Страница 3 из 39
— Я знаю, на что способен. Знаю свои силы. И еще — я буду очень осторожен! Обещаю!
— Ты всегда так говоришь, — грустно сказала Мария и потерлась виском о щеку Егора. — А потом возвращаешься в синяках и шрамах. — Она вздохнула: — Ладно… Видимо, тебя уже не переделать. Есть будешь?
— А что у нас сегодня?
— Мясо по-неаполитански. Хотя зачем я тебе это говорю? Ты ведь не отличишь маринованное в соевом соусе мясо от простого бифштекса. Зачем я так стараюсь, скажи мне?
— Затем, что хочешь угодить своему любимому мужчине, — с улыбкой сказал Егор.
Мария покачала головой:
— Нет. Просто мне скучно, вот я и развлекаю себя приготовлением всякой экзотики. А тебе скучно со мной.
— Глупости!
— Нет, не глупости. Я же вижу.
Кремнев снова попытался обнять Марию, но она снова отстранилась.
— Пойду, разогрею тебе мясо. А ты пока собирай сумку. Во сколько у тебя самолет?
— На этот раз не самолет — поезд. Отправление в три часа пополудни.
— Ясно. — Мария подняла взгляд и посмотрела на настенные часы. — Иди собирайся. Через пятнадцать минут еда будет на столе.
4
В Дэнске было градусов на пять теплее, чем в Москве. Небо было чистое, солнце светило почти по- летнему.
Кремнев остановился на перроне и огляделся. В паре метров от себя он увидел высокого кареглазого мужчину с каштановыми волосами, зачесанными на пробор. Мужчина подходил под описания, и Егор шагнул к нему.
— Лазаренко? — спросил он, остановившись перед незнакомцем.
Тот чуть прищурил карие глаза, протянул Егору руку и представился:
— Майор Лазаренко. Максим Иванович.
— Кремнев. Егор. И тоже — Иванович.
Они скрепили знакомство крепким рукопожатием.
— На каком языке будем общаться, Максим Иванович? — поинтересовался Егор.
— А вы знаете наш язык? — вскинул брови Лазаренко.
Егор усмехнулся:
— Только по фильмам.
— В таком случае, нам с вами лучше общаться по- русски. Пойдемте к лимузину.
И, не дожидаясь ответа, Лазаренко зашагал по перрону длинными и худыми, как у аиста, ногами.
Лимузин оказался старенькой, видавшей виды «шкодой». Устроившись рядом с майором, Егор захлопнул дверцу.
— Куда поедем?
— Сперва в отель. А потом… — Максим Иванович пожал плечами. — Потом поглядим. — Он покосился на Егора и осведомился с прохладной усмешкой: — Надеюсь, вас в машине не укачивает?
— До сих пор не укачивало, — в тон ему ответил Кремнев. — Но кто знает, на что способен ваш птеродактиль.
Лазаренко хмыкнул.
— Так мою «ласточку» еще никто не называл.
— Всегда бывает первый раз, — невозмутимо заметил Егор и сунул в рот сигарету. — Слушай, у тебя тут курить-то можно?
— А мы уже на «ты»? — вскинул бровь Лазаренко.
— Я — да, а ты как хочешь, — ответил Кремнев. Он достал из кармана зажигалку, поднес ее к сигарете и выщелкнул огонь.
Лазаренко посмотрел, как он прикуривает, хмыкнул и покачал головой.
— Лихие вы ребята, москали, — недовольно проворчал он.
— Уж какие есть, — сказал Егор, выпустив густое облако дыма. — Так мы едем или твоя «ласточка» умеет только стоять?
Лазаренко насупился, завел мотор и мягко тронул машину с места.
— Славно тут у вас, — сказа Егор, пуская дым и щурясь на солнце. — У нас холодно и пасмурно.
— В деревне Гадюкино дожди? — насмешливо осведомился Лазаренко.
— Злой ты, майор. — Егор с наслаждением затянулся сигаретой. — Сам-то куришь?
— Бросаю, — отозвался Лазаренко. — Со вчерашнего дня перешел на четыре сигареты в день.
— Везет тебе. А я вот никак не мшу бросить. Раз десять пытался, и все без толку.
— Тебе» нельзя, — сказал на это Лазаренко. — Ты же «шпион». А «шпион» должен курить. Чуть какая заминка — бац! — сигарету в рот. И тяни себе с угрюмым видом, чтобы не выдать своего волнения.
