Страница 22 из 60
— Товарищи, юнкера командира подбили!
Он уже не чувствовал, как его, падающего, подхватили и отнесли в тыл. Очнулся только от того, как нежные руки протирали ему глаза и лоб. Открыв глаза, он увидел перед собой улыбающееся и одновременно тревожное лицо Глаши в красной косынке.
— Привет, сестренка! — слабым голосом вымолвил он.
— Привет, братишка! — в тон ему ответила девушка и поцеловала его лоб. — Везунчик ты, пуля только слегка висок задела, кожу расцарапала.
— А Кирилл где? — спросил он, ощущая, как к нему медленно возвращаются силы.
Глаша меж тем ловко бинтовала ему голову.
— Здесь он, а как же без него! Мы вместе с товарищем Арсением пришли, а то, видать, вы без нас никак не справитесь.
Николай сел и потрогал повязку на голове и прислушался к своим ощущениям. Рана саднила, и еще легкое головокружение, которое, однако, уменьшалось.
— Ну, я пошел. — сказал Николай и не без труда поднялся, слабость пока отступала неохотно.
— Ты куда? — обеспокоенно заметалась Глаша. — Тебе нельзя, нужно отлежаться.
— К своим, а то без меня, боюсь, они таких делов наделают. Сама же сказала, что царапина.
Поняв, что Николая не остановить, Глаша только сокрушенно махнула рукой:
— Увидишь Кирилла, посмотри, чтобы не лез на рожон. А то он у меня такой же отчаянный, как и ты: два сапога пара.
Он успел вовремя. Оставшиеся в живых офицеры и юнкера сдались, и повстанцы постепенно втягивались в здание и начали зачистку огромного комплекса гостиницы. Злость на офицерье был так велика, что солдаты бросились избивать сдавшихся. Едва Заломов вошел в фойе, как его взору сразу бросилась картина расправы победителей над осужденными. Несколько солдат прикладами и ногами были юнкера, совсем еще мальчишку, впрочем, такого же, как он. Юноша уже не сопротивлялся, а только сжался в комок и стонал.
— Прекратить! — бешено заорал Заломов.
Солдаты замерли. Он понял, что их нужно было срочно чем-то отвлечь.
— Петров! Часовым на вход марш! Начальникам отделений, каждому отделению по этажу. Пройти по всем номерам, заглянуть в каждое помещение. Всех подозрительных обыскать, разоружить и арестовать! Юнкера и офицеры могут быть переодеты, поэтому прошу обращать внимание на нагар на правой руке от пороховых газов и синяки на плече от приклада. Место сбора арестованных — здесь, в фойе. Замеченные в самосуде и издевательствах над пленными будут отданы под революционный трибунал.
Уже отвыкшая от повиновения солдатская масса, почувствовав твёрдую руку, инстинктивно стала выполнять приказания.
— Сходи за сестричкой. — послал он одного из солдат. — Пусть посмотрит этого. — Николай кивнул в сторону юнкера.
В это время в гостиницу стал врываться поток людей в бескозырках и тельняшках. «Это матросики подоспели!» — подумал с неприязнью Заломов. Раскрасневшийся, возбужденный Арсений Яценюк, коротко кивнув Николаю, махнул рукой с наганом:
— Вперед, братва! Посмотрим на буржуйское житье-бытье.
— Да, эти уж церемониться не будут! — услышал он за спиной знакомый женский голос.
Это подошла Глаша.
— Осмотри его. — он показал на юнкера. — Если сам идти сможет — пущай дует домой, к мамке.
Сам же решил пройтись по этажам. На третьем этаже он увидел, что Сенька, прицелившись из нагана, пытается добить раненого офицера. Он лежал возле пулемета у разбитого окна и холодными от ярости глазами смотрел прямо в направленный в него ствол револьвера. Вокруг раненого лежали открытые пустые коробки и использованные пулемётные ленты. Резким движением плеча Николка толкнул готового выстрелить Сеньку.
— Ты чего? — возмущенно спросил Сенька.
— А ничего! ВРК распорядился всех пленных доставить в Лефортово.
— И ты их жалеешь? Они наших раненых добивали!
— Я не допущу самосуд! А ты упырь, поди, напился уже русской кровушки? Буде с тебя, вали отсюда со своей матросней. Вон твои уже грабить начали, защитнички революции, тьфу! — зло сплюнул Николай в сторону Сеньки. Под его глазами, горящими праведным непреклонным огнем, Сенька вынужден был отступить и удалиться, бормоча под нос что-то угрожающее.
— С вами все в порядке? — участливо осведомился Заломов.
— Зачем вы меня спасли? — настороженный и даже враждебный взгляд впалого лица с офицерскими усиками над верхней губой. — Я ведь враг!
