Страница 12 из 19
– Правильно, а как же! Так и должно быть, – убежденно заявила она. – Я же о тебе думаю постоянно, настроена на твою волну, и наши души таким вот образом общаются на расстоянии. А знают они побольше нашего земного, вот я тебе через душу или какое-то там эфирное тело и подсказываю, разговариваю с тобой и утешаю.
– Это ты что-то закрутила эзотерическое, Варюх, – засомневался он, усмехаясь.
– Нет, не накрутила. Так и есть, – уверила она и поразила признанием: – Я же с тобой тоже постоянно разговариваю и советуюсь, когда мы врозь, и также тебя вижу.
– И что я тебе подсказываю? – развеселился Костромин.
– Правильное решение или просто пообщаешься со мной, пошутишь, поддерживаешь в трудную, так сказать, минуту, – улыбалась радостно она.
Варваре было так уютно и радостно жить с Юрием, что она словно каждый день проживала в празднике. Праздник, счастье, все сияет вокруг, и невозможно не улыбаться, не смеяться от переполняющей радости!
Вот так ей было тогда!
Она легко приняла все устои Юрия и его личные правила быта во многом потому, что в быту и в жизни Костромин напоминал ее папу.
Он был такой же рукастый, хозяйственный и, как и Леонид Николаевич, сразу, с первых же дней взял на себя всю меру ответственности за их семью и лично за нее, Варвару.
У нее порой возникало подспудное ощущение, что некие высшие силы как бы взяли и нежно переместили ее от родителей в столь же уютное и привычное семейное гнездо, но только с Костроминым, прибавив к ее обычной жизни еще и море счастья.
И она с восторгом рассказывала об этом всем! Всем-всем-всем!
На работе коллегам, подругам, родственникам и знакомым Варя говорила и говорила про своего замечательного Юрочку, какой он сильный, умный, талантливый, надежный, прекрасный, как им хорошо вдвоем и какое это счастье и так далее. Так далее…
Ей было так хорошо с ним!
Он часто ездил в короткие командировки, и Варя пекла пироги в дорогу, купила удобный пищевой термос и обязательно готовила горячие блюда с собой, чтобы не ел всухомятку, и заваривала специальный чай с травами, медом и лимоном, который заливала в отдельный термос и сама складывала все его вещи в дорожную сумку. Провожая, она целовала, желала удачи и обязательно восхищенно называла: «Мой Король».
Костромин посмеивался над этой ее восторженной влюбленностью, но совершенно определенно ему это нравилось.
Она любила все в нем! Все-все-все!
Она любила его до головокружения, обожала его голос, запах, его смех, его мужскую веселую снисходительность к ее женским слабостям и рассеянности, видела и принимала с благодарностью его любовь и заботу. Господи, да часами можно перечислять, что она в нем любила и как она его любила!
Родные и друзья посмеивались над ними, постоянно застукивая целующимися или обнимающимися где-нибудь в укромном уголочке, и все предрекали – молодожены, скоро пройдет! Но оно как-то не проходило, а только усиливалось.
На любом мероприятии, вечеринке, семейном празднике или выезде на природу они с Костроминым пытались уйти куда-нибудь в сторонку, находили укромные места и целовались, как подростки, и почему-то непременно кто-нибудь из гостей натыкался на них и принимался шутить по этому поводу.
Они ждали ребенка на Новый год. Когда радостную весть сообщили родным, у Варвары было уже два месяца, и вся семья пребывала в восторге – ну, а как же! Первый внучок и у тех, и у других родителей!
Юра оберегал жену, холил, заботился с особой интенсивностью, носился с Варей, как с хрупкой драгоценностью, а она смеялась над этой его чрезмерной заботой и пугала, что с завтрашнего дня пойдет бегать по утрам…
А в конце марта у Варвары вдруг открылось кровотечение.
Еще утром она чувствовала себя замечательно. Юрий, как теперь стало обычным, отвез ее на работу и проводил до самых дверей офиса. А ближе к обеду она вдруг ощутила резкую боль внизу живота.
В туалете Варя увидела, что у нее по ногам течет кровь…
Она испугалась ужасно, до ступора, до остановки сердца, крик отчаяния и боли застрял у нее в горле комом, перед глазами повисла пелена… Единственное, что она смогла подумать в тот момент: требуется срочно позвонить мужу!
