Страница 180 из 199
– И тебе. Серый Гость, лучше его остерегаться, – предупредила она, погрозив тонким пальчиком, – потому что он, без сомнения, самый свирепый и самый умелый из всех воинов Гваэя.
Затем, чтобы сменить тему разговора и вознаградить Мышелова за терпение, с которым тот осматривал грибное поле, она увлекла его – теперь они шли, держась за руки – в винный погреб. Там она очень мило выпросила у немолодого раздражительного дворецкого большую кружку янтарной жидкости для своего спутника. К восхищению Мышелова, это оказалось чистейшее и очень крепкое виноградное вино без всяких горьких примесей.
После того как Мышелов удовлетворил два своих желания, третье вернулось к нему с еще большим пылом. Соприкосновение рук стало внезапно просто мучительным, а бледно-зеленая туника Ививис перестала быть объектом восхищения и предлогом для комплиментов и превратилась в препятствие, от которого следовало избавиться как можно быстрее, с соблюдением лишь минимально необходимых приличий.
Мышелов перехватил инициативу и повел Ививис самой прямой дорогой, какую мог вспомнить, почти без разговоров, к тому чулану, который он предназначил для своей добычи, на два Уровня ниже Гваэева Зала Волшебства. Наконец он нашел тот коридор, который искал – увешанный по обеим сторонам толстыми пурпурными коврами и освещенный немногочисленными медными канделябрами, каждый из которых свисал с каменного потолка на трех цепях и поддерживал три толстые черные свечки.
До сих пор Ививис следовала за Мышеловом, лишь слегка игриво упираясь и задавая – с невинным взглядом – минимум недоуменных вопросов по поводу того, что Серый собирается делать и почему нужна такая спешка. Но теперь ее колебания стали убедительными, в глазах появилось непритворное беспокойство или даже страх, а когда Мышелов остановился перед прорезью в ковре, за которой была дверь в его чулан, и с самой вежливой из похотливых ухмылок, на которую только был способен, дал ей понять, что они достигли цели, она резко отшатнулась и зажала рукой рот, подавляя готовое вырваться восклицание.
– Серый Мышелов, – торопливо прошептала она со страхом и в то же время с мольбой в глазах, – мне следовало признаться тебе раньше, а теперь я должна это сделать немедленно. По одному из тех зловещих и издевательских совпадений, которыми полон весь Квармалл, ты выбрал для своего тайного убежища ту самую комнату, где….
Хорошо, что Мышелов серьезно воспринял взгляд и тон Ививис, ибо он был по своей природе недоверчив, его чувства были постоянно настороже и, самое главное, его щиколотки теперь отметили легкий, однако непривычный сквозняк, идущий из-под ковра. Безо всякого предупреждения кулак, заканчивающийся темным стилетом, метнулся сквозь прорезь в ковре к горлу Мышелова.
Ребром левой руки, поднятой, чтобы указать Ививис место, где будет их ложе. Мышелов отбил в сторону руку в черном рукаве.
Девушка воскликнула, не очень громко:
– Клевис!
Правой рукой Мышелов поймал пролетающую мимо конечность врага и вывернул ее, ударив одновременно растопыренной левой рукой нападавшего в подмышку.
Однако Мышелов слишком торопливо схватил руку противника, и поэтому захват вышел не очень надежным. Более того, Клевис не собирался сопротивляться, позволив таким образом Мышелову вывихнуть или сломать ему руку. Поэтому он умышленно крутнулся вместе с выворачивающим движением Мышелова, делая сальто вперед.
В итоге Клевис уронил стилет с крестообразной рукоятью, глухо звякнувший о покрытый толстым ковром пол, но невредимым вырвался из рук Мышелова и, сделав еще два сальто, легко опустился на ноги, после чего мгновенно обернулся, вытаскивая рапиру.
К этому времени Мышелов тоже вытащил Скальпель и кинжал Кошачий Коготь, но держал последний за спиной. Серый атаковал осторожно, пробными финтами. Когда Клевис начал мощную контратаку. Мышелов отступил, парируя каждый свирепый удар в самый последний момент, так что неприятельский клинок раз за разом, посвистывая, проносился совсем рядом.
