Страница 6 из 13
Гитлеровские планы говорят, что у Германии была очень веская причина для осуществления нападения, лежавшая в основе этого решения. И причина эта – голод.
Веселое житие немецкого крестьянина
Теперь же перейдем к непосредственным причинам начала войны и нападения Германии на Польшу, и начнем с состояния немецкого сельского хозяйства.
Германское сельское хозяйство до войны, вопреки расхожим представлениям о немецком процветании, было довольно отсталым и неспособным прокормить население страны. В нем господствовало мелкое и мельчайшее землевладение. В 1937 году на долю хозяйств с площадью до 2 га, и с площадью 2-5 га, то есть самых маленьких, способных лишь с трудом прокормить земледельца, приходилось 75% всех хозяйств, а они владели 3,8% всей земли34. То есть, большая часть крестьянских хозяйств вела только потребительское хозяйство. Тяжелое положение крестьян заставило в 1919 году начать наделять землей малоземельных крестьян. За 22 года этой политики было образовано 79116 хозяйств, на площади 960,1 тысяч га, и 183 тысячи хозяйств получили прирезку 296,1 тысяч га. В 1920-е годы земля доставалась, в основном мелким и мельчайшим хозяйствам. В 1919-1923 годах хозяйства до 2 га получили 50,7% всей распределенной земли. Потом пришел Гитлер с его особенной заботой о немецком крестьянине, и земля стала доставаться кулакам и крупным землевладельцам. В 1933-1935 годах хозяйства с площадью 10-20 га, то есть кулацкие, получили 53,3% земли, в 1936-1939 годах – 48%. Хозяйства свыше 20 га в 1936-1939 году получили 33% выделяемой земли, а мельчайшие – только 4,6%35.
Основная часть земли в результате гитлеровской «заботы» о крестьянине досталась не малоземельным крестьянам, а кулакам, имевшим до 20 гектаров земли. Мелкие и мельчайшие землевладельцы в 1930-х годах массово продавали свою землю за долги, в том числе и принудительно (78% принудительных продаж земли приходились на мельчайшие хозяйства), а потом переходили к аренде еще более мелких участков. В 1939 году было 2,9 млн. владельцев мельчайших участков до 2 га, и в то же время было 5 млн. арендаторов, которые в среднем арендовали участок в 0,13 га36. Бывало и меньше. Десять соток арендованной земли. С такого «надела» трудно прокормиться, картофель и немного овощей – это все, чем располагали такие арендаторы. Свои наделы они обрабатывали вручную или же на коровах. И не после разорительной войны, как в СССР, а до нее.
Владельцы и арендаторы мельчайших участков постоянно были в нужде и нищете, представляли собой удобный контингент для эксплуатации, тем более, что в Германии сохранились элементы средневековой, феодальной эксплуатации. В земле Шлезвиг-Голштиния практиковалась аренда земли с обязательством работы в имениях. В землях Вестфалия, Ганновер, Ольденбург существовали «гоэрлинги», то есть рабочие предприятий, которые получали в аренду дом и земельный участок с обязанностью отработки по требованию хозяина. Таких было 50 тысяч семей. В Померании существовали «бушпахтеры», мелкие арендаторы, зависимые от крестьян, а в земле Мекленбург существовала даже наследственная земельная аренда земли крестьянами37.
Были и феодальные владения. Они назывались фидейкомиссами – наследственные владения, порядок наследования, определенный феодалом на ряд поколений с назначением наследников. Без согласия семьи-владельца не разрешается сдача в аренду и заклад. Продажа и раздел не разрешаются. В 1938 году было 596 фидейкомиссов с земельной площадью 839,7 тысяч га38. Их число постепенно сокращалось, но все же, в войну Германия вступила, имея в аграрном секторе настоящие феодальные владения.
Все это для нас звучит диковато, но факт наличия в германском хозяйстве 1930-х годов элементов феодализма неоспорим. Можно сравнить с советским сельским хозяйством, в котором феодальные пережитки были решительно ликвидированы еще в 1918 году.
Более того, после своего прихода к власти, Гитлер весьма решительно завернул в сторону укрепления феодализма в немецком сельском хозяйстве. Через полгода после своего утверждения у власти, он издал закон от 29 сентября 1933 года о «наследственных дворах».
