Страница 5 из 8
Как и положено настоящим ведьмам, дамы имели соответствующий окрас: ближе всех к Марине сидела платиновая блондинка с узким учительским лицом, справа от неё – дородная, несомненно крашеная брюнетка при бюсте и талии, а дальше всех – рыжая веснушчатая барышня со смешным задранным кверху носом. Она-то и поздоровалась с Мариной первой.
– Привет! – звонко, почти по-детски произнесла она и помахала Марине узкой ладошкой.
Следом за ней, правда более сдержанно, с Мариной поздоровались и две остальные.
Марина повесила пальто на рогатую вешалку, поправила причёску и присела на предложенное место рядом с блондинкой, оказавшейся при ближайшем рассмотрении в парике. Слева от Марины уселась Марго, которая, сняв с себя всё, под чем пряталась в «Незнакомке» – шляпу с вуалью, пальто и палантин – осталась в чёрном бархатном платье без изысков. Единственным цветным пятном на нём выделялась золотая брошь в форме жука-скарабея. Марине жутко захотелось рассмотреть этого зверя поближе, но она удержалась.
Через минуту перед Мариной образовалась парящая чашка с ажурной ручкой, и чуть поближе подъехала конфетница. Марина ещё раз оглядела соседок и только теперь сообразила, что стол имеет пять сторон, и теперь все места за ним заняты.
– Ну вот, теперь все в сборе, – так же задорно, как и поздоровалась, произнесла рыжая, – давайте знакомиться. Вы, как я понимаю, Марина. – Марина кивнула. – Меня зовут Катя, но местное общество настаивает на Катрин.
Девушка улыбнулась, и Марина непроизвольно улыбнулась в ответ.
– Так, с Марго вы знакомы, – продолжила Катрин, – дальше у нас сидит Софья Семёновна, она же Софи, – брюнетка с поклоном улыбнулась, – а справа от вас – Нина, наша хозяйка.
Блондинка протянула Марине холодную на ощупь ладонь.
– Катрин хотела сказать, – произнесла она тихо, но очень внятно, очертив рукой в воздухе воображаемый круг, – что мне принадлежит весь этот бардак.
Марина осторожно осмотрелась.
«Действительно, бардак», – подумала она, обводя глазами бессистемно заставленное старой мебелью, предметами интерьера, детскими игрушками и музыкальными инструментами пространство.
– Это, как сейчас принято выражаться: «винтажный салон», – в ответ на Маринин удивлённый взгляд пояснила Нина, – проще говоря, магазин старых вещей.
– Мило, – улыбнулась Марина, – я слышала, что это сейчас модно.
– Да, мы в тренде! – вставила Марго и захохотала.
Остальные «ведьмы» тоже засмеялись – видимо, прозвучала шутка для своих.
– Ну, и как торговля? – спросила Марина из вежливости. – Что-нибудь берут?
Нина качнула седой головой:
– Да, в основном перекупщики – скупают всё кучей по дешёвке. Сто раз потом свои вещи в Измайлово видела втридорога. А так, чаще всего забирают одежду и всякие безделушки…
Марина обратила внимание на развешенные кое-где цветастые платья и шали.
– …но самой большой популярностью пользуется почему-то советская школьная форма.
– Ну, это-то как раз понятно, почему! – ухмыльнулась Софи. – Набоковская хворь…
– Я бы сказала, зараза, – поддакнула Марго. – Это всё инфантилизм, долгое прощание с девственностью, страх перед взрослыми женщинами и боязнь ответственности…
– Девочки, не будем о грустном, – ласково оборвала её Катрин, – давайте лучше продолжим.
Она уставилась на Марину серовато-голубоватыми глазами.
– Вообще-то у нас сегодня по плану Кентерберийский вечерок. Бывают у нас такие вечера, знаете, когда кто-нибудь рассказывает истории. Сегодня, если мне не изменяет память, Нинина очередь.
– Не изменяет, – кивнула Нина.
3. Без четверти час от «Универа»
– Собственно, истории как таковой нет, есть подслушанный в универской курилке рассказ, – сказала маленькая седая женщина с умными глазами, – не думаю, что нашей гостье будет это интересно…
– Будет, будет, – ответила за Марину Марго, – валяй, Астрид, рассказывай.
Марине показалось, что от этих слов Нина немного смутилась.
