Страница 2 из 2
В прелестной медсестре Агнес фон Куровски не было ни капли сентиментальности, но война, Италия, влюбленный мальчик… «Я люблю тебя, Эрни, — писала она ему из Флоренции. — Я совершенно потеряна без тебя — наверное, из-за дождя… Я плакала от радости, узнав, что мы возвращаемся в Милан, и я снова тебя увижу».
К сожалению, сохранилось очень мало писем Хемингуэя к женщинам, сыгравшим особенно важную роль в его жизни, — рассказывает профессор Спэниар. — Из переписки с Агнес фон Куровски остались только ее письма к нему. А его письма Агнес сожгла по требованию итальянского офицера, с которым у нее начался серьезный роман после отъезда Хемингуэя в Америку. Это же случилось и с его письмами к первой жене — Хэдли, — она сожгла их после развода. И третья жена — журналистка Марта Геллхорн — сохранила немногое. Она испытывала такие горькие чувства к Хемингуэю, что даже запретила упоминание его имени в комментарии к ее книге. И это при том, что не он от нее ушел, а она от него.
Что же сам Хемингуэй писал о любви? «Мужчины, — говорит в „Снегах Килиманджаро“ жена голливудского режиссера, — всегда хотят новую женщину: ту, что моложе, или старше, или ту, которой у него еще не было. Если вы брюнетка, они хотят блондинку, если вы блондинка, они хотят рыжую. Они так созданы, и вы не можете их за это винить. Им нужна куча жен, и это чертовски трудно для одной женщины — быть кучей жен». Текст этот отдан персонажу, но явно принадлежит автору. И его не назвать романтиком. Правда, профессор Сандра Спэниар не готова с этим согласиться:
Самые замечательные романы Хемингуэя написаны о любви: «Прощай, оружие» и «По ком звонит колокол». И образы женщин в этих романах вечно критикуют именно за романтизм, особенно Кэтрин Баркли из «Прощай оружие», прототипом которой стала Агнес фон Куровски. Пишут, что Хемингуэй заставил героиню буквально раствориться в любви к лейтенанту Фредерику Генри (который, конечно, автобиографичен). Я-то думаю, образ Кэтрин гораздо глубже: она отгородилась любовью от враждебного мира, разбитого вдребезги войной. Создала свой уголок, в котором могла жить, сохраняя достоинство. Смерть Кэтрин в конце романа тоже вызывает споры: одни критики считают это местью Агнес, которая в реальной жизни отвергла Хемингуэя (ход тоже достаточно романтичный). Другие объясняют такой конец романа женоненавистничеством автора. Но вспомним — все романы Хемингуэя кончаются трагически. Он сказал однажды: «Если двое полюбили друг друга, добром это не кончится».
«Я никогда не разлюблю Полин», — писал Хемингуэй отцу в 26-м году. Но уже в 31-м у него началась многолетняя, мучительная для Полин, связь с красавицей Джейн Мэйсон — женой менеджера авиакомпании. Она была охотницей и рыболовом, и в рассказе «Недолгое счастье Фрэнсиса Маккомбера» стала (совершенно незаслуженно) прототипом Марго — жестокой жены, застрелившей презираемого ею мужа в момент его триумфа. А в 1940 году Хемингуэй писал другу, известному критику Максвеллу Перкинсу, знавшему о его новом романе с журналисткой Мартой Геллхорн:
Мы с Мартой не можем ехать на Восток вместе… Придется встретиться уже прямо там. Мой тебе совет: женись как можно реже и никогда не женись на богатой стерве.
Это — о Полин. Развод был через суд, скандальный, и разъяренная семья Полин отсудила у Хемингуэя большие деньги. Сама Полин осталась одна слишком поздно. Сыновья-подростки категорически не давали ей заменить отчимом их обожаемого отца, и она прожила остаток жизни в одиночестве и злых обидах. К тому времени первая жена — Хэдли — уже давно была замужем за журналистом, Пулитцеровским лауреатом Полом Морером, и счастливо дожила с ним до старости.
Марта Геллхорн влетела в жизнь Хемингуэя как экзотическая птица. Когда они случайно встретились в баре на Ки-Весте в 1936 году, она уже была знаменита своими репортажами об опасных политических движениях — например, о немецких национал-социалистах. Несмотря на молодость, она была вовлечена в мировую политику и дружила с Элеонор Рузвельт. Интересно, что бармен, ставший свидетелем первой встречи Хемингуэя и Геллхорн, назвал эту пару «красавица и зверь».
