Страница 5 из 8
— М-р Хэччинс вернется немного погодя, сэр, — сказал юнга, — он велел передать, что зашел в гости к своему знакомому.
— Как называется этот кабак? — тихо спросил штурман.
— Если вы не можете двух слов сказать, не проявив своего отвратительного характера, Джордж, то держите лучше язык за зубами, — строго сказал капитан. — А какого вы, ребята, мнения о м-ре Хэччинсе?
— Более чистосердечного человека нет на земле, — с жаром воскликнул Дэн, старший в их команде.
— Прекраснейший человек, которого я когда-либо встречал, — добавил другой.
— Вы слышите? — спросил капитан.
— Слышу, — ответил штурман.
— Он христианин, — сказал юнга, — до встречи с ним я не знал, что такое христианин. Как вы думаете, что он дал нам?
— Дал вам? — переспросил капитан.
— По фунту стерлингов наличными, — сказал юнга, — по золотому фунту каждому из нас. Еще говорят о христианах! Хотел бы я побольше встречать таких христиан.
— Скажите пожалуйста! — воскликнул умиленный капитан.
— А как славно он это сделал, — сказал старый матрос, — говорит: "вот тебе, говорит, от меня и от капитана; благодари, говорит, не только меня, но и капитана".
— Смотрите, не промотайте этих денег, — сказал капитан, — я бы на вашем месте положил их в сберегательную кассу на закваску.
— Надеюсь только, что они достались ему честным путем, — проговорил штурман.
— А как же иначе? — воскликнул капитан. — У вас, Джордж, холодное, жестокое сердце… Не будь оно таким, может быть, и вы получили бы золотой.
— К черту его золотые, — сказал ворчливый штурман, — хотел бы я знать, где он их взял и что он подразумевал, когда говорил, что деньги эти не только от него, но в равной мере и от вас. Не видал я что-то, чтобы вы деньги раздавали.
— Должно быть, — тихо проговорил капитан, — он хотел сказать, что я вложил в его сердце такие мысли. Ну, ребята, пора и по койкам, завтра мы начинаем работу в четыре часа утра.
Люди пошли на бак, а капитан и штурман спустились в каюту и стали приготовляться ко сну. Капитан поставил на стол лампу для м-ра Хэччинса и после некоторой внутренней борьбы пожелал штурману доброй ночи. Через несколько минут он уже крепко спал.
В четыре часа штурман проснулся и увидел, что капитан стоит возле его койки. Лампа все еще горела на столе, слабо борясь с лучами дневного света, которые вливались в открытый люк.
— Еще не появлялся? — спросил штурман, взглянув на пустую койку гостя.
Капитан вяло покачал головой и указал на стол. Следуя направлению его пальца, штурман увидел маленький холщовый мешочек и лежащие около него четыре с половиной пенса медью и несколько пуговиц, неизвестно на какую сумму.
— Когда мы ушли из Лондона, в мешке было двадцать три фунта фрахтовых денег, — сказал капитан, овладев, наконец, голосом.
— Ну, и что же по-вашему, случилось с ними? — спросил штурман, задувая лампу.
— Понятия не имею, — ответил капитан, — у меня все в голове смешалось. Брат — м-р Хэччинс — до сих пор еще не вернулся.
— Было, наверное, поздно, и он не хотел беспокоить вас, — сказал штурман и ни один мускул лица его не дрогнул. — Я не сомневаюсь, что с ним ничего не случилось. Не волнуйтесь за него.
— Но, очень странно, где же деньги, Джордж? — проговорил, запинаясь, капитан, — очень странно…
— Хеччинс щедрый парень, — сказал штурман, — он раздал людям пять фунтов без всякого основания. Надо полагать, он и вам даст что-нибудь — когда вернется.
— Подите, позовите сюда команду, — сказал капитан, опускаясь на ящик и уставясь на коллекцию медяков.
Штурман повиновался и через несколько минут вернулся с людьми. Столпившись в каюте, они сочувственно выслушали рассказ капитана о понесенной им потере.
— Это — тайна, разгадать которую невозможно сэр, — сказал старик Дэн, когда капитан кончил, — так что не стоит над ней ломать голову.
— Хоть мне и неприятно сказать такую вещь, — продолжал капитан, — но это — мой долг. Единственный человек, который мог взять деньги — Хэччинс.
— Что, сэр?! Этот святой человек! Да над такой мыслью можно посмеяться!
