Невидимые

Пристукивая каблуками по полу, Алекс допивал очередную бутылку.

Ночь он провел в театре, спать не ложился. Выпито - не пересчитать. Обычно хмелел медленно, но тут уже перебор. Нажрался изрядно.

Развезло - подобрел.

В узкой гримерке - не чета Маруськиной - собрались все актеришки.

Щукин - румяный, потный, щеки блестели жиром, как масленый блин - опять разливал вино по стаканам.

- За первый день нашего великого успеха!

Алекс в эту чушь не вникал. Но, судя по восторгам, покривлялись накануне удачно. Маруська, если бы не сбежала, сейчас бы тоже здесь от радости корчилась.

- Кто бы мог подумать, что мы справимся! - рассмеялась над головой Надька Драгунская.

Она сидела на подлокотнике кресла.

- Как это кто? Я! Я всегда говорил: мы - отличный театр! Мы еще покажем этому скучному городу, что такое настоящее искусство! - заливал Щукин.

Уже качался, но языком трепал складно.

- А все спасибо нашему благодетелю! За здоровье нашего основателя - Алексея Иваныча!

- За здоровье!

Стаканы звонко сошлись. Алекс тоже приветственно поднял бутылку и отхлебнул.

Надька все терлась рядом, точно кошка:

- Удивительно - вот так сыграть Ирину! Вы не представляете, что за чудо, когда публика так живо реагирует.

- За наших прекрасных сестер - Драгунскую, Шишкову и Афанасьеву! - снова сообщил Щукин.

- А я ведь госпоже Елене не чета. Даже роль-то ее толком не знала. Так, не более трех раз весь сценарий от начала просматривала. Но нас вызвали на бис!

Надоело.

Алекс залпом допил, отставил бутылку, и, пошатываясь, вышел.

Держась за стену, он пробирался по коридору, когда настиг цокот.

- Вам помочь? - ласково спросила Надька.

Бесцветная. Скучная. Лицо длинное, узкое. Глаза навыкате.

Подержаться не за что.

Алекс помотал головой.

- Если вы не сильно против, я бы все же составила вам компанию, - уперлась актриска. - Нужно поговорить... Эх, наверное, лучше бы не сейчас, но трезвый вы меня либо вовсе слушать не станете, либо же пришибете...

Вышли в сквер. Алекс и без того едва стоял на ногах, а от душного раскаленного воздуха совсем подурнело. Драгунская, однако, схватила под руку, подвела к лавке.

Он сначала на нее откинулся, а потом и вовсе прилег. Над головой кружились зеленые ветки.

- Вы меня слышите? Я хочу кое-что рассказать... При других не стала...

- Да что там у тебя?

- Госпожа Елена говорила в пятницу после спектакля с одним господином. Я слышала их разговор. Она собиралась встретиться с ним в тот вечер.

Зеленое болото по-прежнему затягивало в трясину. Хотелось спать.

Он не слушал.

- Я тогда спросила о нем у... друга, и он сказал, что это старьевщик из Старого города.

Алекс резко приподнялся и посмотрел на Драгунскую, но тут же сощурился. Красные, пьяные глаза слезились от света.

- Какой он?

Надька пожала плечами, глядя куда-то наверх.

- Ну... Не знаю. Тусклый. У него короткие светлые ресницы и ямочка на подбородке. Вот тут, - она показала на себе.

Чертовски бестолковое описание.

- А еще?

- Одет в бежевый сюртук... Нет переднего зуба... - принялась перечислять все, что вспомнила.

Точно - он. Привет из прошлого.

Вот, значит, с кем сбежала Маруська. И когда - а главное, где? - успели снюхаться?

- Отведи-ка меня домой, Надька. Знаешь же, где живу?

Сперва надо проспаться. А потом наведаться в Старый город. Прежде, еще до встречи с Маруськой, его кварталы были Алексу домом.

- Да, конечно.

Драгунская приподняла, обхватила за пояс. Он кое-как встал с лавки, и они побрели по скверу.

***

С утра Макар наконец-то отправился в доки. Театр никуда не денется - тут можно и подождать день-другой, а семье надо есть. И Петьку лечить тоже - а то мальцу уж совсем скверно. Макар бы сам, наверное, и не понял, да передались тревоги матери, весь день хлопотавшей у кроватки.