Егор тихо засмеялся.
— Вижу, ты любишь шпионские фильмы?
— Обожаю, — мрачно отозвался Лазаренко. — Кстати, «шпион», там на заднем сиденье сумка, а в ней — папка с бумагами. Если не лень — достань и ознакомься.
— Материалы по нашему делу?
— Угу. Только не по вашему, а по нашему.
Егор пожал плечами:
— Я так и сказал.
Достав папку, Кремнев водрузил ее на колени, раскрыл, пробежал взглядом по протоколам осмотра и удивленно посмотрел на Лазаренко.
— Выстрелы в пах?
Лазаренко кивнул:
— Да. Это мало похоже на политическое убийство, правда?
Егор сдвинул брови.
— Как знать. Может быть, кто-то хочет, чтобы это не было похоже на политическое убийство. — Он снова опустил взгляд в раскрытую папку.
Минут пять Егор читал протоколы молча. Затем вздохнул и высказался:
— Гнусная история. У тебя в практике было что-нибудь подобное?
— Ты имеешь в виду выстрелы в пах?
— Да.
Лазаренко покачал головой:
— Нет. Ну, то есть, иногда случалось. Но чтобы сознательно и — серийно. — Он снова покачал головой: — Нет, такого не было. Мужики обычно не стреляют друг другу в пах.
— Намекаешь на то, что убийца — женщина?
Лазаренко подумал и ответил:
— Вряд ли. Я в сыске двенадцать лет, но никогда нс встречал женщину-киллера.
— Далмацкого убили в машине, — сказал на это Кремнев. — А человек он был осторожный. Он мог впустить девушку, потому что она не вызывала у него подозрений.
Однако Лазаренко возразил и на этот раз.
— Далмацкий был педик, — хмуро сказал он.
— Что?
— Гомосексуалист, если тебе так больше нравится. Он терпеть не мог женщин. Если бы он и впустил незнакомца в машину, то только смазливого парня.
— Гм… — Егор задумчиво поскреб ногтем переносицу. — Вот, значит, как. Выходит, все не так просто, как я думал.
— Просто никогда не бывает, — заметил Лазаренко. Он покосился на Егора и спросил: — Ты ведь не сыщик?
— Нет, — ответил Кремнев.
— И никогда им не был?
— Нет.
Лазаренко усмехнулся:
— Остается надеяться, что ты не будешь «лезть вперед батьки в пекло» и терзать меня глупыми вопросами.
— С первым я согласен, — улыбнулся Егор. — А вот второго обещать не могу. Чтобы чему-то научиться, нужно задавать как можно больше вопросов. Другого способа нет. Тебе остается только смириться.
— Да уж, — проворчал Лазаренко. — Навязали же тебя на мою голову. — Майор сбросил скорость и свернул в переулок. — Подъезжаем, — сказал он. — Вон твоя гостиница.
Егор выглянул в окно и одобрил:
— На вид неплохая.
— Внутри будет еще лучше, — пообещал Лазаренко и остановил машину. Он взглянул на Егора и сухо осведомился: — Десяти минут хватит?
— Чтобы бросить сумку?
— Да.
— Хватит и пяти.
— Тогда ровно через пять минут я уезжаю — с тобой или без тебя.
Егор прищурил серые глаза и усмехнулся:
— Злой ты.
— Уж какой есть, — с такой же усмешкой ответил ему майор Лазаренко.
5
Угорский правительственный чиновник Владомир Николаевич Голышев возвращался домой в скверном настроении. День не задался с самого утра. Вначале он получил разнос у губернатора, потом сломалась казенная машина, и он вынужден был мотаться на объект за свой счет, а к концу рабочего дня — в довершение всех бед — прихватило сердце. Слава богу, в кармане оказался валокордин, иначе — черт его знает, чем бы все это могло закончиться.
За долгие годы работы «в аппарате» Голышев научился повелевать. Метод был прост, но эффективен. Сначала он долго сверлил подчиненного змеиным взглядом, а потом — когда тот совсем раскисал — разражался такой чудовищной бранью, что подчиненный сжимался от ужаса в мягкий комок, который Владомир Николаевич с большим удовольствием размазывал по полу самым тонким слоем.
Эта милая привычка заслужила ему в народе прозвище Гоблин, которым Голышев втайне гордился. Не будучи чрезмерно начитанным, он считал, что гоблин — это нечто среднее между древним богом дождя и каменной плитой, которой задвигают вход в склеп.