Страница 46 из 60
— Сводку ГИБДД показывали?
— Н-нет, не знаю. — отвечала девушка.
А полицейский, даже не слушая её, стал нажимать какие-то кнопки на пульте, направляя его в сторону телевизора. Тут Наташа и обнаружила: то, что она смотрела, далеко не единственное, что показывает чудесный ящик, там много чего другого.
— Дрянь, смотреть нечего! — с досадой сказал полицейский и с презрением бросил пульт на диван.
В это время голова в телевизоре сказала:
— А сейчас — Новости на первом канале.
И на экране появились уже другие мужчина и женщина и стали рассказывать. Примерно всё это Наташа уже слышала, поэтому взяла в руки пульт и приступила к его изучению. Красная кнопка — это, несомненно, «включить-выключить». Точно! Кнопки с цифрами — это, конечно, эти самые каналы. Так и есть! А это что круглое с надписью «меню»? Настройки? Пожалуй! Вокруг меню располагались четыре кнопки в виде треугольников. Методом «тыка» Наташа поняла, что вертикально расположенные треугольники переключают каналы, а кнопки в горизонтальной плоскости настраивают громкость звука. Ничего сложного! Освоив пульт, Наташа почувствовала себя вполне современной женщиной.
В это время по телевизору началась реклама. На экране появилась стройная девушка в очень коротких белых шортах, облегающих загорелые ноги. Девушка с экрана принялась подробно рассказывать, как раньше она сидела всё время дома, а теперь в критические дни вполне может пойти танцевать в клуб и даже плавать в бассейне. Следом показали как на прокладку (Наташа была уже в курсе, что это такое) капают цветные чернила, которые моментально впитываются, и после промокания белая ткань остается чистой. «Ужас! Боже! Как такое можно показывать?» — Наталка, сгорая от стада, опустила голову и боялась даже поднять глаза, чувствуя, что от стыда краснеют даже уши. Она испытывала ни с чем, ни сравнимое смятение, и жгучий стыд. Затем, не поднимая головы, скосила глаза в ту сторону, где уже несколько минут беседовали трое полицейских: два мужчины и женщина. Диво, но такие стыдные вещи, похоже, вообще прошли мимо их ушей. Они продолжали беседовать, ничуть не отвлекаясь на телевизор, полицейская мило улыбалась, не обнаруживая ни смущения, ни возмущения. Это вообще их не затронуло никак! Она украдкой подняла глаза на телевизор… и снова опустила их: другая девушка рассуждала о хорошем лекарстве при поносе и рассказала случай из жизни, когда всю вечернику вынуждена была провести в туалете.
Непринуждённое и открытое обсуждение интимных и гигиенических вопросов было в ходу у здешних обитателей, чему Наташа уже и удивляться перестала, как и краснеть, слыша из уст собеседника такое, от чего в её время можно было получить вызов на дуэль, а то и просто, схлопотать по физиономии. Загвоздка была в том, что девушка никак не могла в себе разобраться: как относиться к этому явлению? Её разум, прогрессивная и передовая сторона её натуры, должны бы приветствовать свободу от условностей и предрассудков, но её духовная личность, воспитание, условия, в которых жила барышня начала двадцатого века, да и простое здравомыслие протестовали против той простоты, что хуже воровства. Обыкновенный, житейский здравый смысл подсказывал ей, что у любого человека должно быть что-то личное, интимное, и вторгаться в этот тайный мир не позволено никому, даже самому близкому человеку. А если в открытую обсуждаются критические дни, и какие тампоны при этом надо применять, если незатейливо ведётся т разговор о том, что нужно употреблять при диареи, а что при тяжести в желудке, то всё, приехали, непонятно вообще куда дальше развиваться. «Да что такое тут творится? Есть пределы стыда или нет? Где границы дозволенного? Надо откинуть эмоции и спокойно порассуждать. Ясно, что спустя сто лет нормы морали должны быть несколько иными, это естественно. — рассуждала девушка. — Это, пожалуй, некоторым образом даже хорошо, что женские проблемы не остались без внимания врачей и общества». Наталка помнила тот ужас, то чувство одиночества и отчаяния, который она испытала, впервые почувствовав себя женщиной. И некому было помочь справиться, рассказать, как должно быть. Мать, преодолевая брезгливость, твердила об изначальной греховности и нечистоте женского начала, рассуждала о божьей каре. Благо, рядом оказалась Глаша, которая с крестьянской бесхитростностью и прямотой всему научила и рассказала. «Возможно, что спокойное обсуждение интимной сферы здесь сочетается иным отношением к наготе, к взаимоотношению полов, и ей ещё предстоит многое узнать. Значит, надо молчать и слушать, слушать и молчать! Мотать на ус. Помнить, что молчанье — золото». — придя к выводу, что необходимо воспринимать этот мир таким, каков он есть, играть по его правилам, побольше наблюдать — поменьше говорить, Наташа успокоилась и подняла глаза.
