Страница 14 из 39
— Кивать и улыбаться?
— Да.
— Спасибо. Я это запомню. Но знаешь что… Мне кажется, я придумал кое-что получше.
— Не может быть.
— Правда.
— И что же ты придумал?
— А вот что.
Кремнев обнял Ольгу за шею, привлек ее к себе и нежно поцеловал в губы.
— Ну, как? — улыбнулся он. — Убедительно получилось?
Ольга покачала головой.
— Не очень. Попробуй еще раз.
Он снова поцеловал ее.
— Вот теперь верю, — с улыбкой сказала Ольга. — Как насчет холодного апельсинового сока?
— Я бы не отказался.
— Тогда лежи смирно и будь хорошим мальчиком. Я скоро вернусь.
Ольга выскользнула из-под одеяла, набросила на плечи халатик и, послав Егору воздушный поцелуй, вышла из спальни. Кремнев лежал в постели и хмуро смотрел в потолок.
«Что же ты делаешь, Егор? — угрюмо думал он. — Что же ты, мать твою, делаешь?!»
Когда затрещал телефон, зеленый светящийся индикатор электронных часов показывал шесть часов утра. Кремнев с трудом разлепил глаза, посмотрел на часы и протянул руку к телефону.
— Слушаю.
— Егор, это Максим Лазаренко. Извини, что разбудил.
— Что случилось?
— Полчаса назад депутат Державной Думы Андрей Васильевич Мазур был найден мертвым.
— Черт… Где?
— У себя в загородном доме. В бане.
— Контрольный выстрел в пах?
— Угу. Хочешь приехать?
— Давай координаты.
Лазаренко продиктовал координаты. Спросил:
— Знаешь, как добираться?
— Да. Буду там минут через… сорок.
Егор положил трубку.
Ольга приподнялась на локте, сонно потерла пальцами глаза.
— Что-то случилось?
— Срочный вызов.
— В шесть утра?
— Угу.
— Сделать тебе кофе?
— Нет. Времени в обрез.
— Придешь сегодня вечером?
— Еще не знаю.
Кремнев наклонился и поцеловал Ольгу в губы. Потом откинул одеяло и встал с кровати.
Тело депутата лежало на полу. Испачканный кровью халат задрался, обнажив исковерканную выстрелами плоть.
— Четвертая жертва, — мрачно изрек майор Лазаренко.
— Угу, — отозвался Егор.
Лазаренко потер глаза пальцами и проговорил хриплым голосом:
— Наш убийца — гений злодейства. Действует бесшумно, не оставляет никаких следов. Ствол, вероятно, был с глушителем.
Максим сунул руку в карман и достал пластиковый пакетик с фотографией. Протянул ее Егору:
— Взгляни!
Кремиев взял снимок и поднес его к глазам. Брови его удивленно приподнялись. В центре фотографии была изображена красивая светловолосая девушка. Рядом с ней стояли трое мужчин — депутат Андрей Мазур, чиновник Владомир Голышев и его брат Павел.
— Откуда это? — спросил Егор.
— Была вложена в книгу. А книга стояла на полке в шкафу у Мазура. Как тебе картинка?
— Картинка — просто загляденье! — одобрил Егор. — А девушку я видел раньше.
— Где? — насторожился Лазаренко.
— В гостевом домике, на стене.
Майор нахмурился:
— Шутки шутишь?
Егор качнул головой:
— Нет. Я видел ее портрет в доме Павла Голышева. Он сказал, что портрет — плод его фантазии. Но теперь я вижу, что одной лишь фантазией здесь дело не обошлось.
Егор вернул фотографию майору. Тот взял снимок, глянул на него мрачным взглядом и сказал:
— Думаю, нам стоит еще раз наведаться к Павлу Голышеву и порасспросить его об этой девушке.
— Давай прямо сейчас и сгоняем, — предложил Егор. — Возьмем его прямо из постели, тепленьким.
Лазаренко покачал головой:
— Не могу. Я еще здесь не закончил.
— Ну, тогда давай я сам, — снова предложил Кремнев. — Мне ведь здесь делать нечего. А с Павлом мы уже «приятели». Можно будет опустить стадию знакомства и сразу перейти к делу.
Максим посмотрел на Егора долгим задумчивым взглядом, вздохнул и кивнул:
— Ладно. Только осторожнее там. И вопросы задавай осторожнее — чтобы не спугнуть.
14
Увидев Кремнева на пороге, Паша расплылся в улыбке.