– Не позорь меня перед девушкой, – произнесла она тихо, отведя глаза в сторону. – Пожалуйста.
Над столом заколыхалась нехорошая тишина.
Марине было неясно, в чём именно заключается позор, но по тому, какими долгими взглядами обменялись Нина и Марго, удавалось понять, что для обеих они что-то да значат.
– Прости, больше не буду, – наконец примирительно защебетала Марго, – начинай, скорее уже!
Нина обдала подругу взглядом, наполненным непонятным Марине смыслом, поёрзала на стуле, упёрла локти в стол, сцепила пальцы в замок и начала:
– Итак, некая девица, назовём её Клава К., ездила домой от метро «Университет» на сорок седьмой маршрутке. Она останавливается у того выхода, который из центра зала. Каждый вечер садилась она в дребезжащую «Газель», которая за тридцать целковых везла её до дома на улице Винницкой. Обычно происходило это часов в девять – девять тридцать, но как-то раз Клава припозднилась и вышла из метро сильно за полночь. Маршрутки, ясное дело, уже не ходили, поэтому она решила взять мотор. Подошла к тому месту, где днём обычно стоят бомбилы, и протянула руку в привычном жесте. Стоять ей пришлось довольно долго – как назло, ни одна сволочь не останавливалась. Клава засобиралась идти пешком, но увидела, что к ней из левого ряда перестраивается «Газель» без номера, но с надписью «М. Проспект Вернадского – Востряковское кладбище». Когда Клава сообразила, что Востряковское кладбище, в общем-то, ей по пути, «Газель» уже стояла напротив.
«Девушка, вы едете? – спросило лицо славянской национальности, находящееся за рулём, – как раз одно место есть». «Мне до улицы Винницкой, – сказала Клава, – довезёте?» – «Довезём, – ответило лицо славянской национальности, – садитесь!»
В маршрутке действительно оставалось одно место в самом конце. Клава ловко протиснулась между разномастными коленками и аккуратно воткнула попу в продавленное кресло. Мелочи у неё, как обычно, не нашлось, поэтому она протянула парню в плеере мятый синий полтинник.
«Передайте, пожалуйста», – сказала она, но тот даже не посмотрел в её сторону, взял полтинник и молча передал дальше. Через минуту Клаве вернулась сдача – два «золотых». Клава аккуратно уложила их в кошелёк и стала смотреть в окно, за которым проплывала эффектно подсвеченная высотка МГУ.
На перекрёстке Ломоносовского и Мичуринского проспектов, там, где сейчас всё перерыто, из-за спинки водительского сидения появилась голова водителя, которая с театральным трагизмом заявила: «Кто-то не заплатил». Пассажиры, как по команде, стали перекидываться вопросительно-недоумевающими взглядами, в которых читалось: «Я-то заплатил, а ты?»
Загорелся зелёный, голова исчезла, и все решили, что конфликт не будет иметь продолжения, но на следующем светофоре она вновь появилась между сиденьями.
«Ну что, платить будем?» – заявила голова сурово и требовательно. Все поняли, что теперь разборок не избежать. Первой рванула бабка в платке: «Я через женщину сто рублей передавала!» – крикнула она так громко и так мерзко, как могут только бабки в платках. Крупная дама с «химией», через которую та якобы передала деньги, повернулась к ней и унижающим баском произнесла: «Не орите вы так, без вас голова раскалывается!» В ответ бабка заорала ещё громче. Тут в спор вмешался мужчина в спортивном костюме, который сидел напротив Клавы, но довольно быстро замолк.
Клава подумала, что к ней-то точно вопросов быть не должно, поскольку она зашла последней, и все видели, как она платила. Но не тут-то было. Бабка нашла её взглядом и каркнула: «А вы, женщина, за проезд передали? Передали вы за проезд, или нет? Я вас спрашиваю!» – «Передавала!» – разозлившись на «женщину», громко и нагло ответила Клава. – «Что-то не видала!» – сузив глаза в щёлочки, затрясла головой бабка. Клава хотела что-то сказать в своё оправдание, но та набросилась на кого-то другого. Через минуту орала вся маршрутка. Понять что-то в гвалте было совершенно невозможно. Один парень с плеером оставался в стороне от балагана: молча внимал музыке, чуть покачивая головой.