Страница 30 из 60
Рядовой ещё не пробовал, но подозревал, что обыск молодых и красивых девушек будет его любимым занятием. С сальной улыбкой он приблизился в девахе, заставил подняться и встать с лицом к стене. Девушка повиновалась. Развернув её лицом к стене и ловко ногой подбив ноги, так, что злоумышленница вынуждена была их расставить, он с чувством, толком, и не спеша, принялся ощупывать хрупкое девичье тельце. Пересчитал все рёбра, мельком дотронувшись до острых, ещё не конца сформированных грудок. Девица напряглась, но ничего не сказала, а только подобралась, отчего её тело утратило мягкость и упругость, а стало жестким и колючим.
«А сиськи-то — хороши! Каждый день бы такие ощупывать».. — думал он про себя, своими руками сместившись ниже, в область поясницы, ягодиц и бёдер.
Тело девушки стала бить дрожь, а вся кожа покрылась множеством пупырышек.
— Боится сучка! — сделал вывод Дятлов. — Это хорошо! Начинает понимать, что ее ожидает.
Щупать напрягшееся, покрытое «гусиной кожей», тело было уже не так интересно. Поэтому, закончив с досмотром воровки, он надел ей на руки наручники, попутно, с чувством близким к наслаждению садиста, отметил испуг на её красивом личике.
Старшина не видел художеств своего напарника — он, начав перебирать заявления, волей-неволей углубился в чтение. Сосредоточенное лицо его хмурилось, на лоб легли складки. Как он и подозревал, дело выглядело сшитым белыми нитками. Несуразности их версии терпил торчали, как иглы из ёжика, даже не дочитав заявления, он брезгливо отодвинул их в сторону, к такой туфте ему даже не хотелось прикасаться. «Хоть бы кофем напоили, что ли, буржуазия!»
В этот момент раздался спасительный звонок в дверь. Это был участковый, следом за которым бочком протискивался криминалист. Зозуля с облегчением сунул бумажки участковому, и уже собирался навострить лыжи. Не вышло! На лестнице их завернули подъехавшие опера из ОВД Пресненского района:
— Мужики! Не в службу, а в дружбу — доставьте девку в отдел, а то мы здесь, похоже, зависли.
— А там куда? — недовольно переспросил Зозуля.
— Чё прикидываешься? В обезьянник!
— Так там же путаны?
— Ну и ладно, на несколько часов же всего.
— Эй, долго ещё ждать? — крикнул он Дятлову возле порога. — Выводи задержанную.
Напарник начинал его не на шутку раздражать. «Вот уж точно быдло, типичное сельское быдло!» — думал Зозуля. Своим тупоумием, инстинктами троглодита и манерами деревенщины он выделялся даже на фоне остальных зеленых новобранцев. Старшина сильно подозревал, что его напарник долго в органах не задержится.
Уже выходя из квартиры, задержанная бросила умоляющий взгляд в сторону хозяйки, но та брезгливо повернула голову и сжала губы. Обмен взглядами женщин не укрылся от старшины, который с чувством глубокого удовлетворения отметил, что они обе, общаясь взглядами, полностью игнорируют третьего участника спектакля — всесильного зама префекта, выглядевшего в этой ситуации предельно жалко. «Не мужик!» — решил для себя старшина, немало повидавший за годы службы в патруле.
Несмотря на сумерки, дневной зной так и не сменился вечерней прохладой, лишь знойное марево сменила давящая духота. Листья на деревьях скукожились, пытаясь сохранить в себе драгоценные крупицы влаги, трава на газонах пожухла, выжидая наступления лучших времён, даже Патриаршие пруды, против своего обыкновения, не радовали воздух вечерней прохладой и свежестью. На выходе из подъезда девушка внезапно задержалась, вдохнула полной грудью сухой августовский воздух. Огляделась по сторонам недоумённым непонимающим взором, словно впервые видела это место. Повернула голову назад, внимательным беспокойным взглядом окинула дом, из которого только что вышла. Устремила свои малахитовые глаза вперёд, туда, где за зеленью старых лип, скрывалась голубизна пруда. Два малахита на девичьем лике вспыхнули ярким пламенем узнавания, слетела сосредоточенность с лица, ушла тревога, и оно разгладилась, став, вопреки летнему зною, юным и свежим.
