Страница 7 из 15
Хорошо бы было, если б лорд Лойнс[40] показал Вам донесение Сент-Клера своему генеральному консулу в Букаресте, тогда мы могли бы убедиться, действительно ли он пишет то, что говорит. Впрочем, несмотря на то, что он с первого же дня революции объявил мне, что он ни слова не верит взводимым на нас обвинениям, я действую в сношениях с ним весьма осторожно и избегаю всяких откровенных бесед.
Мы были на днях, Сент-Клер и я, у арестованного и раненого митрополита[41], – разговор наш с ним продолжался полчаса в присутствии генерального прокурора. Его Преосвященство просил нашей общей защиты, объявил, что его народ взял силой из церкви; по мнению моему, он говорил с нами не откровенно: его предали кассационному суду, и он боится недобросовестных судей-валахов, – кроме того, за час до нас у него были логотененты[42] и, вероятно, приказали ему говорить то, что он нам говорил. Во всяком случае, мне жаль пр. Калиника, он хоть и был верный слуга Кузы, но он все-таки бояр, а поэтому предан России и Православной Церкви, наконец, он ненавидит валахов и сепаратист в душе. Иностранные газеты прокричали было о том, что ясский почтмейстер принимал тоже участие в движении 3-го апреля, – это гнусная ложь; г. Клингер отличный человек и не думает вмешиваться в дела, которые до него не касаются.
Перед тем, чтобы окончить письмо, позвольте мне, многоуважаемый Николай Павлович, поблагодарить Вас за то участие, которое Вы были так добры принять в моей судьбе: вследствие рекомендации Вашей я имею, как кажется, надежду быть переведенным в Египет, и теперь только от Вас будет зависеть отправить меня из Ясс тогда, когда Вы сочтете возможным поручить мой пост другому лицу.
Засвидетельствуйте, пожалуйста, мое почтение супруге Вашей и княгине Голицыной.
С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего превосходительства покорнейшим слугою
И. Лекс
Яссы
13/25 мая 1866 г.
Многоуважаемый Николай Павлович.
Я имел честь получить любезное письмо Ваше от 2-го мая и спешу выразить Вашему Превосходительству мою чувствительную благодарность за то доброе расположение, которое Вы не перестаете оказывать Вашему старому однокашнику.
Дела в княжествах идут так быстро и так неожиданно, что невозможно заранее сделать какой-либо план и вообразить себе, чем все это кончится.
Во́т[43] палаты в пользу иностранного принца никого впрочем не удивил, так как все знали, что молдавские депутаты, собранные в Бухаресте, не решатся, из боязни, действовать против валахов. Ясские события доказали, что валахи не остановятся ни перед чем, лишь бы только достигнуть своей цели.
К несчастью для страны у молдавских депутатов недостало смелости для того, чтобы не ехать в Букарест и остановиться в Фокшанах. Что же касается до Григория Стурдзы[44], то он все это время действовал как-то весьма странно: все более жил в деревне и ни во что не хотел даже вмешиваться; несмотря на это, город Яссы избрал его своим депутатом, но он, на место того, чтоб, воспользовавшись своим мандатом, начать действовать, отсоветовал даже другим протестовать против выборов и вообще делать какую бы либо оппозицию. Со времени последней поездки его в Париж Мухлис-паша[45] совершенно вдался в изучение точных наук, и если имя его и было выставляемо несколько раз вперед в течение этого времени, то это делалось более его родными и людьми, близкими к его дому.
Если выбор принца Карла палатой никого почти не удивил, то приезд его в княжества поразил решительно всех в Молдавии; никто почти из молдаван не хотел верить, чтоб иностранный принц решился принять корону без согласия покровительствующих держав. Действительно, Карл I[46] должен быть или авантурист большой руки, или он действует вследствие каких-либо наущений сверху, которые пока остаются тайной. Во всяком случае, если уже нельзя было добиться разъединения, то для нас гораздо выгоднее иметь в соседстве иностранного принца, чем какого-нибудь Россетаки[47], Братьяно[48] или Галеско. Для Турции, конечно, – другое дело. Одно только дурно для всех – это то, что авторитет дипломатических конференций теряет всякое значение, – но может быть, и это обстоятельство принесет нам пользу, так как теперь нам уже нет более причин держаться строго Парижского трактата, который весь составлен был для ослабления влияния нашего на Востоке. Молдаване, хотя в душе и не довольны исходом дел в княжествах, но, как народ без всяких политических убеждений, – некоторые из них начинают уже уверять, что они ничуть не против иностранного принца и что если они и действовали иначе, то только потому, что не верили в возможность осуществления этой идеи. Что же касается до нашего влияния в Молдавии, то оно никогда не может уменьшиться, так как граница с Россией слишком велика, и так как сношения Молдавии с Бессарабией с каждым годом делаются чаще; с проведением же железной дороги в Бессарабии торговое движение усилится и влияние наше в Молдавии неминуемо увеличится, а известно, что влияние, основанное на торговых сношениях, есть самое прочное и неизменяемое.
11-го мая, несколько часов после освобождения политических арестантов, четверо из них: Николай Розновано, полковник Костика Асслан, бывший редактор «Монитера» Нико Асслан и отставной майор Феодор Лацеско[49] приезжали в консульство (по их словам – депутатами от молдаван) и, не застав меня дома, объявили драгоману моему, что они присланы благодарить Россию за политику ее в отношении Молдавии и просить ее и впредь защищать истинные и национальные стремления молдаван. Я написал об этом официально барону Оффенбергу.
