Киллер

– Я подумаю, – сказал Кольцов и крепко пожал руку своему помощнику по безопасности. – Огромное спасибо за то, что пришел.

Он проводил друга до двери, потом шагнул к большому окну, за которым накрапывал дождик, и подумал, что Виталий прав. Он не такой, как другие. Своим настойчивым упорством, целеустремленностью и безграничной работоспособностью Кольцов раздражал многих важных особ. Они ненавидели его за нетерпимость к бездельникам, непрофессионалам и назначенцам, поставленным на должности с целью реализации своих меркантильных планов.

Вероятно, для таких людей смещение Кольцова с должности стало бы весьма приятным и значимым праздником. Особенно сейчас, когда после взаимного обмена санкциями министерство, возглавляемое им, начало усиленно продвигать в жизнь ту самую идею, которая так часто озвучивалась политиками, склонными к популизму.

Кольцов представил в правительство программу, в соответствии с которой частным фермерам предоставлялась широкая свобода действий. Он настаивал на избавлении их от гнета закупщиков. И дело сдвинулось. Маховик завертелся, пусть и со скрипом.

– Бильдебергский клуб, говоришь? – пробормотал Василий Николаевич.

Моросящий дождь превратился в ливень.

Он снова сел за доклад, погрузился в цифры и через несколько минут забыл о недавнем разговоре.

Конфликт в салоне красоты

После обеда Артем навел справки о Лилии Ганакян, вдове коммерсанта, погибшего в результате взрыва. Она оказалась директором салона красоты, расположенного в Зеленограде. Свое заведение женщина, не мудрствуя лукаво, окрестила собственным именем.

Павлов бегло взглянул на часы. Можно было отправиться к ней или же навестить Осокина. После недолгого размышления адвокат остановился на первом варианте. Тем более что этот страшный злодей никуда из СИЗО пока не денется. Со своим новым подзащитным он встретится завтра, а вот к супруге убитого у него имеются кое-какие вопросы.

«Кому выгодно подставить Осокина? – задал он вопрос самому себе, заводя свой «Ягуар». – Если, конечно, Осокин в действительности не совершал то, в чем его обвиняют. Любое преступление имеет цель и мотив. Даже маньяк, убивающий жертву, руководствуется некими идеями и соображениями, зачастую дикими, необъяснимыми с точки зрения нормального человека. Но они есть».

На Ленинградском шоссе, как и всегда, образовалась пробка.

Павлов взял мобильный, набрал номер Шамиля.

– Привет, дружище. Уделишь мне пару минут?

– Не вопрос, – отозвался Шамиль.

– Постарайся по своим каналам получить информацию, касающуюся семьи Ганакян. Это в рамках той просьбы, которую ты озвучил на прошлых выходных, помнишь? На твоей даче.

– Конечно, помню, – с готовностью сказал Шамиль.

– У вдовы есть салон красоты в Зеленограде, к которому я сейчас упорно, хоть и медленно, продвигаюсь.

– Я в курсе. Лилия управляет «Лилией».

– Вот и замечательно. Чует мое сердце, что в этом деле замешана темная лошадка. Этому субъекту очень кстати подвернулась такая фигура, как Осокин, – сказал Павлов. – Я жду от тебя известий.

Артем припарковал машину у салона. Двухэтажное белое здание сияло чистотой. На ресепшене, уставленном стеклянными вазами с лилиями, ему улыбнулась стройная блондинка.

Артем поздоровался с ней и спросил:

– Лилия Аркадьевна на месте?

Администраторша кивнула, вышла из-за стойки и сказала:

– Да, идемте.

Павлов направился за ней, про себя отмечая слишком уж нарочитое покачивание бедер девушки и быстрые взгляды, которые она украдкой бросала на него.

Пройдя по коридору до самого конца, она постучала в приоткрытую дверь.

– Лилия Аркадьевна, к вам посетитель.

– Заходите.

Администраторша услужливо открыла дверь перед Павловым.

– Благодарю вас, – сказал он, и щеки девушки вспыхнули.

Артем шагнул в кабинет, поздоровался с хозяйкой салона и представился.

– Очень приятно, Артемий Андреевич, – сухо промолвила Ганакян. – У вас что-то срочное?

– Позволите присесть?

