Витамин любви

У Валентины мороз пошел по коже. Даже волосы зашевелились.

Она вошла на кухню и сразу увидела дочь. Та лежала на полу, будто заснула, нахмурив брови. Разметала руки во сне. Светлые ее волосы рассыпались по плечам и плиткам пола. Халатик распахнулся, показывая розовые трусики. Какие белые ноги, словно их припудрили…

– Тамара, поднимайся… Господи, чего выдумала!

Она почему-то сразу решила, что дочь пьяна. Встретились где-то с друзьями, помянули Милу и выпили. Дочь не рассчитала. Пришла домой, ей стало плохо. Вот теперь забылась тяжелым алкогольным сном. Дурочка. Так расстроилась… Хотя, скорее всего, это не от расстройства, а от отсутствия опыта. У нее же нет опыта. Ну, пила на праздниках по глотку шампанского. А сегодня, видимо, было что-то покрепче. Ребята уговорили. Может, хотели посмотреть, как она себя станет вести? А может, кто и воспользовался ее состоянием?..

– Томочка, поднимайся, – Валентина опустилась на колени перед дочерью и принялась тормошить ее. – Господи, ну разве можно так?

Она потянула ее за руку, хотела поднять, но тело девушки оказалось странно тяжелым.

– Смотри, застыла совсем… ну-ка, просыпайся, поднимайся… – Она снова попыталась поднять ее, обняла за плечи, развернула к себе, и только когда увидела белое лицо с перепачканным рвотой ртом и прикрытыми глазами, ей стало как-то нехорошо. Тошнота подступила к горлу.

Она хотела сказать что-то еще, но только раскрывала рот, как рыба. Рука Тамары была холодной. И вторая тоже. И щеки. И лоб…

Тогда она с силой схватила дочь за плечи и принялась трясти, пытаясь вернуть к жизни.

– Та-а-а-ма-араа!!! – кричала она осипшим голосом. – Что с тобой?

Дочь не подавала признаков жизни.

Валентина схватила телефон и быстро набрала номер «Скорой помощи».

– Моя дочь… Она лежит… холодная… на полу… Думаю, что алкогольное отравление… Она спит, спит… Она же спит!!! Адрес?

Она назвала адрес.

– Пожалуйста, может, еще не поздно… – прошептала она, прижимая к губам и целуя руку дочери.

И после звонка продолжала трясти Тамару, осыпала белое лицо поцелуями и даже пыталась пальцами раскрыть ей глаза. Она не верила, она не могла поверить в то, что это не кошмарный сон, что прямо перед ней на полу лежит ее не подающая признаков жизни дочь, единственная дочь, единственный близкий человек.

Когда раздался звонок в дверь, она бросилась открывать, увидела перед собой знакомое лицо Романа, бросилась к нему на шею и отчаянно разрыдалась. Потом кричала, молотя кулачками по его плечам, извивалась и требовала, чтобы Тамара немедленно пришла в себя…

Приехавшая бригада «Скорой помощи» констатировала смерть.

– Вчера здесь еще одна девочка умерла, тоже отравление, – сказала женщина-врач, пожимая плечами. – Это уголовщина, это не может быть суицид… Во всяком случае, я не верю. Где санитары? Сережа, позвони в милицию… Здесь надо снять отпечатки пальцев, да и судмедэксперту есть работа… А вы, женщина, сядьте, я вам сейчас укол сделаю… И примите мои соболезнования…

Валентина вдруг почувствовала, что ей кто-то смотрит в спину, повернулась и увидела Романа. Он стоял, зажав рот рукой. По впалым щекам катились крупные слезы.

5

14 февраля 2010 г.

Глафира еще с порога почувствовала аромат запеченной курицы, улыбнулась, открыла дверь своим ключом и вошла в квартиру. Из полумрака передней появился Адам.

– Ну, наконец-то! – Он с нежностью обнял жену. – Я тут с ума схожу от скуки… Как же это, оказывается, трудно – сидеть дома. И чего только женщины стремятся к этому? Проходи, я уже заждался…

Он нашел губами ее губы, прижал Глашу к себе.

– Сегодня День всех влюбленных, значит, и наш. Я, конечно, не повар, но кое-что приготовил. Точнее, не я, а плита. Чувствуешь, как пахнет?

