Страница 10 из 31
Однако буси оставался главным специалистом по будзюцу, поскольку, сталкиваясь с новыми методами боя, изобретенными для снижения его собственной военной мощи, он всякий раз был вынужден изучать их в интересах самозащиты. Наиболее известным примером является столкновение буси с населением островов Рюкю. Именно на этих островах – согласно широко распространенному преданию – он узнал о том, насколько неэффективным могут быть его доспехи и традиционный набор оружия (которое уже завоевало уважение иностранных воинов в Корее) против голых рук и ног отчаявшихся крестьян, обученных древнекитайской ударной технике. Эти боевые методы, которые, как говорят, ведут свое происхождение из отдаленных регионов Азии (Индия, Китай, Тибет), помогали человеку развить в себе способность наносить разящие удары руками, ногами и другими частями тела.
Таким образом, буси оказался пойманным в замкнутый круг. Он был вынужден практиковать традиционные боевые методы и постоянно изучать новые, подобно тому как современный военный истеблишмент продолжает изобретать новые методы массового уничтожения, хотя очень скоро они становятся устаревшими, что, в свою очередь, вызывает необходимость в появлении еще более разрушительных методов, и так до бесконечности. В любом случае, как было отмечено ранее, после XVI века только буси имел законное право и достаточно времени для того, чтобы практиковать и совершенствовать различные виды будзюцу. На самом деле основные школы боевых искусств возглавляли мастера, которые принадлежали к какому-то военному клану, или свободные воины, получившие разрешение вести обучение (за плату) от правителя округа. В этих школах велась регистрация учеников и боевых методов, что обеспечивало непрерывность процесса расширения и развития отдельных стилей боевых искусств. Другие школы, более удаленные от военных кланов, не обладали такой особенностью, что часто приводило к исчезновению определенных школ и боевых стилей, от которых до нас дошли лишь отрывочные упоминания, свидетельствующие об их существовании в прошлом.
И наконец, современные стили боевых единоборств, которые прославились по всему миру под своими японскими названиями, были созданы мастерами, открыто признававшими, что они много позаимствовали у будзюцу воинского сословия Древней Японии. На самом деле все эти мастера, за редким исключением, испытывали большую гордость, когда связывали себя и свои инновации в искусстве боя с традицией, обладающей необъяснимой и неотразимой харизмой, проистекающей от ее глубокой древности. Даже в тех немногих случаях, когда современные мастера указывают на различия между своими методами и всеми остальными (как древними, так и современными), различия, которые делают их методы уникальными и, следовательно, вносящими свой вклад в будзюцу, а не простыми повторениями его древних теорий и практик, их положение в хорошо определенном, традиционном потоке эволюции остается безошибочно ясным. Настоящий разрыв с этими традициями происходит только в тех редких случаях, когда основные принципы будзюцу, как искусства боя, искусства войны и насильственного подчинения, отбрасываются в сторону и его методы трансформируются в искусство умиротворения и ненасильственной нейтрализации противника. Однако этот предмет требует дальнейшего, более детального рассмотрения, которое, как надеются авторы, будет проведено в следующем томе.
Происхождение будзюцу
Авторы книг и трактатов, посвященных японским боевым искусствам, как практически и все известные мастера древних и современных стилей боевых единоборств, ведущих от них свое происхождение, представляя свои взгляды на основные источники и составные части будзюцу, по сути, пытаются дать удовлетворительный ответ на следующие вопросы: как, когда и где появилось будзюцу?
История Японии в общем и доктрина боевых искусств в частности не дают нам прямого и точного ответа на этот вопрос. Как исторические анналы японской нации, так и более специализированные манускрипты различных школ будзюцу упоминают различные технические приемы и методы, которые были древними и тайными еще задолго до того, как начали вестись какие-либо записи. По мнению большинства историков, китайская письменность появилась в Японии в шестом веке, вероятно, вместе с первыми буддистскими текстами. К этому времени Япония уже прошла через до- и раннеисторические периоды развития, такие как Дзёмон, Яёи и Асука, которые завершились формированием политической организации, вращающейся вокруг столичного города Хэйдзё, позднее известного как Нара (710–784), с его блистательным императорским двором.
