Страница 10 из 15
В письме Вашем и в записке Ону упоминается о Лавизоне, а поэтому я считаю нелишним поговорить с Вами откровенно о нем: Лавизон человек богатый и пользующийся полным доверием вице-короля еще с того времени, когда Измаил-паша был простым смертным; во всех сношениях с вице-королем он для нас всегда был полезен, – мы же для него не весьма необходимы: кроме придворного положения своего он еще консул португальский, так что и без нас он пользовался бы всеми правами члена дипломатического корпуса. Наконец, всем большим державам консульство в Каире стоит по крайней мере сорок тысяч франков в год, наше же каирское вице-консульство стоит всего только тысячу двести рублей серебром в год. Конечно, если Лавизон откажется от своего звания, или наше министерство будет побогаче, то я сам буду просить о назначении чиновника министерства консулом в Каир и об учреждении особого для того штата, – теперь же, по моему мнению, нам нужно пользоваться тем, что Лавизон дорожит своим местом, – а дорожит он лишь по следующим причинам: отец его был почти всю жизнь драгоманом генерального консульства в Александрии и умер нашим консулом в Сире, он сам вырос в русском консульстве, и, наконец, он сильно желает русского креста. Доверяться ему слишком, конечно, не следует, и я, воспользовавшись предписанием Вашего Превосходительства по делу школы Абед[80], завел здесь новое правило, по которому все будущие сентенции трибуналов каирского вице-консульства прежде приведения в действие должны быть мною амалогированы[81], – апелляция же на них будет поступать не в Александрию, как прежде, а на основании законов – в Константинополь. Как человек сильный при дворе, Лавизон имеет, конечно, много врагов, и часто между такими людьми, которым он много сделал добра, как Ковако, – когда он был в Египте, Лавизон помогал ему и советами, и деньгами, и Ковако говорил ему, что он его первый друг, – уехав же отсюда, он стал вдруг кричать против Лавизона. В деле Балтаджи Лавизон своей претензии не предъявлял, да ему потерять восемь тысяч фунтов или часть этой суммы не много значит. Вице-король же, назначив его членом комиссии для разбора претензий Балтаджи, хотел только сделать приятное нам. Измаил-паша выразился мне недавно о Лавизоне, что изо всех европейцев он больше всего любит иметь денежные дела с Лавизоном, так как он «un vrai gentleman dans toutes ses affaires»[82] (слова Его Светлости).
Вы не поверите, многоуважаемый Николай Павлович, сколько интриг в Египте и как трудно здесь действовать человеку совершенно беспристрастному.
Лаговскому было легко – он ни во что не вмешивался, – я же нисколько не хочу оставаться в стороне ни в каком вопросе, а поэтому и у меня, вероятно, уже есть враги, но что делать, от них не убережешься!
Церковный вопрос идет плохо, я ожидаю беспорядков, так как греки на все способны; к несчастию, греческий генеральный консул[83] человек старый и не пользующийся никаким влиянием между своими соотчичами, которыми управлять, впрочем, весьма трудно.
С отличным почтением и душевной преданностью имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою
И. Лекс
P. S. Я сейчас получил известие из Александрии, что вчера готовилась было демонстрация в соборе, подготовленная епископами Мелетием и Афанасием, но вследствие мер, принятых египетским правительством с греческим генеральным консулом и с Николаевым, все обошлось благополучно. Сегодня ожидают Евгения, не знаю, как кончится день!
Каир
10/22 апреля 1867 г.
Многоуважаемый Николай Павлович.
Позвольте поздравить Вас с назначением послом. Звание это давно уже принадлежало Вам по праву, но оно пришлось ныне весьма кстати, именно в то время, когда Россия принимает такое деятельное участие в делах Востока. Хорошо бы было, если б Ваше Превосходительство выхлопотали для нас, генеральных консулов в Букаресте, в Белграде и в Египте титул агента, по крайней мере, мы бы были сравнены тогда с нашими французскими, английскими, австрийскими, прусскими и американскими коллегами.
Вице-король не весьма доволен известиями, получаемыми из Константинополя, – а между тем у него недостает храбрости выказаться открыто против Порты, да и Англия ему этого не позволит. Его Светлость собирается ехать на Парижскую выставку, а оттуда – в Берлин, Петербург и Вену. Я не думаю, впрочем, чтоб путешествие это состоялось, так как политический горизонт весьма грозен, да и финансы египетские в плачевном состоянии.
Архимандрит Евгений приехал в прошлое воскресенье и в тот же день был принят официально вице-королем – весьма милостиво. Патриарха же до того настроили лица, его окружающие, что он не только не дал Евгению своего благословения, но даже подписал грамоту, запрещающую ему совершать богослужение. Вследствие этого вице-король присылал ко мне за советом, каким образом ввести Евгения в управление Церковью, – я просил Его Светлость принять на частной аудиенции архимандрита Евгения и поступить так, как желает новый начальник, которого я видел два раза, и который сказал мне, что он намерен действовать энергически. В пятницу Евгений был у вице-короля и просил о высылке из страны двух епископов – Мелетия и Афанасия, которые одни причиной, что мир и спокойствие в Церкви не могут быть восстановлены. Измаил-паша отвечал ему, что он опасается, чтобы такая крутая мера не имела дурных последствий, но впрочем, обещал серьезно подумать об этом, переговорив также с эпитропами.