Наследственный двор, как и фидейкомисс, представлял собой нераздельное наследственное владение, передающееся в неразделенном виде одному из наследников. Остальные наследники лишались права наследования, правда с правом найти убежище в хозяйстве в случае нужды при условии работы на хозяина. В наследственном дворе могло быть от 7,5 до 125 га земли39.
У этого закона были самые благие пожелания в основе. Он ставил цели укрепления крестьянства, недопущение раздробления хозяйства, сокращения задолженности (в 1933 году крестьяне были должны 11,4 млрд. марок) и «расовую чистоту» владельцев. Владелец наследственного двора должен был подтвердить чистоту крови с 31 января 1800 года40.
Наследственные дворы получили большие льготы в виде освобождения от поземельного налога, налога на наследство, в виде запрета отчуждения и залога. То есть, как бы крестьянин не работал, его наследственный двор будет сохраняться за ним. Если набегали долги, то их погашало государство, а наследственный двор становился должником государства. Однако, надо сказать, что сами крестьяне встретили это гитлеровское новшество с глухим роптанием. Закон раскалывал семьи, лишал наследства и обрекал владельца наследственного двора на эксплуатацию братьев и сестер, оставшихся без наследства. Народ побежал из такой деревни, и в 1933-1938 годах в среднем убыль сельского населения составляла 238 тысяч человек в год, в 2,5 раза больше, чем во время депрессии.
В этом законе кроется страшная правда того, как культурная немецкая нация превратилась при Гитлере в нацию грабителей. Лишенные земли и каких-либо перспектив в своей родной деревне крестьянские парни загребались либо в армию, либо на военное производство. Гитлер щедро пообещал солдатам по 30-40 га земли, а особо отличившимся по 125 га земли на будущих завоеванных территориях. Крестьянским парням не оставляли никакого выбора, кроме выбора между нищетой, голодом, полурабским трудом батрака и грабежом чужих земель. Это их никак не оправдывает, но зато позволяет понять, почему это немецкие солдаты сражались так упорно и ожесточенно. Ничего удивительного, назад им дороги не было, так уж устроил Гитлер их жизнь. Впрочем, не будем огульно осуждать крестьянских парней. Прежде чем попали на фронт, они попытались сломить эту систему, и все 1930-е годы, судя по скупым сведениям, были временем крестьянских волнений и бунтов, доходивших до вооруженных стычек, а также массовых поджогов.
Счастливые владельцы наследственных дворов недолго радовались поблажкам. Гитлер надел и крепко затянул им хомут на шее. 13 сентября 1933 года был опубликован закон «О предварительной организации имперского сословия питания и о мероприятиях по регулированию рынка сельскохозяйственных продуктов и цен».
Reichsnährstand или имперское продовольственное сословие, было феодальным по духу учреждением. Крестьяне объединялись в организации, членство в которых было принудительным. Членские взносы устанавливались административным путем и взыскивались в обязательном порядке, как и налоги41. Все производство, цены на продукцию, хранение и переработка, предложение и частично потребление тщательно регулировалось в принудительном порядке: «Крестьянин обязан был выполнять предписанные ему контингенты сдачи зерна, молока и другой продукции по установленным ценам. Собственные потребности и хозяйственные нужды ему разрешалось удовлетворять только за счет «остатков». Крестьянин не мог употребить в корм скоту рожь, не мог забить свинью, не мог продать на рынке молоко, не говоря уже о продовольственном зерне. За убой свиньи он наказывался тюрьмой, за снижение сдачи молока отдавался под суд», – пишет Г.Г. Котов42.
Сразу после прихода Гитлера к власти, как из рога изобилия посыпались государственные монополии. 13 марта 1933 года была введена государственная жировая монополия, распространявшаяся на маргарин, животные жиры, растительные масла. Жирами распоряжалось Имперское управление, созданное Имперским министерством продовольствия и сельского хозяйства43. Без его ведома, крестьянин не мог переработать и продать свой продукт. Даже более того, если управление отказывалось у него покупать, он не имел права на продажу продукции на рынке.