Страница 2 из 4
-- Потому что это не глупые романы, - возразила я. - Это творения бессмертных классиков!
-- Ну да, - усмехнулась Лара, - как бы матушка Луиза тебе за такие творения не устроила воспитательную лекцию.
Я вздохнула. Лара была во всем права. В первую очередь в том, что, если матушка Луиза узнает какие именно книги я читаю до утра, она очень сильно не обрадуется. И не потому, что она против чтения как такового, хотя, наверное, против, если чтение мешает нормальному отдыху, а потому что матушка Луиза считает, что читать надо исключительно полезные книги. Например, исторические хроники, экономические записки, целительские трактаты, но никак не приключенческие романы, которые есть суть обман и глупые выдумки, какими бы признанными классиками они написаны не были. А во-вторых, Лара была права, упрекая меня в игнорировании реальной жизни. Хотя думаю именно по этой причине меня и поселили в эту комнату, вместо множества других претенденток на красивый вид из окна. Дело в том, что мои окна выходили на главную улицу, ведущую к храму Воинствующего Брата или просто Воина, как его называли в народе. И как следует из имени бога, паства его состояла из воинов всех возрастов, стражников, матросов, телохранителей и даже наемных убийц и просто молодых мужчин способных держать оружие и знающих с какой стороны за меч браться. Ну а поскольку храм Воина в нашем городе был всего один, а мужчин в городе было много, то ничего удивительного не было в том, что среди них встречались молодые, красивые и стройные - то есть просто-таки воплощенная мечта женщины любого возраста и положения. И каждый день хоть кого-нибудь из них можно было увидеть на ведущей в храм улице, той самой, которая проходила недалеко от моего окна. Потому-то моя комната и была предметом мечтаний всех сестер и местом их же паломничества в свободное время. Только я никогда не выглядывала в окно. И вовсе не потому, что была целомудренной девой, и уж конечно не потому, что не любила мужчин. Секрет моей стойкости заключался в чувстве стыда. Как это ни банально, мне просто было очень стыдно любоваться мужчинами, выставляя себя на всеобщее обозрение. Это ведь только кажется, что они по улице идут и ничего не замечают, а на самом-то деле хороший воин все вокруг себя видит. И вот как только представлю себе, что они про меня думать будут, если в окне заметят... А если мне их когда-нибудь лечить придется? Я же со стыда сгорю! Вот по этой причине я и хранила твердость, за которую меня уважала матушка Луиза. За это мне тоже было стыдно, но не объяснять же всем мотивы своих поступков.
Посмотрев на себя в зеркало и уверившись, что вид я имею приличный и благодаря своевременному приходу Лары, даже симпатичный, я подхватила подругу за руку и потянула ее прочь из комнаты, на завтрак.
Мы пробежали пустой коридор, лестницу и небольшой холл и, остановившись на пороге, чтобы восстановить дыхание, чинно вошли в столовую. Здесь, как и всегда по утрам, было еще достаточно людно, но тихо. В отличие от матушки Луизы большинство сестер не были ранними пташками, и если у них еще хватало сил, чтобы прийти рано утром в столовую поклевать завтрак, то на чириканье запала не хватало. Я исключением из этого правила не была. А потому мы с Ларой молча прошли к раздаче, набрали себе еды и устроились за одним из столиков.
-- Чем сегодня будешь заниматься? - поинтересовалась Лара, с видом мученицы размазывая кашу по тарелке.
-- Я сегодня в школе, - ответила я, запихивая в себя кашу и проглатывая ее, не жуя, как змеи.
Собственно говоря, завтрак, кроме того, что был самым тихим временем в нашей обители, для нас с Ларой был еще при этом и самым мучительным. Потому как при всем своем разнообразии вкусов, он славился постоянством формы в виде каши. Матушка Луиза полагала, и, наверное, как всегда была права, что каша - еда полезная и питательная, а потому на завтрак всегда, без исключений в виде праздников, подавали разные виды этого блюда. Но, к сожалению, несмотря на все разнообразие вкусов, цвета и добавок в виде ягод, фруктов и орехов, большой любви сей полезный продукт не снискал, и потому завтрак для большей части местного населения был временем телесных испытаний. Думаю, это была еще одна причина, по которой матушка Луиза не вносила разнообразия в утреннее меню: таким странным образом она, наверное, приучала нас к смирению - основной добродетели последователей Милосердного Брата. Справедливости ради стоит сказать, что попытки ее не имели успеха, так как вынужденно смиряясь с действительностью, кашу сестры дружно ненавидели, и за пределами обители никогда не ели.
-- Опять в школе? - удивилась Лара. - Ты же там еще до моего отъезда была?
-- Ага, - вздохнула я, запихивая в себя очередную ложку. - Не получается у меня достичь совершенства в сложном деле обучения детей, и потому суждено мне там провести время до старости.