— Русские не должны убивать русских! — убежденно ответил Николай.
— Русские, Россия… Где она, эта Россия? — горько произнес офицер. — Вы уничтожили ее.
— За нами — правда! А Россия? Россия никуда не денется. Мы сражаемся за новую Россию!
— Я не понимаю вашей России и буду с ней драться! — предупредил офицер. — Вы и теперь сохраните мне жизнь?
— Да. — просто сказал Заломов. — Во имя будущего этой страны я вас отпускаю.
— Позвольте узнать имя моего спасителя.
— Поручик (незадолго до октябрьских событий он получил это звание) Заломов, Николай Георгиевич.
— Прекрасно! Офицеры вместо того, чтобы защищать страну, ее губят. — с сарказмом произнес офицер. — Подполковник Чащин, Вадим Петрович, к Вашим услугам.
— Надеюсь еще встретиться с Вами, Вадим Петрович.
— Лучше не надо, мы встретимся как враги, и за исход того поединка я не ручаюсь.
— Честь имею. — насмешливо откланялся Заломов и пошел к выходу.
Когда Николай вышел из гостиницы его ожидал новый удар: солдаты и матросы приканчивали не успевших разбежаться юнкеров и офицеров. Острая боль пронзила голову Заломова возле виска, и он потерял сознание.
Последующие, заключительные дни восстания Заломов провел в госпитале. Рана, которую в пылу боя посчитали пустяковой, оказалась гораздо серьезнее, и на фоне общего нервного перевозбуждения дала осложнение. В перерывах между боями его навещали Глаша и Кирилл, и им было о чем поговорить. Кирилл заключил Николая в свои медвежьи объятия и сказал:
— Я так рад, братан! Наконец свидеться довелось! Да, кстати, наши победили в губернском городе С., и мы можем вернуться!
После занятия «Метрополя» чаша весов окончательно склонилась в пользу восставших, и спустя два дня был очищен Кремль. Пришел Михаил Васильевич Фрунзе, неизвестно каким образом раздобывший свежих яблок. Поглаживая свою русую бородку, он говорил:
— Давай, Коля, выздоравливай. Дел невпроворот. Чует мое сердце — это не последние наши бои. Мы их здесь разбили, так они могут попытаться выступить в другом месте. Нужно срочно создавать новую, революционную армию. А ведь революция лишь тогда чего-нибудь стоит, если она умеет защищаться. И запомни, это не я так сказал, это — товарищ Ленин!
Однако на фоне непрекращающихся расправ это все не радовало. Особенно неистовствовали матросы, среди которых было немало анархистов. Это был только первый акт гражданской войны, борьба разгоралась. Русский пошел воевать с русским, и скоро вся Русь полыхнет в братоубийственной войне.
Часть вторая. Первые шаги
«Но теперь ты не та, ты забыла
Всё, чем в детстве ты думала стать.
Где надежда? Весь мир — как могила.
Счастье где? Я не в силах дышать.».
Глава 1. Ночной конфуз. 13 августа 2013 года
«Откуда я пришел, не знаю…
Не знаю я, куда уйду»
Содрогнулась Мать — Сыра Земля. Чудовищной силы торсионное поле накрыло Москву. Закрутив спираль с эпицентром где-то в центре столицы, оно выплеснуло всю мощь своей энергии в магнитосферу планеты по её краям. Возмутилось электромагнитное поле Мира. Зашкалили приборы и полопались стёкла на индикаторах. Погорели проводники, и вышли из строя реле в электрических и радиоэлектронных цепях. Вдруг исчезла картинка и прошла мимолетная рябь по экранам и мониторам. Выброс энергии был столь огромен, что всего на какую-то долю терции оглушил Землю, сделал её немой, глухой и слепой. Вздрогнул и тяжко вздохнул подземный рукотворный исполин — адро́нный колла́йдер. На краткий миг открыл глаза спящий далай-лама в Бурятии. Покачнулись кресты на маковках церквей и полумесяцы на минаретах. На одно лишь мгновенье с низким утробным гулом содрогнулся мавзолей Тимуридов в Самарканде. А в далёкой Африке забился в падучей во время ритуальной пляски шаман из племени чичуа. Энергия электромагнитной волны вызвала кратковременное, на одну десятую градуса, потепление в атмосфере планеты, которого хватило, чтобы угрожающе загудел древний ледник на склонах Кавказских гор. Электромагнитный импульс, облетев планету, упокоился там же, где и родился: на берегу одного из многочисленных прудов столицы. А в одной из Московских квартир совершенно из ниоткуда материализовалась абсолютно обнажённая девочка с волосами до пояса, словно Богиня, рождённая из пены волн.