– Чувствую! Я ужасно рада, что дома. Знаешь, в нашем офисе что-то в последнее время стало мрачновато…

– Что, клиентов много? – Адам помог жене раздеться, отнес одежду в шкаф. – Мой руки и садись за стол. Я понимаю, что многим подобные романтические вечера кажутся пошловатыми и все такое… А мне нравится, когда накрыт стол и двое сидят при свете свечей… И еще – вот!

Неизвестно откуда перед Глафирой появился большой букет розовых роз.

– Это тебе, Глашенька!

– Адам, ты удивительный человек… – растроганно проговорила Глаша. – Нет, ну на самом деле. Все приготовил, целый вечер ждал, жена заявилась поздно, почти ночью, и – ни слова упрека. Просто золото. Не знаю, кого мне благодарить за то, что у меня такой муж…

– Я же понимаю, что у тебя работа. Бывает, иногда и я тоже задерживаюсь, а иногда – сама знаешь – приходится подбрасывать до дому припозднившихся посетителей нашего ресторана. Так что я и бармен, и водитель в одном лице. Так-с… С чего начнем? С салата?

– Давай с салата. Сегодня так много чаю выпила… на улице ветер, холодно, все время хотелось горяченького.

– Глаша, я вижу, ты хочешь мне что-то рассказать.

– Я не могу, Адам. Не тот сегодня день.

– Но это же не касается нас.

– Нет. Если только косвенным образом. Сегодня пришла одна клиентка. Одноклассница Лизы… Вот ведь как бывает в жизни. Так не вовремя, в День всех влюбленных… Будто насмешка какая-то! – И Глаша в двух словах рассказала мужу о беде, постигшей Елену Семенову, преподавательницу физики в школе.

Адам молча слушал, потом заметил:

– Но люди действительно меняются. И та Лена Семенова, что была прежде, когда Лиза училась с ней, могла за то время, что они не общались, на самом деле превратиться в монстра. Или в тихую садистку. Я сколько угодно случаев знаю, когда учителя издевались над учениками. Вот невзлюбят кого-то и мучают, унижают. К тому же сама знаешь, что сейчас в школе творится. Не представляю, как вообще учителя выдерживают. Вероятно, у вашей Елены Александровны оказалась травмированная психика, и она, быть может, сама того не сознавая, довела ученицу до самоубийства.

– Но девочка-то – круглая отличница. Эта двойка – просто случайность. Знаешь, бывает так, что-то недопонял, пошел по ложному пути и схлопотал пару… Но из-за этого не кончают с собой! Да… Самое-то главное! Сегодня вечером, буквально несколько часов тому назад, нашли труп одноклассницы погибшей Милы Казанцевой, девочки по имени Тамара, жившей на одной с ней лестничной площадке. И тоже с признаками отравления.

– И тоже с запиской?

– Вот про записку ничего не известно. Думаю, если бы была записка, мы бы уже знали.

– И что, вам поручили защищать эту учительницу физики?

– Ну да! Пришла ее родная сестра, Надежда, ужасно расстроенная, говорит, что переживает… Сестра пока еще дома, с ней еще только беседу провели, но наверняка задержат для допроса. Вот тогда-то ей и понадобится Лиза.

Адам вздохнул:

– Да уж, невеселая у вас работа, зато крайне полезная для людей. Знаешь, я далек от этой школы, от этой учительницы, но что-то мне подсказывает, что обе смерти, во-первых, как-то связаны, во-вторых, это не самоубийства, и в-третьих, надо бы дождаться результатов экспертизы, чтобы точно знать, чем были отравлены девушки, одним и тем же ядом или нет… И, конечно, важна почерковедческая экспертиза. На самом ли деле ту записку писала… как ее?

– Мила, – подсказала Глафира. – Знаешь, так ребенка хочется, но вдруг подумаешь, что с ним будет в школе, аж мороз по коже… До школы еще можно как-то оградить малыша от внешнего мира, нанять хорошую няню, потом отправить в хороший детский сад, а потом что? Где гарантия, что в частной дорогой школе не произойдет ничего подобного?

– Глафира, ты брось все эти упаднические настроения! Ребенок должен воспитываться в естественной среде, и чем больше ты будешь стараться оградить его, тем больнее и страшнее станет соприкосновение с этим миром в будущем. Жизнь продолжается, не надо ничего бояться. Ну, произошло в какой-то школе грандиозное ЧП, но никто же пока не знает, откуда тянутся нити этого преступления…