-- Чьей? Твоей или матушки Луизы? - рассмеялась подруга.
-- Детей, которых я учу, - поделилась я своими догадками.
-- А я бы с удовольствием с тобой местами поменялась. Если честно, я думаю настоятельницей стать, как матушка Луиза.
Я воззрилась на подругу с удивлением. Представить себе Лару в роли настоятельницы храма у меня никак не получалось. Ее легкий и беззаботный характер и искреннее восхищение мужчинами, на мой взгляд, никак не сочетались с готовностью к самоотречению и жертвенности. А ведь настоятельнице приходится многим жертвовать, в частности возможностью иметь собственную семью.
-- Ты уверена? - вопросила я подругу.
-- Знаешь, я много думала в последнее время над своим предназначением, примеряла на себя разные возможности, благо случаев с этими крепостями было достаточно, и думаю, буду счастлива, став настоятельницей. Конечно, если я только не влюблюсь отчаянно в какого-нибудь воина и не потеряю голову, - рассмеялась она.
Я кивнула и принялась намазывать кусок хлеба маслом, в надежде перебить вкус овсяной каши. Задумчиво понаблюдав за мной пару минут, Лара принялась сооружать большой бутерброд с сыром.
-- Я вот только думаю, мне уже пора начинать работать над собой или можно пару лет подождать? - заметив мой недоуменный взгляд, она уточнила. - Чтобы стать такой же степенной, как матушка Луиза.
Я оглянулась, нашла взглядом матушку Луизу, женщину высокую и весьма дородную, вызывающую уважение одним своим внушительным видом, затем посмотрела на свою соседку, и задумалась, как бы ответить правдиво и при этом не обидеть собеседницу. Дело в том, что Лара обладала удивительным качеством, которому все девушки страшно завидовали. Неважно сколько она ела и что именно, на фигуре ее это никак не отражалось. Среднего роста, она была стройной до хрупкости, и ее талию даже я могла обхватить двумя пальцами, что уж говорить о мужчинах. И, как я уже сказала, она могла день и ночь питаться одними сладостями без всякого ущерба для этой своей хрупкости. Из-за чего Лара сильно страдала, как истинная женщина, которая всегда способна найти причину для вечных страданий.
-- Мне кажется, - осторожно начала я, - что настоятельница не обязательно должна быть дородной. Самое главное ведь содержание, а не оболочка.
-- Значит, начинать надо сейчас, - сделала почти верный вывод Лара, добавляя пятую ложку меда в свой чай, от чего я невольно передернулась.
Способность подруги ставить перед собой цели и идти к ним меня всегда восхищала, хотя способы достижения целей не всегда были мне приятны. В данном случае переслащенный чай внушал мне ужас. Правда тот факт, что пить эту гадость предстоит не мне, весьма радовал. Но, если честно, услышанное заявление, заставило меня задуматься. Лара поняла, чего хочет. Если в ее жизни в ближайшее время действительно не случится великой любви, то через несколько лет она вполне может сменить матушку Луизу, и, наверное, это не так уж и плохо, но как быть мне? Я оглядела зал, всматриваясь в лица своих подруг и знакомых и впервые отчетливо понимая, что большинство из них уже определилось со своей дальнейшей жизнью, и только я не знала, чего хочу. Нет, конечно, я, как и многие, хотела выйти замуж, родить детей и жить тихой спокойной жизнью в каком-нибудь городке. Загвоздка была в том, что в роли своего супруга я видела какого-нибудь мелкого чиновника или может быть торговца, да даже держателя трактира, но никак не закаленного сражениями могучего и непобедимого воина, который должен был стать моим мужем по правилам. Уж не знаю почему, но служительницы Милосердного выходили замуж только за последователей Брата - Воина или не выходили замуж вовсе. А меня такой вариант совсем не устраивал. Мускулистыми, сильными и отважными воинами я предпочитала любоваться издалека, а не наблюдать в роли спутника жизни. И потому эта мечта все еще оставалась абстрактной, вроде мечты о большой и светлой любви, что превыше долга. Красиво, но не реально. А вот чего я хотела еще? Матушка Луиза видела меня в роли главной жрицы, но меня такая участь не привлекала. Мне вообще не хотелось быть главной хоть в чем-то. С большим удовольствием я бы спряталась в тишине библиотеки, на должности какого-нибудь архивариуса, но похоронить среди книжных шкафов мои таланты врачевания мне уж точно никто не позволит. Потому и плыла я по течению, послушно отправляясь туда, куда меня отправляла матушка Луиза, а затем работая целый день, не прикладывая особых усилий, но и не отлынивая от работы, каждый раз обещая себе начать новую жизнь и каждый раз это обещание нарушая.