Страница 13 из 92
— Ну что ж,— в медлительной задумчивости протянул Пробатов, когда Коробин замолчал,— я не могу и не хочу быть нянькой Приреченского райкома и опекать каждый ваш шаг. Разберитесь с Черемшанкой сами, и детально... Людей нужно воспитывать и па хороших примерах, и на ошибках, если они носят принципиальный характер... Конечно, если находятся такие товарищи, которые умышленно приносят нам вред, то нечего церемониться с ними — у нас есть Устав партии, его никто не отменял! Но главное — помните: что бы вы ни делали, не навязывайте свои советы и рекомендации силой, убеждайте, доказывайте! Не все, может быть, вас поймут сразу, новое дело всегда непривычно и вызывает даже своей необычностью чувство сопротивления и протеста — не смущайтесь, будьте терпеливы и настойчивы, объясняйте людям важность нового начинания до тех пор, пока они не станут вашими сторонниками... Мы ничего не добьемся, если наши советы будут идти вразрез с жизнью, с желаниями людей...— Пробатов взъерошил пальцами волосы, окинул всех сидевших в кабинете повеселевшими глазами.— А теперь, если вы не возражаете, я хотел бы рассказать вам о весьма важной и приятной новости...
«Вот почему он отмахнулся от Черемшанки и не стал всерьез интересоваться тем, что там произошло! — подумал Мажаров, растерянно отступая в угол, за диван, испытывая и досаду, и огорчение, и чувство стыда за свою нерешительность и трусость.— А может быть, еще не поздно заявить, что я не согласен, что он должен, обязан выслушать и меня и других, чтобы знать, что стряслось в колхозе? И дело совсем не в том, что он не хочет водить работников райкома за руку, быть их постоянным поводырем! Нет, нет, он чем-то взволнован и увлечен необычным, и ему так не терпится поделиться какой-то своей идеей, что ради этого он готов забыть на время о судьбе целой деревни! Но как он не понимает, что любая его идея зачахнет, если в нее не поверит та же Черемшанка?»
— Иван Фомич! Садитесь в мое кресло! — Коробин облегченно вздохнул, стал вытирать вспотевшее лицо носовым платком.
— Нет! Нет! — широким жестом отказался Пробатов, по-прежнему излучая внимание и доброту, будто готовился поделиться со всеми чем-то особенно радостным, что до
поры до времени таил в себе.— О таких событиях легче говорить стоя...
С тех пор как он стал секретарем обкома, его не оставляла мысль о том, как вытянуть из трясины отсталости все колхозы, как найти то решающее звено, которое помогло бы ухватиться за всю цепь. В поисках спасительных мер он немало исколесил дорог, разъезжая по районам, разговаривая с сотнями людей, и вот после долгих мук и размышлений он, кажется, нашел такое звено...
— Буду с вами предельно откровенен.— Иван Фомич понизил голос, доверительно приобщая всех к тайне, известной пока немногим.— Все, собственно, началось с одной встречи в Москве...
Да, так оно и было — на последнем совещании в Большом Кремлевском дворце он столкнулся в дверях с товарищем своей юности. Загородив проход, они обнялись, расцеловались и опомнились, когда услышали смех — кто-то легонько подтолкнул их вперед, и, взявшись за руки, они двинулись в задние ряды, не обращая внимания на любопытствующие взгляды и улыбки. Они не могли разговаривать, не решаясь нарушить строгий характер совещания, но товарищ нашелся — положил на пюпитр лист бумаги и написал: «Где ты теперь работаешь?» Пробатов ответил и, в свою очередь, поинтересовался: «А ты?» И удивился, узнав, что товарищ занимает в Москве довольно высокий пост. В перерыв они пошли в буфет, заняли отдельный столик и, горячась, перебивая друг друга, вспоминали о той незабываемой поре, когда вместе учились на рабфаке и их койки стояли впритык в тесной комнатушке общежития. И как разглаживали брюки, укладывая их под матрас, и как гоняли чаи в столовой, и как ночью разгружали баржи в порту, прирабатывая к скудной стипендии. Жизнь развела их в разные стороны, они скоро потеряли друг друга из виду, каждый жил, окруженный новыми заботами и новыми людьми. Товарищ так изменился, что его нелегко было и узнать,— располнел, огрузнел, но был так же горяч, как в молодые годы, когда, хватая Ивана за плечи, он делал большие глаза и жарко шептал: «Знаешь, есть одна неплохая идея! Как считаешь?» Вот и теперь, стоило Про-батову поделиться с товарищем своими трудностями и сомнениями, как тот, не дослушав до конца, прищелкнул пальцами и, заговорщицки подмигнув, торопливо и горячо заговорил: «Знаешь, есть одна идея». Пробатов рассмеялся, но товарища это не смутило, он продолжал настойчиво доказывать свое: «Нет, я совершенно всерьез, Иван, ты
