Страница 32 из 39
Ольгу усмехнулась:
— Не знаю. Видимо, песней навеяло.
Маринетти обдумал ее слова и спросил:
— Вам нравится ваша работа?
— Да… Да, наверное.
— В вашем голосе я слышу сомнение.
— Правда? — Ольга пожала плечами. — Может быть.
Маринетти пригладил рукою вьющиеся волосы на виске, и на пальце у него сверкнул перстень. Ольга быстро посмотрела на перстень и мгновенно оценила его: платина, изысканная (возможно, эксклюзивная) работа, бриллиант примерно в полтора карата.
Одного этого перстня Ольге хватило бы, чтобы безбедно прожить в Италии полгода.
Маринетти перехватил ее взгляд и едва заметно усмехнулся:
— Вам нравится мой перстень?
Ольга кивнула:
— Да. Очень.
— Когда-то он принадлежал моему отцу, — с гордостью проговорил итальянец.
Ольга улыбнулась:
— Ваш отец был очень состоятельным человеком, раз мог позволить себе такое украшение.
— Да, он не бедствовал. Впрочем, и я тоже.
Следующие несколько секунд синьор Маринетти разглядывал ее лицо, после чего сказал:
— Эта работа не для такой женщины, как вы. Вы красивы, но дело не в этом. В вас есть порода и почти животный магнетизм. А это весьма редкое сочетание. Особенно в наши дни.
Ольга засмеялась:
— Не знаю даже, можно ли расценивать ваши слова как комплимент?
— Конечно. Поверьте, в моих устах это больше, чем любая — даже самая искренняя и восхищенная — похвала. Скажите, Анна, могу ли я пригласить вас на ужин?
— Почему бы нет, — пожала плечами Ольга. — Только если это не будет слишком поздно. Я сегодня очень устала.
— Вы сейчас свободны? — прищурив карие глаза, уточнил синьор Маринетти.
— Нет. У меня сегодня еще два выхода.
Маринетти повернул голову и окликнул:
— Уго!
— Да, мой друг? — мгновенно отозвался Рамзони.
— Анна устала и хочет есть. Могу я похитить ее у тебя на этот вечер?
По лицу Рамзони скользнула тень, однако отказать синьору Маринетти он не решился. Вместо того чтобы нахмуриться, Рамзони выдавил из себя улыбку и вежливо проговорил:
— Что ж… если Анна действительно устала…
— Я действительно устала, — сказала Ольга, с любопытством ученого-экспериментатора разглядывая Рамзони.
Тот улыбнулся самой лучезарной из своих улыбок и развел руками:
— В таком случае, я не стану возражать.
Маринетти перевел взгляд на Ольгу:
— Видите? Любую проблему можно решить. Было бы желание.
2
Ресторан был небольшой и довольно приятный. Между столиками были тонкие загородки, создающие атмосферу уюта и уединения. В центре слабо освещенного зала красовался белый рояль. На нем стоял настоящий бронзовый канделябр с семью пылающими свечами.
Ольга взглянула на перегородку, украшенную плетеными узорами, и улыбнулась:
— Почти отдельный кабинет, — сказала она.
— О, да, — ответил Маринетти. — Что будете есть, Анна?
Ольга взяла меню, пробежала по нему глазами.
— Не густо, — заметила она.
— Зато вкусно, — возразил итальянец. — И тихо. Никакой суеты.
— А музыка здесь бывает? Или полагается есть в полной тишине?
— Музыка будет. — Маринетти бросил взгляд на наручные часы. — Через несколько минут. Думаю, музыкант уже вышел из гримерки.
Ольга посмотрела на рояль и спросила:
— Он играет на этом?
— Угу. Вам нравится живая музыка?
— Да. А вам?
Маринетти улыбнулся:
— Больше, чем живые люди.
— Не очень-то вы любите людей, — заметила Ольга.
— Я отношусь к ним так, как они того заслуживают, — спокойно возразил итальянец. — И потом — меня они тоже не очень-то любят. Так что, наши чувства взаимны.
— Возможно, они чувствуют исходящую от вас опасность, — предположила Ольга.
Маринетти поднял брови:
— Опасность?
— Да. Есть в вас что-то такое… звериное, хищное. В вашем взгляде, в ваших движениях.
Итальянец засмеялся:
— Не очень-то лестная характеристика!
— Смотря как посмотреть, — сказала Ольга.
— И вас это тоже пугает?
Ольга подумала и кивнула:
— Немного.
— И отталкивает? — прищурил какие глаза Маринетти.