Эти периоды развития, предшествовавшие эпохе Хэйан (794–1186), были свидетелями появления и последующей консолидации одной из наиболее древних социальных структур в истории человечества: клана. На самом деле во многих исторических книгах эти периоды названы эпохой появления первых родовых общин (удзи) и наследственных титулов (кабанэ).
Эти социальные структуры возникли еще в смутную «эру богов» (ками-но-ё) в ходе плохо нам известного процесса слияния племен: некоторые из них, по всей видимости, эмигрировали с Азиатского континента или южных островов, в то время как другие были коренными обитателями островов Японского архипелага.
Косвенные сведения, содержащиеся в японских анналах, по всей видимости, указывают на существование двух основных племенных групп: первая, известная как Императорская Ветвь, включала в себя кланы императора и придворных (кобэцу), в то время как ко второй группе, известной как Божественная Ветвь, относились прочие кланы, занимавшие менее определенное положение (симбэцу). Обе группы заявляли о своем божественном происхождении, прослеживая его от бога Идзанаги и богини Идзанами, но считалось, что племена кобэцу соединились, когда «солнце воссияло на небе», тогда как племена симбэцу приняли форму, «когда возникли низшие силы природы» (Brinkley 2, 5).
Согласно наиболее распространенной среди ученых точке зрения, «захватчики, вторгшиеся в Японию в VI веке до нашей эры, обнаружили, что острова уже населены людьми, которые являются весьма искусными воинами. В итоге их борьба привела к появлению взаимного уважения, и в новой иерархии побежденные получили положение, лишь немногим уступающее тому, что заняли победители» (Brinkley 2, 182–183). Ниже этих двух основных групп благородных племен располагалась «масса людей», формировавшая Иноземную Ветвь (бамбэцу)[2]. Каждый клан, принадлежавший к какому-то конкретному племени, по-видимому, имел как прямых, так и косвенных (прямых и побочных) потомков от одних и тех же предков, и, следовательно, связывавшие их изначально узы являлись узами крови. Подобно древним китайским кланам (цзу), японские удзи развили эти родственные связи в территориальные, которые были ограничены главным образом пределами одной области или расположенными по соседству деревнями. Хотя клан имел прочную связь с сельскими общинами людей, ведущими свое происхождения от общих предков, основные принципы его структуры и функциональности были достаточно гладко и эффективно адаптированы к городской жизни, где они усиливались и смешивались с другими формами организаций, такими как гильдии и корпорации. Родство и территориальная общность, независимо от своей основы, по всей видимости, также нашли свое главное духовное выражение в религиозном культе, сосредоточенном на поклонении общим предкам клана. Таким образом, каждый клан поклонялся своим собственным божествам (удзигами) и пытался навязать их другим, о чем свидетельствует постепенное распространение и конечное господство солнечного культа клана Ямато.
По своей структуре каждый клан состоял из центрального, доминирующего дома или семьи, который давал ему имя, и различных социальных групп, известных как томо или бэ. Ниже этих двух категорий, на самом дне иерархической лестницы клана, располагались бесправные рабы, или яцуко, которые не имели права носить родовое имя. Все без исключения подчинялись власти вождя (удзи-но-оса), являвшегося абсолютным и бесспорным лидером клана. Эта интересная фигура, по всей видимости, играла доминирующую роль в определении его направлений и функций жизни.
2
Следует отметить, что изложенная здесь теория является устаревшей и не соответствует современным взглядам на происхождение японского этноса. Как установлено исследователями, в начале 1-го тысячелетия на Японских островах обитало от пяти до девяти различных этнических групп, разговаривавших на разных языках, причем решающую роль в формировании японской культуры сыграли алтайские переселенцы и племена австронезийской группы.