Клевис ринулся вперед с особой свирепостью. Мышелов парировал удар, на этот раз сверху вниз и не отступая. Через мгновение они оказались прижатыми друг к другу с поднятыми над головой, крепко сцепленными у рукоятей клинками.
Чуть повернувшись. Мышелов блокировал колено Клевиса, направленное ему в пах, и одновременно нанес противнику удар снизу кинжалом, который тот до сих пор не заметил; Кошачий Коготь вонзился как раз под грудной клеткой Клевиса, проткнув печень, желудок и сердце.
Отпустив кинжал. Мышелов отпихнул от себя тело и обернулся.
Ививис стояла лицом к сражающимся, готовая пустить в ход зажатый в руке стилет Клевиса.
Тело с глухим стуком упало на пол.
– Кого из нас ты собиралась проткнуть? – осведомился Мышелов.
– Я не знаю, – ответила девушка бесцветным голосом. – Тебя, наверное.
Мышелов кивнул.
– До того, как нас прервали, ты говорила: «Та самая комната, где….» что?
– ….где я часто встречалась с Клевисом, – ответила она.
Мышелов снова кивнул.
– Значит, ты любила его, и….
– Заткнись, идиот! – перебила она. – Он мертв?!
В ее голосе одновременно звучали боль и раздражение.
Мышелов, отступая, прошел вдоль трупа и остановился у головы. Взглянув вниз, он сказал:
– Мертвее не бывает. Он был красивым юношей.
В течение долгого мгновения они мерили друг друга взглядом, поверх трупа, словно два леопарда. Потом, чуть отвернув лицо, Ививис сказала:
– Спрячь тело, болван. Его вид терзает мне душу.
Кивнув, Мышелов нагнулся и закатил труп за ковер с противоположной от двери в чулан стороны коридора. Рядом с Клевисом он положил его рапиру, затем вытащил из тела Кошачий Коготь. Из раны вытекло совсем немного темной крови. Мышелов вытер кинжал о висящий на стене ковер, а потом отпустил тяжелую ткань, закрывая тело.
Выпрямившись, Серый выхватил стилет из руки погруженной в задумчивость девушки и резким движением кисти швырнул его так, что клинок тоже исчез под ковром.
Одной рукой он отвел в сторону ковер у входа в чулан. Другой взял Ививис за плечо и подтолкнул ее к двери, которую Клевис на свою погибель оставил открытой.
Девушка немедленно вырвалась, однако прошла в дверь. Мышелов последовал за ней. Глаза обоих все еще сохраняли выражение, напоминающее о повздоривших леопардах.
Чулан освещался одним-единственным факелом. Мышелов закрыл за собой дверь и задвинул засов.
Ививис, подводя итог, сказала сквозь зубы:
– Ты задолжал мне очень много, Серый Чужестранец.
Мышелов обнажил зубы в безрадостной ухмылке. Он не задержался, чтобы взглянуть, не трогал ли кто-нибудь украденные им безделушки. В ту минуту это даже не пришло ему в голову.
Фафхрд почувствовал облегчение, когда Фриска сообщила ему, что более темная щель в самом конце темного, длинного, прямого коридора, в который они только что вошли, и есть дверь в Зал Призраков. Это было торопливое, изматывающее нервы путешествие, во время которого приходилось то и дело выглядывать из-за угла и отскакивать назад, в темные альковы, если кто-нибудь проходил мимо; и спуститься вниз глубже, чем ожидал Фафхрд. Если сейчас они всего лишь достигли вершины Нижних Уровней, то тогда этот Квармалл должен быть бездонным. Однако настроение Фриски значительно улучшилось. Теперь она временами бежала почти вприпрыжку в сваей белой, низко вырезанной сзади сорочке. Фафхрд целеустремленно шагал, держа в левой руке ее платье и туфли, а в правой – топор.
Облегчение, испытанное Северянином, ни в коей мере не уменьшило его настороженности, так что когда кто-то бросился на него из черного, как чернила, входа в тоннель, мимо которого они проходили, Фафхрд небрежно взмахнул топором, почувствовав, как лезвие наполовину погружается в чью-то голову.
Он увидел миловидного белокурого юношу, теперь как нельзя более печально мертвого; его миловидность была основательно подпорчена топором, все еще торчащим в ужасной ране. Красивая рука разжалась, и шпага упала на пол.