Ольга улыбнулась и покачала головой:
— Нет. Я ведь здесь.
— Логично. — Он улыбнулся. — Ну, так что вы будете есть, моя отважная леди?
— А что вы посоветуете?
— Здесь готовят неплохое карпаччо.
— Я не люблю сырое мясо, — поморщившись, сказала Ольга.
— Зря. Сырое мясо наполняет вас энергией. В нем чувствуется жизнь.
— Отнятая жизнь.
Маринетти внимательно на нее посмотрел.
— Ценность имеет только то, что можно отнять, — спокойно сказал он. — Мы так сильно ценим свою жизнь лишь потому, что можем в любой момент ее лишиться.
Ольга немного помолчала, потом не выдержала и спросила:
— А как насчет чужой жизни?
— Точно так же, — ничуть не смутившись, ответил итальянец. — Некоторые убийцы, отнимая у человека жизнь, испытывают огромное удовольствие.
— А вы-то откуда знаете?
Маринетти пригладил пальцем ус и усмехнулся.
— Читал об этом в книжках.
Ольга внимательно вгляделась в лицо итальянца. В лице этом чувствовалась сила. Та же сила, что бурлила внутри самой Ольги, только, возможно, более грубая и неистовая.
— Интересная точка зрения, — сказала Ольга. — Правда, в ней есть нечто людоедское.
— Но вам ведь это нравится? Вы сами сказали.
— Как ни странно — да.
— Именно поэтому вы и захотели со мной поужинать?
— Наверное.
Итальянец склонил голову и задумчиво посмотрел на Ольгу.
— Большинство женщин любят чувствовать себя с мужчиной в безопасности.
— Я к ним явно не отношусь, — с улыбкой сказала Ольга.
Она вновь пробежала взглядом по меню, затем подняла глаза на Маринетти и сказала:
— Я возьму карпаччо. Возможно, мне тоже удастся испытать удовольствие, о котором вы рассказывали.
— Может быть, — согласился он. — А что насчет вина? Заказать еще божоле или хотите что-нибудь еще?
— Давайте божоле.
Маринетти кивнул, повернулся к официанту, стоящему у стойки бара, и знаком подозвал его к себе.
— То же, что всегда, — сказал он, когда официант подошел. Покосился на Ольгу, улыбнулся и добавил: — В двух экземплярах.
Официант вежливо поклонился и ушел.
— Вы часто здесь бываете? — спросила Ольга.
— Довольно часто, — ответил итальянец. — Можно сказать, что я — постоянный посетитель.
Подошел официант. Поставил на стол бокалы, бутылку красного вина, открыл ее и вопросительно посмотрел на синьора Маринетти.
— Я сам, — сказал тот.
Официант кивнул и отошел к барной стойке.
Маринетти взял бутылку и разлил вино по бокалам. Взял свой бокал и, прищурившись, посмотрел сквозь него на лампу.
— Прекрасный цвет, — сказал он. — Цвет жизни.
— Или смерти, — сказала Ольга. — Смотря по ситуации.
Маринетти пристально посмотрел ей в глаза.
— Ну, так давайте за это и выпьем. За жизнь и за смерть.
— За жизнь и за смерть! — эхом отозвалась Ольга.
Они выпили.
— Интересно, — снова заговорила Ольга. — А как же…
Фортепьянный аккорд отвлек их от беседы. Ольга повернула голову. За роялем сидел пожилой мужчина — в смокинге, с длинными седыми волосами.
Пианист классическим жестом запрокинул голову назад, и его длинные бледные пальцы забегали по клавишам.
Когда он закончил, Ольга восторженно покачала головой:
— Бесподобно!
Маринетти улыбнулся:
— Это правда.
Итальянец поставил бокал на стол и вдруг обнял Ольгу. Она не сопротивлялась. Маринетти поцеловал ее в губы и запустил руку ей под платье. Ольга теснее прижалась к нему, и на этот раз сама нашла губами его губы.
— Ты пахнешь жизнью, — тихо проговорил Маринетти.
— Я думала, что тебя больше привлекает смерть, — хрипло прошептала Ольга.
Продолжая целовать Ольгу, он принялся поглаживать ее бедро. Затем его рука скользнула на живот Ольги, и через секунду она почувствовала его пальцы у себя под бюстгальтером. Он обхватил ладонью грудь Ольги. Его губы скользнули по ее щеке. Он принялся целовать ее шею. Ольга чувствовала его горячее дыхание, оно обжигало ее.