— Не мог он этого сделать, — сказал юнга, — если б даже хотел, не мог бы! Он слишком хороший.
— Это он взял двадцать три фунта, — решительно сказал капитан, — скажем, восемнадцать, потому что пять из них будут мне возвращены.
— Впадаете в тяжелую ошибку, сэр, — двусмысленно сказал Дэн.
— Вернете вы мне деньги или нет? — крикнул капитан.
— Просим прощения, сэр, нет, — ответил за всех кок, подняв ногу на ступеньку трапа. — Брат Хэччинс дал нам эти деньги за то, что мы так хорошо пели псалмы. Он так и сказал, и мы не могли думать, что деньги нажиты им нечестным путем. Да мы никогда и не поверим этому, правда, ребята?
— Никогда, — с примерной твердостью подтвердили остальные. — Это невозможно!..
Матросы поднялись на палубу вслед за коком и, облокотясь о борт, с тоской взглянули на то место, где они в последний раз видели своего благодетеля. Затем, полные грустного предчувствия, что никогда уже им не встречать такого человека, принялись за работу.
ДРУЗЬЯ ПОЗНАЮТСЯ В НЕСЧАСТИИ
М-р Джозеф Гиббс допил свою полупинту пива в трактире "Красного Льва" с медлительностью человека, который не знает, откуда ему добыть следующую полупинту, поставил кружку на стойку, насыпал в трубку табаку из бумажки и, грустно покачав головой, суровым голосом объявил своим товарищам:
— Это первая сегодня, — с десяти часов утра!
— Не унывай! — сказал м-р Джордж Браун.
— Так не может продолжаться вечно, — добавил в утешение Боб Кидд.
— Ведь я прошу только работы, — проникновенно сказал м-р Гиббс, — не рабства, конечно, а работы.
— Разницу трудно установить, — возразил м-р Браун.
— В особенности некоторым людям, — добавил м-р Кидд.
— Продолжайте, — мрачно проговорил м-р Гиббс, — продолжайте! — Угостите человека полупинтой пива, а потом оскорбляете его человеческое достоинство. Я и то вчера два раза подумал, не продырявить ли мне воду в реке?
— Очень многие это делают, — задумчиво произнес м-р Браун.
— И обрекают жен и детей на голодную смерть, — ледяным тоном вставил м-р Гиббс.
— Часто жена выгадывает, — возразил его приятель. — Одним ртом меньше, а потом ей обычно помогают. Когда умер бедняга Билль, то в харчевне "Королевской Головы" устроили благотворительную вечеринку и собрали вдове что-то около семнадцати фунтов.
— Мне кажется, что для твоей старухи мы собрали бы больше, — сказал м-р Кидд. — Ребят у вас нет, и она могла бы легко прокормиться. Но не подумай, что я тебе советую покончить с собой.
М-р Гиббс бросил на него свирепый взгляд и, нагнув кружку, с грустью посмотрел на ее дно.
— Джо не продырявит воды, — сказал м-р Браун, покачав головой, — вот, если б не воду, а пиво.
М-р Гиббс повернулся и, вытянувшись во весь рост, — пять футов три дюйма, — подарил его долгим и презрительным взглядом.
— Я не понимаю, зачем ему делать дырку в чем бы то ни было, — медленно проговорил м-р Кидд. — По-моему совершенно достаточно, если мы скажем, что он это сделал. И тогда можно будет обойти публику со шляпой в руке, а барыш поделить.
— Разделить его на три части и дать по одной каждому, — пояснил м-р Браун, одобрительно кивнув головой. — Но как это устроить?
— Выпьем еще пива и подумаем, — сказал побледневший от волнения м-р Кидд. — Три пинты, пожалуйста!
Он и м-р Браун подняли кружки, кивнув друг другу. М-р Гиббс, внимательно наблюдая за ними, играл ручкой своей кружки.
— Смотрите же, — медленно проговорил он, — я ничего не обещаю. Если я и выпью эту пинту, то это еще не значит, что я согласен.
— Предоставь это дело мне, Джо, — успокоил его м-р Кидд.
М-р Гиббс согласился на это после долгого обсуждения, в котором большую роль в качестве доводов играли пинты. В результате, на следующий же вечер беседа сидевшего в том же трактире м-ра Брауна с двумя или тремя его приятелями была грубо прервана бурным появлением м-ра Кидда, с которого ручьями текла вода. Он опустился на стул, тяжело дыша.