Страница 20 из 39
— Если еще что-нибудь вспомните, звоните прямо мне. Вот мои координаты. — Лазаренко протянул девушке визитную карточку.
Официантка взяла визитку и не глядя положила ее в карман блузки. Встала из-за стола.
— До свидания.
— Всего хорошего.
Девушка вышла из комнаты.
— Пятый труп! — рявкнул полковник Балога, глядя на майора Лазаренко налитыми кровью глазами. — Ты что себе думаешь! Ждешь, пока эта сволочь перестреляет всех переговорщиков?
Максим потупил взгляд и угрюмо произнес:
— Товарищ полковник, у нас нет ни одной зацепки. Убийца не оставил нам ни одной улики, ни одного следа.
Полковник сжал кулаки и гневно сверкнул на майора глазами.
— Сказал бы я тебе… — Несколько секунд он молчал, пытаясь взять себя в руки, затем слегка расслабился и резко проговорил: — Мне только что звонил губернатор. Я мог бы тебе пересказать наш разговор, но не стану. И знаешь, почему?
— Знаю, — угрюмо отозвался Лазаренко. — Товарищ полковник, мне трудно работать в таких условиях. Меня то отстраняют, то угрожают увольнением…
— У нас пять убийств! — снова прорычал полковник Балога. — Пять!
Лазаренко поджал губы.
— Я не виноват, что эти господа ведут себя, как дети, — пробурчал он. — Вы же сами предупредили всех участников переговоров, чтобы они не выходили на улицу без охраны.
— Плевать они хотели на мои предупреждения!
— Это их проблемы.
— Что? — Полковник прищурил морщинистые веки. — Что ты сказал, майор?
— Я сказал, что часть вины лежит и на них.
Полковник шумно выдохнул воздух.
— Максим, ты что, ребенок? — с холодной иронией осведомился он. — Когда это они за что-то отвечали?
Лазаренко не ответил. Он мрачно разглядывал свои руки. Несколько секунд полковник молчал, затем, окончательно взяв себя в руки, объявил:
— В общем, так, Максим. Если в ближайшие три дня ты не раскроешь это дело, нам с тобой конец. Но если я еще могу как-то выкарабкаться благодаря своим связям, то у тебя такой возможности нет. На кону твое будущее. И если ты его просрешь… В общем, сам понимаешь.
— Понимаю, товарищ полковник.
— В таком случае, иди и работай!
Лазаренко поднялся со стула и, понурив голову, зашагал к двери.
В кабинете его уже ждал Егор.
— Привет, — буркнул Лазаренко, прошел к столу и включил чайник.
Егор пристально вгляделся в его лицо и спросил:
— Ну, что там с нашей Аленой Голубь?
— Ничего, — ответил Максим.
— То есть?
— То и есть. Нужно искать другую версию — более реалистичную.
Брови Кремнева сошлись на переносице:
— Ты же сам упрекал меня в том, что я…
Лазаренко махнул рукой:
— Помню-помню. Но даже Пинкертон ошибался.
— И ты даже не побеседуешь с этой Аленой Голубь?
Максим отрицательно качнул головой:
— Нет. Мне дали три дня, чтобы я нашел убийцу. И у меня нет времени играть в игрушки. Мы имеем дело с настоящим профессионалом. Я бы даже сказал — с настоящим асом. Человек-призрак, человек-тень. Думаю, гонорары этого мерзавца обозначаются пятизначными цифрами. А ты мне толкуешь про какую-то проститутку.
— «Человек-тень»! — Егор усмехнулся. — Что это тебя потянуло на лирику?
— Потянет тут, — хмуро отозвался Лазаренко и достал из кармана сигареты.
Егор проследил взглядом за его рукой и чуть прищурился.
— А как же насчет «четырех сигарет в день»? — насмешливо поинтересовался он. — Нельзя так наплевательски относиться к своему здоровью.
— Отвали, — буркнул Лазаренко и чиркнул зажигалкой.
Прикурив, он спрятал зажигалку в карман и холодно посмотрел на Егора.
— Пять лет назад я занимался делом о «синдикате киллеров», — сказал Лазаренко. — Тогда нам не удалось никого посадить, но «лавочку» мы все-таки прикрыли. Ну, или нам показалось, что прикрыли.