Всего этого не видел рядовой Дятлов, озабоченный лишь своей похотью. Стремясь поскорее оказаться в машине, он резко дернул девушку за наручники, заставив её идти за собой. Подвёл задержанную к патрульному автомобилю, открыл дверцу и грубо положил ей руку на голову заставив пригнуться:
— Залазь!
Девушка неловко полезла в автомобиль. А Дятлов, глядя на аккуратные, свежие, соблазнительно обтянутые полами кроткого кимоно, ягодицы, не удержался — запустил пятернёй под полы халатика и сделал несколько теребящих движений пальцами у девушки между ног. Девушка попыталась развернуться, оторвала руки от сиденья, не удержала равновесия и упала, уткнувшись носом в сиденье и неловко задрав при этом ноги. Дятлов был в полном восторге: мало того, что под коротким кимоно у неё не оказалось даже трусиков, так она ещё и умудрилась шлёпнуться, явив всеобщему обзору все свои прелести. Он уже собирался заржать аки конь, но внезапно кто-то резко и сильно дёрнул его за руку. Он обернулся и наткнулся на бешенное, перекошенное от злости лицо старшины.
— Ты чево? — с обидой спросил он, однако осёкся, увидав, что напарник не собирается шутить.
— Вы извините его, девушка, он у нас всего второй месяц, неопытный, зелёный совсем ещё. Вы устраивайтесь поудобнее, сейчас поедем. — Зозуля был сама галантность.
Дятлов искренне не понимал, что случилось и почему старшина так подрывает авторитет напарника. Сам же учил, что при задержании преступника следует действовать максимально грубо: класть на землю, надевать наручники, обыскивать, с силой заталкивать в машину. Нарочито грубые и беспардоннее действия, унижающие человеческую личность, призваны показать задержанному изменение его статуса, выбивают его из колеи, психологически ломают, рушат волю к сопротивлению и создают благоприятные условия для дальнейшей работы с ним. А старшина, закончив расшаркиваться перед пигалицей, захлопнул дверцу автомобиля, повернул к Дятлову белое от негодования лицо:
— Ты что, блядь, совсем тупой? Сперма в голову ударила так, что целый час пробыл в квартире, а так ничего и не понял! Тебе шлюх мало, что на эту малолетку набросился?
— А, ч-что я д-должен был по-понять? — заикаясь от страха, пытался сообразить рядовой.
— А то, что полюбовница она этого мужика, вот что!
— Кого?
— Того! Хозяина квартиры! Жена не вовремя вернулась, вот он девку и сдал.
— А нам-то что с того?
— Ты хоть знаешь, что это за мужик-то? — спросил старшина, а потом махнул рукой. — Хотя откуда ты можешь знать, ты же у нас без году неделя! Это заместитель префекта, силовиков курирует. Начальство в лицо надо знать! Завтра супруга евонная уедет, и он заберет любовницу свою вместе с заявлением. А мы с тобой крайними окажемся! Она хоть и малолетка с куриными мозгами, но расскажет то, что надо. Господи! Навязали мне тебя на свою голову. — Зозуля едва не схватился руками за голову. — Мне же до пенсии всего ничего осталось!
— Что же делать? — растерянно спросил Дятлов, с ужасом осознавая, что карьера полицейского находиться пол угрозой.
— Ничего! Садись за руль — поедем в отдел. И никакой самодеятельности, лады?
— Ладно, понял!
— Сдадим её, и пусть другие разбираются. В принципе, ничего страшного пока не произошло, — ворчал старшина, понемногу отходя, — А если что — спишем на впечатлительность пигалицы.
В районный отдел внутренних дел ехали молча. Когда вошли — их ждал ещё один малоприятный сюрприз. В отделе, всегда шумном, было неестественно тихо. Не шатались и не курили по углам опера и пэпээсники, в до отказа набитом шлюхами собачнике было неестественно тихо.
— Что случилось? — проникнувшись атмосферой, вполголоса спросил старшина у дежурного.
— Сегодня Денисов ответственный. — так же вполголоса ответил дежурный по отделу капитан Соболев.
— Поня-я-тно! — протянул Зозуля. — Значит, праздник плоти у вас на сегодня отменяется.
Глава 3. Следак: ночной допрос
«Я себя сегодня не узнаю,
То ли сон дурной, то ли свет не бел.
Отдавай мне душу, мой гость, мою,
А не хочешь если — бери себе.
Отдавай мне душу, мой гость, мою,
А не хочешь если — бери себе».