Остров эволюции

После первых превращений изменения хлынули сплошным потоком. Следующими преобразились волки. Изменилась сама их природа - они сделались такими же послушными и дружелюбными как собаки. По сути дела, волки и превратились в собак. А затем начали расти, и достигли внушительных размеров - никак не меньше лошади. Но при всей своей громадности, они по-прежнему сохраняли покорность. В конце концов, они тоже выродились и прекратили существование. Это был конец их вида. А изменения продолжались.

Мы угодили в рай для биолога, Оуэн. Мы видели путь, каким пойдет эволюция, наблюдали грядущее развитие бессчетного числа различных видов. Вооружившись винтовками для защиты, мы непрестанно рыскали по острову; фотографировали и записывали увиденные преобразования. Мы внимательно наблюдали за зверьми и за их развитием. Наблюдали и следили, прерываясь только на еду и сон.

Излучатель мы не выключали, и тот непрерывно испускал ускорительные лучи, из-за чего твари на острове все время менялись. Там обитали не только привезенные нами животные, но и другие создания. Взять хоть змей. Их там водилось множество, и под воздействием излучения, они развились в ужасающих монстров. Одни вымахали до размеров питона, и даже крупнее, у других отросли короткие перепончатые лапки, на которых они ходили и бегали. А некоторые переселились в воду, поскольку организм их перестроился. Но со временем они полностью вымерли, исчезли.

После гибели змей, начали меняться населявшие остров птицы. Большинство из них вскоре издохли, кроме одной породы, которая продолжала развиваться на протяжении нескольких недель - крупного, напоминавшего кондора существа с ярким оперением. Огромная птица была самым свирепым хищником на острове. Стоило только нам появиться под открытым небом, как она, не мешкая, нападала. Так что мы обрадовались, когда ее тоже не стало.

А изменения все не прекращались. Излучение продолжало подхлестывать жизнь на острове, гнало все дальше и дальше по пути развития. Вслед за птицами пришел черед переродиться местным насекомым - и волна диковинных страшилищ захлестнула остров. По воздуху летали гигантские паукообразные чудовища, отдаленно похожие на ос, только размером с аэроплан и с агрессивностью под стать габаритам. Казалось, все насекомые обрели новые монструозные формы. Остров превратился в сущий ад. Некоторых тварей нам удалось увидеть лишь мельком. Например, громадного белого червя длиной в сто футов, который вяло барахтался в болоте и оглашал округу хриплым ревом. Временами, мы слышали его по ночам... Попадались и другие, еще более мерзкие твари. Но со временем, все монстры-насекомые вымерли, как и прочие существа до них.

На смену им из океана явились здоровенные рептилии, странные морские чудовища из грядущих эпох. Понимаешь ли, излучение также зацепило прибрежные воды, оказывая ускорительное воздействие на все живое в них. Поэтому в море вокруг начали мелькать чудные создания, огромные, клыкастые, покрытые чешуей. Они рвали один одного на куски с неимоверной жестокостью. То были звери какой-то будущей эры, но из-за своих размеров и неистовства нам они виделись ужасными динозаврами из прошлого. Некоторые монстры оказались амфибиями, что прибавило опасности нашей жизни на острове: выйдя на сушу, они громыхали по окрестностям, с треском продираясь через лес, и сражались, повстречав себе подобного.

В ТЕ ДНИ остров являл собой странное местечко. И даже после исчезновения морских чудовищ он таким и остался - странное царство тишины и смерти. Излучение полностью уничтожило животный мир на острове. Все живое ушло в развитии столь далеко, что в итоге достигло точки вымирания. Изменения прекратились. Так мы подумали. И ошиблись, Оуэн. Ошиблись.

Ибо свершилось еще одна метаморфоза; последнее, грандиозное преобразование. Кошмарное превращение оказалось полной неожиданностью и для меня, и для Бриллинга. Перемена коснулась растительного мира. Вся фауна переродилась и сгинула - и теперь настал черед флоры меняться.

Однако мы вполне могли предвидеть подобную трансформацию. Эволюция управляет всей растительной жизнью точно так же, как и миром животных. Все известные ныне живые существа ведут свой род от зверья мезозойской эры. И точно так же все современные растения происходят от гигантских папоротников и хвойных деревьев той давней эпохи. Земная флора медленно развивается, в точности, как и животный мир. Так что после исчезновения всей фауны неспешная эволюция растительности на острове начала набирать темп под воздействием ускорительного излучения.