На столе закипел чайник. Максим выключил его и продолжил, дымя сигаретой:
— Все эти годы я следил за тремя наиболее значимыми фигурами в этом «синдикате».
— Они киллеры? — спросил Егор.
— Один из них — да, — ответил Лазаренко. — Правда, за руку его никто не ловил, но… В общем, я знаю, о чем говорю. Два других — что-то вроде «разводящих». Они получали заказы и находили исполнителя.
— И где они теперь?
— «Разводящие» занялись легальным бизнесом и преуспели. У одного из них сеть станций техобслуживания в четырех городах. Второй — совладелец трубного завода. А вот третий…
— Тот, который киллер?
Лазаренко кивнул:
— Да. Его фамилия Хамдамов. Он тоже пытался наладить свой бизнес, но быстро прогорел. Последние три года он руководит секцией стрельбы при бывшем Доме пионеров.
Егор присвистнул.
— Вот это да. Готовит себе достойную замену?
Лазаренко усмехнулся:
— Что-то вроде этого. А ты чего ждал — что он будет торговать хот-догами в парке культуры и отдыха?
Егор хмыкнул.
— Лучше скажи, зачем ты мне все это рассказываешь?
— А ты не понял?
— Хочешь «прощупать» эту троицу на предмет возврата к прошлой жизни?
Майор покачал головой:
— Не совсем. Думаю, эти ребята чисты. Но они могут дать нам какую-нибудь наводку. Покажу им протоколы осмотра мест происшествий. Один мастер всегда узнает руку и почерк другого мастера. По нюансам, по деталям… Дай сигарету!
Егор швырнул Максиму пачку «Кэмэла». Тот неторопливо закурил.
— А как же Алена Голубь? — спросил у него Кремнев.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты в самом деле не собираешься с ней встречаться?
Лазаренко выдохнул дым уголком рта и небрежно обронил:
— Я уже сказал, что нет.
— Ну, нет, так нет, — в тон ему проговорил Егор. — Слушай, а что, если я сам с ней поговорю?
Лазаренко пожал плечами:
— Валяй, говори. Только не переусердствуй.
— В каком смысле?
— Скажешь грубость — накатает «телегу».
Егор дернул уголком рта:
— А с какой стати мне говорить ей грубость?
— Но ведь она проститутка.
— Бывшая, — поправил Кремнев.
Майор пожал плечами:
— Ну и что? Начнешь копаться в ее прошлом, намекнешь на бывший род ее занятий… В общем, будь осторожней.
— Постараюсь. — Егор пододвинул к себе телефон и снял трубку. — Говори ее номер!
3
Максиму Лазаренко было тридцать девять лет. За долгие годы работы в «органах» он навидался всякого. Особенно в девяностых годах, когда людей расстреливали десятками — и так изо дня в день.
Угрожали Максиму множество раз. А иногда не просто угрожали, а пытались привести угрозы в действие. Но всякий раз, сцепив зубы, Лазаренко продолжал делать свою работу, не обращая внимания на запугивания, лесть и попытки подкупа.
Но такого, как сейчас, с ним не было никогда. Им снова пытались манипулировать, но на этот раз в роли «запугивателя» выступали не убийцы и воры, а собственное правительство. Правительство, на которое он в общем-то все эти годы работал.
Максим любил свою страну, верил, что она способна удержать свою независимость, верил в ее великое будущее. Ему не нравилось, когда правители начинали склоняться в сторону очередного «большого брата», будь то Россия или США.
И сейчас, когда Максиму пришлось стать невольным участником этих жутковатых игр в «перетягивание каната», он чувствовал себя не в своей тарелке.
Присутствие Кремнева лишь подливало масла в огонь. Поначалу он здорово раздражал Максима. Потом Лазаренко почувствовал к «москалю» симпатию. Тот не лез в бутылку, не пытался указывать, прислушивался к советам — в общем, знал свое место и не корчил из себя суперпрофессионала.
И все же в его присутствии Лазаренко до сих пор чувствовал себя слегка неловко, хотя и не показывал этого. Слишком холодными были его глаза, слишком твердым был очерк его губ, слишком резкими были морщины вокруг его сухого рта. Дьявол, желающий казаться ангелом. Волк в овечьей шкуре.
Этот диссонанс жесткой внешности и лояльного поведения немного нервировал Макса. Поэтому о полном доверии не могло быть и речи.