Страница 5 из 6
Братья Монгольфье: слева – Жозеф, справа – Этьен (гравюра XIX века).
Французы Ж. П. Бланшар и А. Ж. Гарнерен усовершенствовали детище Ленормана и доказали жизнеспособность его изобретения, проведя несколько удачных опытов. 22 октября 1797 года в Париже Андре-Жак Гарнерен совершил парашютный прыжок, который привел публику в ужас и восторг.
В 1803 году Гарнерен приехал в Россию и на глазах изумленной публики двух российских столиц, Петербурга и Москвы, продемонстрировал возможности не только воздушного шара, но и спасательного средства. Представлял парашют ученик Гарнерена Александр. Зрелище было захватывающим. Восторга и восхищения были преисполнены корреспонденты петербургских и московских «Ведомостей».
Спуск с парашютом с большой высоты долгое время был подобием циркового аттракциона, на который продавали билеты и собирались многочисленные зрители. Подобное зрелище было представлено в 1805 году в Москве французом Мишо.
В 1856 году в журнале «Морской сборник» русский офицер К. И. Константинов, отдавая дань достижениям воздухоплавания, несколько страниц посвятил истории создания парашюта, а уже став генералом и известным инженером в области ракетной техники, написал полноценную статью «О парашютах», которая была опубликована в журнале «Воздухоплаватель» (1880, № 13. С. 117–135). Весной 1882 года на заседании VII Воздухоплавательного отдела Русского технического общества поручик М. Карманов представил собравшимся чертежи и описание «управляемого парашюта». Изображение вызвало неподдельный интерес и Карманову было предложено провести опыты.
Прыжок Ленормана на парашюте с башни обсерватории.
Первый спуск Гарнерена. Парашют сильно раскачивается.
В том же Обществе в 1898 году рассматривался проект парашюта инженера Н. Ф. Ягна. С главной бедой изобретений – устойчивостью парашюта – Ягн справился своеобразно, разделив подкупольное пространство вертикальными матерчатыми перегородками (в отличие от конструкций с полюсным отверстием в куполе). Альберт Репман, некоторое время пребывавший в домашних учителях Н. Е. Жуковского[6], также избрал свой собственный путь и для устойчивости купола добавил отогнутые матерчатые поля, размещенные по кромке.
Однако ни одно из творений русских инженеров на практике реализовано не было. А между тем в Европе воздухоплавательные представления неизменно заканчивались показательными прыжками. В конце XIX века имя американца Шарля Леру, воздухоплавателя и парашютиста, было на слуху «почтеннейшей публики». В июне 1889 года Леру прибыл в Санкт-Петербург и на глазах нескольких тысяч зрителей, которые собрались в саду «Аркадия», а также на набережной Большой Невки и Строгановом мосту, поднялся на несколько сот метров ввысь. Глеб Котельников, наблюдавший за этим полетом, увидел, как бесстрашный аэронавт отделился от трапеции, подвешенной под воздушным шаром, и камнем полетел вниз. За ним потянулся белоснежный шлейф, который превратился в матерчатую грушу. Затем последовал громкий хлопок и над смельчаком раскрылся спасительный зонт. Порывом ветра Леру отбросило от предполагаемого места приземления и он очутился в воде Большой Невки. Парашютиста спасли и встретили громом аплодисментов и восторженных возгласов.
Через несколько месяцев в Ревеле (Таллине) подобный трюк завершился трагически – из воды Леру вытащить не успели…
Если пролистать столичные газеты, которые не обошли вниманием прыжок Ш. Леру, то прежде всего поражает разнополюсность мнений: от восторженных («Какое бесстрашие!») до поражающих нелепостью («У Леру горловое кровотечение, кровь бьет из ушей и носа!»). Среди публикаций прозвучал и голос злопыхателя: «Прыжки с парашютом – сущий авантюризм и непотребное для почтеннейшей публики зрелище».