6/18 апреля прибыл в Александрию американский военный фрегат «Кенендегуа», он пробудет здесь дней восемь и потом отправится в Триполи и Тунис.
Будьте так добры приказать одному из Ваших драгоманов выхлопотать поскорей берат для нашего агента в Суэце, г. Косты, – Лаговский, Николаев и я писали уже об этом в посольство; для других агентов наших мы и вовсе не хлопочем о бератах, но Коста – араб, а поэтому он ему необходим.
Разрешите мне также, пожалуйста, иметь агента в Порт-Саиде – уже трое просятся на это место: один француз, служащий у Базена, другой француз, служащий у Лавалле, и наконец один грек, – более всех имеет прав француз Тевене, который уже агент нашего Общества пароходства и торговли[84], и если Ваше Превосходительство ничего не имеете против, то я полагаю назначить этого последнего.
Балтаджи стал наконец благоразумнее в своих требованиях, а поэтому дело его, вероятно, на этих днях совсем окончится.
Армянского офицера, которого Вы мне прислали, я ни в какое консульство определить не могу, так как он не знает по-арабски и весьма плохо говорит по-французски, который необходим в Египте. Попробую, нельзя ли найти ему места на железной дороге, – но только мне кажется, что он имеет большие претензии, так как он поговаривает уже о комиссиях! Несчастный конек всех иностранцев, приезжающих в Египет.
Что мне надо будет делать с Ковакой, если он приедет сюда? Я уже читал в приказах, что он уволен в одиннадцатимесячный отпуск в Египет.
Жена моя Вам очень кланяется. Засвидетельствуйте, пожалуйста, наше почтение супруге Вашей и княгине Голицыной.
С истинным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою
И. Лекс
Александрия
23 апреля/5 мая 1867 г.
Многоуважаемый Николай Павлович.
Любезное письмо Ваше от 8/20 апреля я имел честь получить и в первое же свидание с вице-королем передал ему в разговоре все то, что Вы мне поручали ему сказать. Его Светлость очень благодарен Вам за память, за участие и, наконец, за советы, которые он непременно примет к руководству. Текст фирмана Порты, разрешающего Египту заключение торговых условий с иностранными державами, и изменения административные и судебные Измаил-паша соглашается принять с той редакцией, которую предлагает Порта, но с некоторыми только изменениями, – так, например, он не может принять вполне условия Гюлканеского хати-шерифа[85], который никогда во всем своем составе не был приведен в исполнение в Египте. Вице-король прислал мне на другой день после моего визита текст фирмана с сделанными им изменениями, который я имею честь при сем представить Вашему Превосходительству, – об увеличении армии и о титуле Измаил-паша, согласно Вашему совету, настаивать более в настоящее время не будет. Что же касается до войск в Крите, то Его Светлость намерен поступить так, как пожелаете, только он полагает, что пятнадцати- или двадцатидневный срок для замены египетских войск турецкими покажется недостаточен для Порты. В Константинополь вице-король не поедет, но он все еще сбирается ехать на выставку в Париж, а оттуда – в Берлин, Петербург и Вену. Будьте так добры сообщить мне, не следует ли мне посоветовать Измаил-паше вернуться прямо из Парижа в Египет.
80
Братья Георгий (?—?), Анания (1790–1860) и Рафаил (1780–1866) Абед (Абет) – крупные египетские предприниматели, финансисты и меценаты греческого происхождения из ливанского города Баальбека. В 1855 г. основали на собственные средства греческую (с 1876 г. в ней появилось арабское отделение) школу в Каире. Школа стала важным духовным центром египетских греков, она существует и поныне.
81
Амалогировать – омологировать, здесь: одобрять.
82
Истинный джентльмен во всех делах (франц.).
83
Греческим консулом в Египте тогда был Н. Зигомалас.
84
Российское общество пароходства и торговли (РОПиТ) – частно-государственная пароходная компания, созданная в 1856 г. Помимо коммерческой, Общество должно было решать и политическую задачу: поддерживать базу для будущего восстановления Черноморского флота России, ликвидированного в соответствии с Парижским мирным договором (1856), завершившим Крымскую войну. Во второй половине 1860-х гг. корабли общества совершали регулярные рейсы в Египет, перевозя как товары, так и пассажиров.
85
Гюльханейский хатт-и шериф – указ султана Абдул-Меджида (1839–1861) о начале реформ в Османской империи, обнародованный 3 ноября 1839 г. в дворцовом парке Гюльхане. В указе были изложены основные принципы реформ, нацеленных на преобразование самих устоев социально-политической и хозяйственной жизни империи: христиане уравнивались в правах с мусульманами, всем подданным султана гарантировалась безопасность жизни, неприкосновенность имущества, справедливое налогообложение. Предполагалось также проведение военной, судебной и административной реформ. Осуществление всего комплекса реформ в империи, получившего название танзимат, растянулось на несколько десятилетий. В Египте их реализация встречала дополнительное сопротивление со стороны Мухаммеда-Али и его потомков, стремившихся к расширению своей независимости от султана.