— А, шеф! Заходи.
Егор вошел. В комнате был «все тот же бардак. Только пустых бутылок стало заметно больше.
Усадив Кремнева в кресло, Голышев поинтересовался:
— Чего так рано? Я десять минут как поднялся.
— Дело есть, — сказал ему Егор. Он достал из кармана фотографию и показал Павлу. — Кто эта девушка и когда сделан снимок?
— Не помню, — ответил художник и зевнул. — Я с бодуна вообще ничего не помню.
— Как зовут эту девушку? — повторил вопрос Егор.
— Да говорю же тебе: не помню! Мало ли их тут перебывало! С какой стати мне помнить имена всех шлюшек, которых привозил на дачу мой братец?
— Ее портрет висел у тебя на стене, — сухо отчеканил Кремнев. — Кстати, сейчас я его не вижу. Зачем ты его снял?
Художник нахмурился.
— Не было никакого портрета, понял?
— Я сам его видел.
— Ни черта ты не видел! — прорычал Голышев. — И доказать ни черта нс сможешь.
По лицу Кремнева пробежала тень. Взгляд его стал неприязненным и колючим.
— Послушайте, Голышев, — холодно сказал он, — либо вы будете отвечать на мои вопросы, либо я сделаю все, чтобы основательно испортить вам жизнь.
— Каким же это образом?
— Самым простым. Сначала опечатаю дом, вместе со всем барахлом, включая картины. Потом отправлю вас в КПЗ.
Художник криво усмехнулся.
— Ты не сможешь долго продержать меня там. Не имеешь права.
— А долго и не надо. Пока вы будете сидеть, я раскопаю, кому и сколько вы задолжали. Если сумма окажется большой, я сдам вас кредиторам со всеми потрохами. Даже если они живут в Париже или в Гондурасе. Я оповещу всех игроков, стукачей и информаторов. А потом выпущу вас на волю. Не знаю, сколько вы протянете, пока…
— Ладно, шеф. Хватит. — Художник нахмурился, поднял с иола бутылку с недопитым вином, осушил ее прямо из горлышка и швырнул пустую бутылку в угол комнаты. — Ты напугал меня до смерти, шеф. Я готов отвечать.
Кремнев хмыкнул.
— Отлично. В таком случае, приступим. Что вас связывало с Мазуром?
— Ничего. Иногда он приезжал сюда вместе с Владомиром. Владомир постоянно таскал сюда своих приятелей — на шашлыки.
— Где и когда был сделан снимок?
— Да здесь, на даче. А когда… Точно не помню… Думаю, года два или три назад.
Кремнев нахмурился.
— Кто эта девушка?
— Я знаю только ее имя — Лера. По крайней мере, так она представлялась.
— Она проститутка?
Паша нахмурился и покачал головой:
— Не совсем.
— Любовница?
Он мрачно усмехнулся:
— Что-то вроде этого. Таких называют «девушки для эскорта». Хотя… от обычных проституток они отличаются только ценой.
— Ты с ней общался?
— Почти нет. Я ведь здесь был… вроде какой-нибудь вещи. Гости брата меня в упор не замечали. До тех пор, пока я сам не напоминал о себе.
— Как в случае с тем парнем, которого ты макал лицом в навоз?
Художник ухмыльнулся:
— Угу. Примерно. Раздражали меня все эти холеные рожи, понимаешь? Человеком я был только для Леры. Она одна здоровалась со мной. Спрашивала, как дела. Владомир здорово из-за этого бесился.
— Почему?
— Потому что ревновал.
— Я бы хотел с ней встретиться, — сказал Кремнев.
Паша угрюмо ухмыльнулся.
— Я бы тоже.
— Ты не знаешь, как ее найти?
— Нет.
— Точно?
Художник усмехнулся, облизнул пересохшие губы и пробасил:
— Шеф, знай я, где она, я бы на край света за ней побежал. Можешь в этом не сомневаться.
— Когда она была здесь в последний раз?
Художник поднял руку и задумчиво поскреб в затылке.
— Точно не помню. Год назад или даже больше.
— Что-нибудь еще можешь про нее сказать?
Голышев покачал головой:
— Нет. Все, что знал, рассказал.
— А зачем убрал со стены ее портрет?
Художник подумал и пожал могучими плечами:
— Сам не знаю. Наверное, хотел ее защитить.
— От кого?
— От вас. Она ко мне относилась по-человечески, понимаешь? Ну, и я… А теперь вы ее найдете и будете трепать девчонке нервы.