К счастью, домовладелец, получив "красненькую" Червинского, подобрел и согласился подождать с выселением еще неделю.

- Макарка, где взял? - вечером, когда уже легли спать, тихо подкралась сестра.

- На базаре заработал.

- Ой, брешешь. За день-то - и десятку? Ну правда, скажи.

- Ммм...

- Скажи.

- Я сплю, не мешай.

Мать вопросов не задавала.

Макар задумался, наблюдая, как над водой у пристани кружатся, вереща, мелкие речные чайки. Если сбить голубя, то его можно и на суп, а из такой, пожалуй, ничего не сваришь.

Баржа объявила разгрузку. Рабочих, стоявших поодаль в поисках поденки, как ветром сдуло - все устремились на клич зазывалы.

Когда Макар опомнился, стало уже поздно. Работу он упустил.

- Макар! Ты?

Рабочий улыбнулся, оборачиваясь - признал голос Степана. Прежде они вместе вкалывали на чугуноплавильне. Он тогда и позвал на ту забастовку. Хотя и сам тоже не виноват особо - за компанию увязался.

Они давно не виделись. При прошлой встрече положение приятеля было едва ли не хуже, чем у самого Макара. Но сейчас он выглядел превосходно - приоделся щеголем и даже, кажется, располнел.

- Ну как дела, брат? - Степан крепко стиснул в объятиях, похлопал по спине.

- Да как... Все мыкаюсь. А ты, гляжу, неплохо?

- И то верно, не жалуюсь. Пойдем, что ли, выпьем за встречу?

Макар посмурнел.

- Не могу я уйти. Работа нужна.

Степан понял заминку правильно.

- Да брось - раз приглашаю, то и плачу. Идем.

- Неудобно как-то...

- Ну хватит ломаться, Макарка.

Степан ухватил товарища за рукав и едва ли не силой увлек в ближайший трактир. Сели, выпили и за встречу, и за прошлое. Перешли к нынешнему.

- Никуда не могу пристроиться, - заметил Макар сокрушенно, хоть и не совсем искренне. Большую часть времени он пробездельничал по поручению Червинского.

- Из-за завода? - с пониманием уточнил Степан. - Вот и меня никуда не брали.

- Но взяли же?

- Да как сказать, - рассмеялся собеседник. - Не то, что взяли, но на жизнь хватает.

- Как же ты устроился?

- Ну... Тебе-то доверять можно. Видишь, взялись мы тут втроем... Я, Ванька и Сенька с Павловской мануфактуры. Знаешь их?

Макар помотал головой.

- Толковые, - Степан поднял вверх большой палец. - В общем, есть у нас дело. Не совсем чистое... Но верное. Может, и ты подсобишь, если что. Только навар разный, сразу говорю: иной раз и "катеринка" выйдет, другой - четвертная, а порой так и червонец всего.

- Это же за сколько месяцев - "катеринка"-то?

- Да за раз же! Ну ты и тугодум.

У Макара, накануне готового продать за десятку душу, такое и впрямь не укладывалось в голове.

- А что делать надо?

- Вот это понимаю - разговор, - одобрил Степан. - Но только не здесь. Сперва выпьем, а потом подходи к вечеру к нам, в латунный склад - недалеко от твоего дома. Там и поговорим. Идет?

- Идет! - рассмеялся Макар и поднял стопку. - За дружбу!

5

Накануне, покинув полицейский участок, Бирюлев направился в газету, хоть нужды в том особой не было. Титоренко сам предложил не приходить, а вместо того заняться печальными приготовлениями.

В редакции встретили с сочувственным любопытством. Выразив соболезнования, коллеги принялись выпытывать детали.

- Даже представить не могу, каково это: обнаружить отца с веревкой на шее, - вздохнул Вавилов.

- Ох, и не говорите! Наверное, они еще и поглумились, как в прежних случаях, - сокрушалась Крутикова.

- Нет, он лежал в своей постели.

- Напрасно вы пришли сегодня, друг мой... Вам бы отдохнуть, - вдруг заметил автор культурной колонки, внимательно посмотрев в бегающие глаза Бирюлева.

- Верно, вы совсем не здоровы, - участливо подтвердила барышня.

Взъерошенный, покрывшийся лихорадочными пятнами репортер и впрямь выглядел неважно.