не думай!.. Ты ведь ищешь какое-то чудо, этакую жар-птицу, но мы-то с тобой знаем, что все это случается лишь в сказках. А главное паше чудо, если хочешь знать, это люди, которые всегда загорятся новой идеей, только- ее надо уметь найти и подать так, чтобы все поверили и пошли за тобой! И вот я думаю — что, если вашей области взять повышенные обязательства, зажечь этой затеей всех и захватить высоту штурмом? Ты мужик сильный, дело, видать, знаешь, а взяв такую высоту, решишь сразу несколько задач — и колхозы поставишь на ноги, и государству дашь солидную продукцию, и себя покажешь с выгодной стороны!» — «Да себя мне показывать нечего, но о том забота! — сказал Пробатов.— Я и сам думал о таком начинании, но тут одного желания и энтузиазма мало — нужны средства, дополнительные ассигнования, большое строительство и техника, без которой нельзя нынче сделать и шага вперед!» — «Согласен! — Товарищ крепко сжал его руку.— Вернешься домой, поразмысли на досуге, а я тут кое с кем посоветуюсь, толкну идею, может, что и выгорит, а?» Дома Пробатова ждало столько дел и забот, что он в рабочей суете забыл на какое-то время о разговоре с товарищем, но неделю тому назад тот сам напомнил о себе неожиданным ночным звонком из Москвы. «Ты везучий человек, Иван! — зарокотал его густой голос на другом конце провода.— Я хочу тебя порадовать! Сегодня мне посчастливилось встретиться с большим человеком, я был у него по своим делам и попутно поделился нашей с тобой идеей. Он не только одобрил ее, но и обещал всяческую поддержку и помощь, слышишь? Пойми, ты можешь встать во главе невиданного по размаху начинания и показать, на что способна старая гвардия! Со своей стороны я кое-что выделю вашей области по своему ведомству. Так что учти, какое доверие оказывается этому делу и тебе лично, и разворачивайся на всю мощь!»
— Конечно, вы сами понимаете, к такой важной кампании нельзя подойти с кондачка, с налету!— Пробатов вынул из бокового кармана блокнот, положил его перед собой.— Мы должны все тщательно взвесить, проанализировать все наши возможности... Не скрою, что мне по душе эта задумка, хотя в ней есть известная доля риска. Но, видимо, таков закон всякого творческого решения — добиваются победы те, кто, рассчитав свои силы, поверив в свою идею, уже не жалеют никаких сил для ее претворения в жизнь!..
Иван Фомич уже расхаживал вдоль длинного стола, забыв о привычной сдержанности, говорил, все более воодушевляясь, громко, как с трибуны, и все внимательно следили за ним, поворачивая головы, ловя каждое его слово.
— Не теряя ни одного дня, нужно начать формирование стад из молодняка и ставить их на откорм. С весны, как только появится трава, необходимо наладить богатые выпасы, добиваться высокого суточного привеса, не скупясь, не жалея, пускать на зеленую подкормку часть посевов озимой ржи, больше давать концентратов — любые расходы в конечном счете окупятся с лихвой!.. Сегодня, когда перспектива еще ясна не до конца, когда она прочерчивается лишь пунктирно, по предварительным наметкам и планам, даже сегодня выгода представляется не просто огромной, а прямо-таки фантастической!.. Главное —подойти ко всему трезво, по-хозяйски подсчитать все наши резервы с карандашом в руках я, не сбавляя темпов, действовать точно по графику... Как вы, вероятно, догадываетесь, мы пока еще не приняли окончательного решения,— мягко, но не остыв от возбуждения, заключил Пробатов.— Я попросил некоторое время для размышлений... С этой целью я и другие секретари обкомов выехали в районы, чтобы обсудить эту идею с вами, узнать ваше мнение и тогда уж давать твердое слово...