Однако обнаружила, что телевизор был скрыт фигурой стоящего перед ней полицейского. Полицейский был отчаянно молод, почти мальчик.
— Здравствуйте, позвольте представиться, следователь Павел Артёмович Конюшкин, мне поручено вести Ваше дело. Вы в состоянии сейчас разговаривать?
Наташа недоумённо кивнула:
— Я к вашим услугам.
— Отлично! — почему-то обрадовался он и при этом очень густо и мило покраснел, опустив вниз свои длинные ресницы. — Тогда пройдёмте ко мне в кабинет, там и побеседуем.
И юноша-полицейский сделал приглашающий жест рукой.
Наталка снова шла по исхоженному за ночь коридору и чувствовала, что молодой человек неотрывно смотрит на неё сзади, прежде всего на её ноги. Она буквально затылком ощущала этот взгляд. И, удивительное дело, это не было неприятным, как давеча, а, напротив, льстило. Да и, к слову сказать, мальчик был хорош! Высокий и белокурый, он смотрел на мир наивными голубыми глазами, временами прикрывая веки с длинными, как у коровы, ресницами. Судя по постоянно красным ушам, он в неё влюбился по самые эти уши.
Первое впечатление подтвердилось самым блестящим образом в том же кабинете, где её ночью «пытал» старый опытный волчара. Видимо, «волк» из благородных побуждений временно уступил свое место этому неоперившемуся юнцу. С того станется, Наташа хорошо знала эту породу людей — суровые и честные идеалисты-служаки. Её собственный дед был из таких.
А Павел был явно не из таких. Если на ночном допросе был трудный поединок, и Наташе путём чрезвычайного напряжения удалось сохранить своё инкогнито, то с Павлом было совсем иначе. Во-первых, девушка его нисколько не боялась. Задавая вопрос, он краснел и запинался, избегал в открытую смотреть на её ноги, отчего возникало почти непреодолимое желание, выставить их ещё больше. Наташу забавляла и даже умиляла почти детская припухлость его лица, и это при том, что парень был явно старше её лет на десять, по-детски удивлённое выражение лица следователя. Может быть, благодаря этому, она относилась к следователю несколько снисходительно, мысленно называя его Пашей. Он был весь раскрыт наружу, будто цыплёнка табака выложили на тарелку, и абсолютно читаем. Наталка, например, после первых же фраз знала кто был его кумиром — до того потешно он подражал манере ведения допроса ночного следователя.
Во-вторых, минувшая ночь стала для девушки откровением. За несколько часов она узнала столько всего, на что в обычное время понадобилась бы несколько лет. И теперь, сидя против стола, она явственно видела глаз видеокамеры, направленный на неё с края переносного компьютера, спасибо Антонине Генриховне за науку, узрела и прикреплённый к потолку глаз, неотрывно наблюдающий за самим следователем, такие, неотступно следящие глаза были развешаны по всему зданию. Она знала, что с помощью этого самого компьютера, ночью велась запись допроса (надо же, какое универсальное устройство), и теперь Паша время от времени прикладывает к уху прослушивающее устройство, чтобы сверить показания с ночным допросом. Два раз он звонил по мобильному телефону, и Наташа знала, что маленькие телефоны, которые носят в карманах, называются ещё «сотовыми».
Ну, и в третьих, парень ей просто нравился, хоть она и боялась в этом признаться. Паша был высоким и стройным блондином с голубыми глазами — в отличие от мощного, коренастого и кареглазого не то финна, не то тюрка, Николки — настоящий нибелунг. И Наташе льстило, что в неё влюбился такой красавчик. Нет, ничего не пошевелилось у неё в груди, сердце было спокойно и прочно занято другим. Но проклятая кокетливая женская натура требовала новых впечатлений и волнений, новых воздыхателей. У Наташи никогда не было ручных поклонников, которыми хвастались её гимназические подруги. Они помыкали ими и снисходительно называли Сашеньками и Бореньками. Она не могла и представить, чтобы управлять волевым и сильным Николкой, чтобы называть своего любимого дурацким именем — Николенька. А Пашенька с его длинными ресницами, в отличие от спокойного Николки, как нельзя подходил для роли безмолвного и покорного воздыхателя. До того как Коля найдёт способ вытащить её отсюда может пройти некоторое время. Ей нужен будет спутник, наставник, который не даст потеряться в этом неизвестном мире. И который не потребует за это чрезмерно большую плату, до своего тела допускать Наташа никого не планировала. Паша как раз подходил для такой роли. Но ведь всё равно, что-то надо дать и взамен, кинуть наживку. Может рассказать ему всю правду? Или почти всю… Посмотрим, как он на это среагирует. И девушка решила рискнуть.