Марта не принадлежала к категории женщин, которые становились жёнами Хемингуэя, — говорит профессор Берри. — Разумеется, она поддалась его обаянию и магнетизму, восхищалась его талантом, но она слишком скоро заметила его недостатки и не очень это скрывала. Она не любила его браваду, хвастовство, и ее пугал его эгоизм. Они вместе были в Испании во время Гражданской войны, и позже она писала: «Это был, может быть, единственный период в жизни Эрнеста, когда он загорелся чем-то, что было выше его самого. Иначе я не попалась бы на крючок». Они поженились в 1940 году, но война их все время разлучала. Хемингуэя бесило то, что Марта ставит на первое место не его, а работу. Он писал другу: «Я хочу жену, а не неизвестного солдата». Марта не относилась к нему так серьезно, как другие жены. Думаю, это и решило судьбу их короткого брака.
Еще до разрыва с Мартой, осенью 1944 года в Лондоне, где собрались перед высадкой журналисты, Хемингуэй наткнулся в кафе на писателя Ирвина Шоу и попросил познакомить с его дамой — журналисткой Мэри Уэлш. В конце этого дня он сказал новой знакомой: «Мэри, война нас разнесет, но запомните, пожалуйста, что я хочу на вас жениться».
«Главное в отношениях с Эрнестом, — писала Мэри Уэлш в дневнике, — принимать все, что от него исходит, хотя он может быть грознее бога в день, когда все человечество ведет себя неправильно». Мэри импонировала Хемингуэю. Он писал ей: «Месяц, проведенный с тобой в Лондоне, был счастливейшим в моей жизни — без разочарований, без разбитых иллюзий и преимущественно без одежды». Но, как говорила его героиня: «Если вы блондинка, они хотят брюнетку». С Мэри они поженились в 1946-м, а весной 47-го, в Венеции, он с еще одним журналистом поехал на охоту (даже в Венеции нашел, на кого охотиться). Под дождем они подобрали в свой джип дочь погибшего во время войны друга журналиста — 18-летнюю Адриану Иванчич. Читаем в книге «Женщины Хемингуэя»:
Адриана знала имя Хемингуэя, но, извинившись, призналась, что не читала его книг. «Не за что извиняться, — сказал Хемингуэй. — Из них ничего не узнать и ничему не научиться. Главное, что мы нашли вас в дожде, дочка, и едем охотиться». И он поднял фляжку за ее здоровье.
Адриана стала последней — платонической — любовью Хемингуэя и его музой. Он приглашал их с матерью к себе на Кубу, летал в Венецию, рвался к ней и боялся отпугнуть: ему было 48 лет, он был для нее стариком. Жена Мэри сердилась, обижалась, но писала в дневнике: «Я знаю, что никакими словами этот процесс не остановить». А он вымещал на ней безнадежность своей новой любви: называл ее «девкой, которая тащится за полком», говорил, что у нее «лицо Торквемады». Она терпела.
С Адрианы Хемингуэй писал Ренату — далеко не платоническую любовь полковника Кантуэлла в романе «За рекой в тени деревьев». Роман ругали, но Адриана стала знаменитостью в Италии, чуть скандальной — что ужасало ее мать-аристократку.
В 1950 году после довольно долгого перерыва состоялась их последняя встреча. Адриана, узнав о приезде Хемингуэя в Венецию, сама прибежала к нему в отель. Их встреча описана Бернис Кёрт со слов Адрианы Иванчич в книге «Женщины Хемингуэя»:
Адриана едва не заплакала: он поседел, исхудал и как-то усох. Он крепко обнял ее и потом долго с восхищением разглядывал. «Простите за книгу, — сказал он. — Меньше всего я хотел бы ранить вас. Вы — не та девушка, я — не тот полковник. — И потом, помолчав: — Лучше бы мне никогда не найти вас в дожде. — Адриана увидела у него на глазах слезы. Он отвернулся к окну: — Ну вот, теперь сможете всем говорить, что видели Эрнеста Хемингуэя плачущим».
Это время было уже началом конца: болезней, депрессий, паранойи, электрошоков, потери памяти. Он застрелился 2 июля 1961 года.
В книге «Смерть после полудня» Хемингуэй писал: «Любовь — старое слово. Каждый вкладывает в него то, что ему по плечу».