.
В это время к Серданову подошел командир основного экипажа подполковник Шутов:
– Разрешите обратиться, товарищ полковник?
– Ты, Олег, недоспал либо наоборот. Не исключено, что на тебе уже сказывается акклиматизация, хотя вроде рановато. У вас, летчиков, она происходит гораздо легче, чем у нас, пассажиров.
– Что вы имеете в виду, Леонид Андреевич?
– Помнится, в Москве мы общались запросто, не обращали внимания на формальности, а здесь вдруг: «Разрешите обратиться, товарищ полковник?»
– Да я пошутил.
– Шутка не удалась. Что хотел спросить? Впрочем, можешь не говорить. Командир обязан заботиться о своих подчиненных. Ты хочешь узнать, что предстоит делать членам экипажей.
– Да, именно это я и хочу знать.
От вспомогательного здания аэропорта отошел небольшой автобус и направился к Ил-76.
Полковник кивнул в его сторону и спросил:
– Видишь автобус?