Звонить мужу, потому что только он может ее спасти!!
Она позвонила и прохрипела, проталкивая слова через застрявший в горле комок не вырвавшегося крика, и смогла услышать только одно, как он прокричал в ответ:
– Держись!! Я еду!!
И ее сознание ухватилось за это обещание, в голове зазвучал Юрин голос: «Держись! Держись! Я еду!!»
И она опустилась на кафельный пол туалетной комнаты и ждала только его, точно зная, что только в нем их с малышом спасение.
Надо просто дождаться Юру!
Дальше она ничего не помнила, все растворилось в тумане боли – какие-то люди бегали, кричали и суетились вокруг. Ее подняли, понесли куда-то, кто-то что-то спрашивал, но она не могла отвечать, балансируя на грани сознания и повторяя про себя мысленно только одно: «Надо дождаться Юру! Надо дождаться Юру!»
И он успел!
Он приехал, когда ее уже выносили к машине «Скорой помощи», Варвара ухватилась за его руку и прохрипела, приподняв голову:
– Юра…
– Я здесь, я здесь, с тобой! – уверил он, непроизвольно-сильно сжав ее ладонь.
– Не уходи, – попросила она и наконец потеряла сознание.
Он не уходил. Все время оставаясь возле нее, его пытались гнать врачи и медперсонал, но он игнорировал все требования и продолжал держать ее за руку до того момента, пока каталку с Варварой не вкатили в операционную.
Она пришла в себя поздним вечером и, еще не открыв глаза, почувствовала мужа рядом.
– Юра, – позвала Варя.
– Я здесь, – тихо ответил он и взял ее за руку.
Варвара с усилием разлепила веки. В палате, в которой она обнаружила себя, было темно, только неярко светила лампа на тумбочке, и в свете этого ночника невозможно было различить выражение лица мужа, который наклонился к ней.
– Ребенок? – спросила Варя, уже зная ответ.
Чувствуя всем своим существом это знание.
– Нет, – тихо сказал он и покачал головой.
– Почему? – просипела сухим горлом Варвара.
– Непонятно, – помолчав, ответил Юрий. – Врачи говорят, никаких видимых причин для выкидыша не имелось, – и перевел разговор: – Тебе надо спать, набираться сил. Мы потом обо всем поговорим.
Она заплакала. Беззвучно и страшно. Закрыла глаза, из них лились слезы, и ей казалось, что они настолько ядовитые, что прожигают следы на коже лица…
Костромин не стал уговаривать жену не плакать и не произносил глупых призывов успокоиться, не начал объяснять, что ей сейчас нельзя нервничать, и все такое – тупое, дежурное и никчемное в данной ситуации. Он обнял ее осторожно, просунув одну руку ей под шею, расцеловал ее закрытые глаза и ручейки слез на щеках, наклонился, прижался лицом к ее лицу и плакал вместе с ней.
Они так и замерли – два несостоявшихся родителя, оплакивающих свое не родившееся дитя…
– Не оставляй меня здесь одну, – попросила Варвара, когда они немного пришли в себя от слез и Юрий, чуть откинув голову, заглянул ей в лицо. – Я не смогу без тебя тут.
– Не оставлю, – твердо пообещал Костромин.
Он остался, как ни протестовал медперсонал и лично лечащий врач Варвары. Юрий только сказал ему жестко:
– Я не уйду.
Врач посмотрел внимательно и, тяжко вздохнув, велел медсестре выдать Костромину медицинскую форму, чтобы он переоделся в стерильное.
Он переоделся и лег на кровать рядом с женой, когда их наконец оставили все в покое, уложил ее голову себе на руку, обнял и всю ночь охранял ее сон.
Каждую ночь до самой выписки из больницы Юрий проводил рядом с женой, сменяя на «вахте» кого-нибудь из родственников, в том числе и маму, приехавшую поддержать сына с невесткой в их беде.
Беда была общей, свалившейся страшным потрясением и на родителей, словно придавив чугунной плитой. Держались одним кулаком друг за друга, успокаивали, как могли, и уговаривали, что надо жить дальше.