Весь народ, да кажется, и сами освобожденные уверены, что их выпустили вследствие приказаний России и Англии, – они и слышать не хотят о том, что им дана амнистия принцем Карлом. Кроме четырех вышеупомянутых депутатов у меня были еще несколько освобожденных – лиц, мне вовсе не известных. Митрополит прислал мне свою карточку в день своего освобождения из-под ареста, с выражением благодарности за участие, которое я принял в его судьбе, и с присовокуплением, что он болен и потому не может лично ко мне приехать; на другой день я отправил к нему моего драгомана с поручением кланяться ему от меня и узнать об его здоровье.
Войско и чиновники присягнули уже на верность принцу Карлу.
Войска двигаются к Дунаю, и румынские офицеры уже помышляют о том, как они будут бить турок.
Засвидетельствуйте, пожалуйста, мое глубочайшее почтение Анне Матвеевне и супруге Вашей.
Надеясь, что Вы, по всегдашней доброте Вашей, дозволите мне в скором времени соединиться с бедной женой моей, остаюсь душевно преданным Вам покорнейшим слугою
И. Лекс
Александрия
3/15 декабря 1866 г.
Секретно
Многоуважаемый Николай Павлович.
Пребывание в карантине, поездка в Каир, свидание с вице-королем, знакомство с делами генерального консульства, наконец, некоторые визиты не позволили мне до сих пор написать к Вам и сообщить Вашему Превосходительству те сведения, о которых Вы интересовались во время пребывания моего в Константинополе: по здешним известиям, достойным уважения, кандийское движение[50] далеко не в конце, и дела на острове принимают каждый день все более и более неблагоприятный для турок оборот[51]; вице-король весьма недоволен тем, что вмешался в это дело, и не знает только, каким образом выпутаться из него. Действуя согласно Вашим инструкциям, я стараюсь окольными путями уговаривать Его Светлость вывести войска из Кандии под каким-либо предлогом, советуя даже ему произвести легкие беспорядки в Верхнем Египте или в Судане для того, чтобы, пользуясь тем обстоятельством, что ему нужны самому войска для внутреннего спокойствия страны, остаться правым перед Портою. Не знаю, удастся ли мне достигнуть нашей цели, но все-таки я буду продолжать действовать в этом смысле. В Кандии считают двадцать две тысячи египетских войск, но между ними весьма много больных и раненых, – этих последних не далее, как 1/13 декабря привезли сюда около трехсот человек. Французских и вообще иностранных офицеров в египетских войсках, посланных в Кандию, нет, кроме разве нескольких ренегатов.
40
Лорд Лойнс – Ричард Лайонс (1817–1887) – видный британский дипломат, посол Великобритании в Османской империи (1865–1867).
41
Митрополит Каллиник (Миклеску; 1822–1886) – один из вдохновителей демонстрации 3 апреля, во время ее разгона войсками едва сумел спасти свою жизнь, спрятавшись в подвале одного из домов. Впоследствии видный общественный деятель Титу Майореску убедил его сдаться. Преосв. Каллиник, как и другие организаторы антиунионитской демонстрации, был арестован. Однако новый господарь Кароль амнистировал всех участников демонстрации 3 апреля, что позволило Каллинику не только вновь возглавить кафедру, но впоследствии даже всю Румынскую Церковь (1875–1886).
42
Логотененты – члены регентства (искаж. румынск. locotenent).
43
Вот – вотум, положительный итог голосования.
44
Григорий (Григоре) Стурдза (1821–1901) – отпрыск молдавского боярского рода, сын господаря Михая Стурдзы. Участвовал в Крымской войне в качестве генерала османской армии, затем получил тот же чин в молдавской армии. В 1859 г. неудачно баллотировался на престол господаря Молдавии. В годы правления А. Кузы находился в оппозиции, затем был депутатом парламента и сенатором. Придерживался русофильских взглядов.
45
Мухлис-паша – турецкое имя Григоре Стурдзы.
46
Карл I – господарь Объединенного княжества Молдавии и Валахии, будущий король Кароль I (cм. комментарий 38).
47
Константин Розетти (1816–1885) – румынский общественно-политический деятель, после свержения А. Кузы занимал пост министра просвещения, впоследствии – министра внутренних дел.
48
Имеется в виду один из братьев Брэтиану, Думитру (1818–1892) или Ион (1821–1891), представителей одной из крупнейших аристократических семей Румынии, сыгравшей важную роль в национальной истории XIX в. Впоследствии оба брата занимали пост премьер-министра страны.
49
Н. Росетти-Розновану, Н. Чаур-Аслан, К. Чаур-Аслан, Т. Больдур-Лецеску – организаторы антиунионистской демонстрации 3 апреля. См. комментарий 37.
50
Кандия – остров Крит. В 1866 году там началось восстание греков, стремившихся к независимости от султана. Для борьбы с повстанцами османское правительство обратилось за помощью к вассалу султана вице-королю Египта, направившему на остров свои войска. Кандией также называлась главная крепость острова (византийская Хандака, совр. г. Ираклион).
51
8 ноября 1866 г. турецкие войска осадили монастырь Аркадион, где укрылись повстанцы и мирные жители. Не желая сдаваться, осажденные взорвали пороховой склад в монастыре. Это событие, унесшее множество жизней с обеих сторон и ставшее символом героической борьбы критян, нанесло серьезный удар по имиджу Османской империи в Европе.