Растения изменились, Оуэн. Деревья, кусты, трава обрели новую, удивительную наружность. Они редели, увядали, и воскресали в другом обличии. Наконец, после нескольких недель подобных метаморфоз, одна разновидность стала преобладать на острове, вытеснив остальные виды. Внешне это растение во многом походило на кактус, но, благодаря своей подвижности и уму, весьма напоминало животное. Оно размахивало по сторонам мощными щупальцами, и демонстрировало многочисленные признаки всевозрастающего интеллекта. Корни его постепенно начали отсыхать, и мало-помалу растение, более не привязанное к одному месту, обрело возможность передвигаться по собственной воле.

Мы понимали, что происходит у нас на глазах. Очевидно, когда-нибудь, в далеком будущем, животная жизнь сгинет без следа. И тогда на земле воцарятся растения. Подобно человеку, что вышел из мира зверей и ныне господствует на планете, растительному племени тоже предстоит развиться в высшую форму жизни. Полагаю, спустя много веков после вымирания человечества Землю унаследуют разумные, подвижные растения.

И я испугался, Оуэн: кто знает, какого могущества достигнут на острове растительные твари, если получат возможность беспрепятственно развиваться? Позволив им и дальше совершенствоваться под воздействием ускорительного излучения, мы рисковали выпустить в мир отвратительный, множащийся ужас - тварей, которым не должно существовать в наше время.

Я чувствовал, как медленно схожу с ума от всего увиденного. Чувствовал, что должен вернуться в мир людей; обязан хоть немного пообщаться с собратьями, если хочу сохранить здравый рассудок. Так что я предложил Бриллингу запустить реверсивное излучение и, превратив растительных существ обратно в безобидную флору, покинуть остров и провести месяцок в одном из городов Вест-Индии.

Бриллинг отказался. В отличие от меня, он не испытывал никаких страхов и с головой ушел в работу. Мне он, впрочем, настоятельно рекомендовал плыть. В конце концов я так и поступил: сел в ялик и отправился на Ямайку. Бриллинг же сказал, что хочет еще немного понаблюдать за развитием растительных существ. Однако он пообещал включить реверсивное излучение через несколько дней. Его заверения удовлетворили меня. Итак, я отбыл с острова и оставил Бриллинга в одиночестве, если не считать растительных тварей.

Месяц я отдыхал в Кингстоне, а потом вновь обратился мыслями к острову. Я обдумывал следующий этап нашего плана. Нужно было раздобыть очередную партию животных, выпустить их - как и прошлых - на острове, подать реверсивное излучение и наблюдать за тем, как они меняются, спускаясь в прошлое по эволюционной лестнице. Я жаждал быстрее приступить к работе, так что в конце месяца покинул Кингстон и направился к острову. Я вернулся и обнаружил...

Как же описать то, что я обнаружил? Как оказалось, все мои прежние страхи воплотились в жизнь. Кроме того, открылось еще одно ужасное обстоятельство. Теперь-то я понял, почему Бриллинг хотел остаться на острове один.

Он подверг себя воздействию ускорительных лучей, Оуэн. Сняв защиту с позвоночника, Бриллинг перенесся развитии на века вперед. И я видел его. Видел обличие, какое он принял. Обличие, которое спустя века примет все человечество.

Голова его очень сильно увеличилась, Оуэн, стала почти вдвое больше первоначальных размеров, и совершенно облысела, хотя черты лица сохранились прежними. А тело! Оуэн, тела как такового не было! Голова сидела не на человеческом торсе, а торчала прямо из приземистого, округлого мешка плоти, который был примерно на половину меньше обычного туловища. К этой бесформенной куче крепились четыре гибкие, мускулистые, лишенные костей руки. Четыре крайне длинные руки. Могучие щупальца. Он мог передвигаться на этих конечностях, или на некоторых из них, а мог хватать ими и держать. Четыре длинных извивающихся щупальца одновременно служили и руками, и ногами. В Бриллинге я узрел перемены, которые претерпит человеческое тело в грядущие эпохи. Как ты знаешь, Оуэн, организм человека неуклонно стремится стать проще, сделаться менее сложным в строении. Пальцы на ногах уменьшаются, усыхают и теряют свою цепкость, волосы исчезают, а отдельные органы (такие как аппендикс) оказываются совершенно бесполезными и атрофируются. Все наши хитроумные органы пищеварительной и дыхательной систем постоянно упрощаются. И в Бриллинге я увидел совокупный итог подобных изменений, которые потребуют веков.