– Конечно, простите. Может, кофе? – предложила Лилия Аркадьевна, но Павлов отказался. – Чем могу быть полезна? Прошу меня извинить, но у нас масса дел, – сказала женщина.

Артем изучающее посмотрел на нее и сделал вывод, что меньше всего эта женщина похожа на безутешную вдову.

Госпожа Ганакян выглядела немного раздраженной. Вот, пожалуй, и все эмоции, которые она тщетно пыталась спрятать под маской невозмутимости.

«Нет. Она не только раздражена, но и основательно напугана», – неожиданно отметил Павлов.

– Я не отниму у вас много времени. У меня всего лишь несколько вопросов.

– Только недолго. – Она не удержалась и добавила с явным вызовом: – Значит, вы защищаете этого психопата-убийцу?

Артем спокойно выдержал ее взгляд и ответил:

– Это моя обязанность. А признать человека убийцей может только суд. Я понимаю ваши чувства, Лилия Аркадьевна, но в этой истории много неясностей. За решеткой Дмитрий Осокин, компаньон вашего супруга. Ему грозит немалый срок, возможно, пожизненный. А у него на попечении малолетний ребенок-инвалид.

– Вы напрасно пытаетесь вызвать у меня жалость, – с каменным лицом отрезала Ганакян.

– Разве от этого что-то изменится? – спросил Артем. – Давайте будем говорить откровенно. Обвинения, предъявленные Осокину, слишком серьезны, чтобы при расследовании этого дела пренебрегать какой-либо деталью, пусть на первый взгляд и самой незначительной. Взрывать человека из-за каких-то разногласий по бизнесу – дикость и глупость. Или вы не согласны со мной?

– Пусть в этом разбираются следователи. Что вы от меня хотите?

– Харен вам рассказывал о своем конфликте с Дмитрием?

– Да, – после секундной паузы ответила женщина. – Еще задолго до трагедии он упоминал, что Осокин угрожал ему. – Лилия Ганакян потерла мизинцем уголок губ.

«Не исключено, что она лжет, – заключил Артем, наблюдая за женщиной. – Жесты человека куда красноречивее его слов. Паузы перед ответом, касание руками рта, носа – все это свидетельствует о том, что владелица салона красоты, скорее всего, говорит неправду».

– Ваш подзащитный был заядлым картежником, – продолжала Лилия Аркадьевна. – Харен признался мне, что Осокин крупно проигрался какому-то криминальному субъекту. Поэтому-то он и украл деньги их компании.

– Почему ваш муж не обратился в полицию? – задал резонный вопрос Артем.

– Мне откуда знать?

Их взгляды столкнулись.

– В ваших передачах вы выглядите внушительней, – неожиданно сказала госпожа Ганакян.

– Извините, что не оправдал ваших ожиданий, – с усмешкой ответил Павлов. – Так почему Харен продолжал иметь дело с этим, как вы утверждаете, прохвостом Осокиным?

Лицо Лилии Аркадьевны исказилось кислой гримасой.

– Я не лезла в их дела, – отрезала она.

– Почему Харен не возражал против того, чтобы Осокин взял на себя обязанности генерального директора? Получается, он доверял ему?

Ганакян нервно повела плечами. Весь вид женщины говорил о том, что она начала тяготиться обществом адвоката.

– Я уже все следователю сказала, – отрывисто проговорила она. – Простите. Мне нечего добавить.

Артем понял, что разговор придется прекратить. Здесь он ничего не добьется, только напрасно теряет время.

Он поднялся со стула, и в этот момент зазвонил сотовый телефон госпожи Ганакян. Женщина взглянула на дисплей, и от Артема не ускользнуло, как озарилось ее лицо, будто солнечный лучик пробился из-за туч.

– Привет, – вполголоса сказала Лилия Аркадьевна. – Нет, я пока занята. Еще минут пять, не больше. Хорошо. – Закончив этот короткий разговор, она недвусмысленно посмотрела на Павлова.

– Спасибо за беседу, – сказал Артем. – Последний вопрос, Лилия Аркадьевна. Ваш погибший супруг, судя по всему, был обеспеченным человеком, не так ли?

– Нам хватало, – процедила вдова. – Прощайте, господин Павлов.

– И вам всего доброго! – С этими словами Артем вышел из кабинета.