Юзеф Маврикиевич Древницкий, которого можно смело назвать пионером парашютизма, совершив не одну сотню показательных прыжков с воздушного шара (монгольфьера) в различных городах Российской империи, воочию убедился, сколь труден путь к признанию. Вот что он рассказал репортеру «Ялтинского вестника»: «С 1892 года я безуспешно боролся с косностью лиц, состоявших у нас во главе официального воздухоплавания, смотревших на спуск с парашютом, как на акробатическое упражнение. Они никак не могли уразуметь, что даже при полном завоевании человеческим гением воздушной стихии необходимо будет иметь спасательный прибор, который смог бы сыграть подобную же роль, какую играют в настоящее время спасательные пробковые пояса на кораблях. Таким спасательным прибором на будущих воздушных кораблях может быть и будет только парашют».
«Через тернии к звездам» – правильность изречения древних и пророчества Ю. М. Древницкого через десять с небольшим лет подтвердит и Глеб Евгеньевич Котельников.
Воздухоплавательный парашют, с которым прыгал Ю. М. Древницкий.
Парашютное дело
В 1905 году в развитии мирового воздухоплавания произошло знаменательное событие. Несколько стран (Бельгия, Франция, Германия, Великобритания, Италия, Испания, Швейцария и США), где развитие авиации шло бурными темпами, объединились в Международную авиационную федерацию (ФАИ). Цель такого объединения состояла в том, чтобы не только фиксировать достижения и рекорды, но и придать им правовой статус.
В 1908 году в Санкт-Петербурге энтузиасты и новаторы авиационного спорта создали Всероссийский аэроклуб. Слово «Всероссийский» было не пустым звуком, поскольку его отделения имелись в Москве, Киеве, Ревеле (ныне Таллин), Новгороде, Саратове, Одессе и Владивостоке. В этом же году Всероссийский аэроклуб был принят в ФАИ, развил бурную деятельность и значительно расширил географию. Однако сущей бедой российских авиаторов, в честь которых был написан бравурный марш, являлось то, что они вынуждены были летать на арендованных иноземных самолетах. И только летом 1910 года столичный аэроклуб заимел собственный самолет «Фарман».
Весной 1910 года Военное ведомство России приобрело четыре «Фармана» и самолет конструкции братьев Райт, на которых начали обучаться офицеры Учебного воздухоплавательного парка. Располагался он на огромном по размерам поле близ Гатчины. «За какие-нибудь три-четыре месяца у нас образовался уже целый отряд авиаторов, быть может ещё неопытных, но смелых и храбрых», – сообщалось в столичной газете «Новое время». Это обстоятельство позволило руководству Всероссийского аэроклуба начать подготовку к авиационным соревнованиям. Принять участие в них приглашались только авиаторы России. В программу состязаний также были включены полеты на воздушных шарах и дирижаблях. Состязания получили официальное название «Всероссийский праздник воздухоплавания». В то время аэродром товарищества «Крылья» располагался на Комендантском поле, название которого появилось на карте Санкт-Петербурга ещё во времена Петра Первого.
Достаточно перечислить фамилии некоторых участников и станет ясно, что празднику оказали честь участия знаменитости воздухоплавания, имена которых не сходили с уст россиян. Это – Михаил Ефимов, Сергей Уточкин, офицеры: подполковник С. А. Ульянин, капитан Л. М. Мациевич, лейтенант Г. В. Пиотровский и поручик Б. В. Матиевич-Мациевич. Упомянутые офицеры буквально за несколько дней до праздника прибыли из Франции, где проходили обучение искусству управления «механическими птицами». Парашютная часть праздника была представлена единственным в России воздухоплавателем-парашютистом Юзефом Древницким.
6
Николай Егорович Жуковский (1847–1921) – русский учёный, создатель аэродинамики как науки. Заслуженный профессор Московского университета, профессор теоретической механики Императорского Московского технического училища (с 1918 г. – Московского высшего технического училища).