Время перемен

— Лера, как давно ты занимаешься пространственной магией?

— Уже больше года. Но с перерывом.

— А я — всю свою жизнь. Это почти шестьдесят местных лет, — с улыбкой сообщил свой возраст Агар.

— Это же где-то в районе семидесяти земных, — вслух прикинула Лера. — Ладно, намек поняла, продолжу тренироваться, только передохну немного.

— Сильно устаешь? — спросил цехей.

— Угу, — Валерия уткнулась лицом в колени, — всем от меня что-то нужно, причем одновременно и чтобы непременно сразу. Понимаю, я местная надежда нации, просто сильно выматываюсь за день, вот и ною на наших занятиях, — вздохнула девушка.

— Ничего, — улыбнулся посол, — ты очень сильная и со всем обязательно справишься.

— Как только свою магию полностью освою, так сразу и справлюсь, — усмехнулась Лера.

— Значит, лет через пять все наладится, — ответил с улыбкой цехей, а Валерия даже опешила, это он, оказывается, и шутить умеет? — Ладно, продолжаем отработку, — скомандовал, поднимаясь, мужчина.

Неделя пронеслась в бешеном ритме. Днем Гийяра рассматривала документы, которые только росли, множились и заполняли все пространство вокруг. Бедолага Лагор постоянно выслушивал недовольные комментарии от самых разных бумагомарателей и вежливо извинялся, хотя Советница сразу распорядилась, направлять всех недовольных к ней. Она-то и не таким находила, что ответить, и уж, тем более, извиняться бы ни перед кем не стала. Но помощник ей попался то ли очень толковый, что брал удар на себя, давая начальству спокойно работать, то ли наоборот — бестолковый. Правда, Яра склонялась к первому, в остальном парень справлялся безукоризненно, она даже начала понемногу давать ему более сложные задания, чем сортировка корреспонденции. А вот вечера проходили интересно.

Когда из дворца уходили все представители государственных служб, расходились технические работники, практически насильно выставлялся помощник, никак не желавший уходить вовремя (и все-таки бестолковый!), наступало время совсем иной деятельности.

Потеснив бумаги, на стеллажах стояло оборудование, артефакты, книги. Значительная часть ее прошлого кабинета перекочевала в новые стены. Вообще, если не обращать внимания на документы, что при имеющемся объеме нелегко, то даже немного удавалось представить, как она готовится к очередному эксперименту в Ордене магов. А вот и ассистент в ее исследованиях. Он, как всегда, без стука, как всегда, с едой, поскольку уже понял, что живет его Советница от завтрака к завтраку, а главное — всегда с улыбкой. Владыка не являлся самым красивым мужчиной на Менардине, если, конечно, абстрагироваться от обаяния власти, которое на Гийяру и не действовало никогда. Разве что глаза цвета огня выделяли его среди остальных, да более высокий рост, пожалуй. Но было что-то в нем, что цепляло и не хотело отпускать. В его глазах, которые, порой, жгли сильнее, чем любой огонь. Как звезда, смотреть на которую в полуденный зной без слез невозможно, и невозможно отвести взгляд.

Эти встречи проходили пугающе-интимно. Когда они оставались наедине, и женщина клала свои руки поверх Оков, не имея возможности избежать контакта с горячей кожей. И тогда маленькие иголочки начинали впиваться в пальцы, отталкивая и притягивая одновременно. Яра честно старалась сохранять невозмутимость и спокойствие, хотя бы для дела, безусловно, важного и нужного. Только постоянные напоминания, зачем они вообще собираются каждый вечер, приводили в чувство и настраивали на рабочий лад. Очень хотелось думать, что Велиоран всего этого смятения чувств не замечал, но в том, что это будет самообман, Яра не сомневалась. Хорошо хоть краснеть она давно разучилась, иначе под пристальным взглядом огненных глаз стало бы совсем неловко.

Определенные сдвиги в работе были. Гийяра начала понемногу чувствовать браслеты, их сущность, именно так она это для себя назвала. Даже получалось налаживать взаимодействие с Оковами, вытягивать из них немного магии, а потом возвращать обратно, создавать исключительно через них что-то простенькое, типа светлячка. Велиоран тоже следил за этими манипуляциями с любопытством. Оковы Власти раньше не изучали, прежние Владыки не видели в этом необходимости. Так что то, что при физическом контакте другой маг может пользоваться артефактом, стало для Вела неожиданностью.

Вторая неожиданность заключалась в том, что мужчина постоянно ловил себя на мысли, как ждет этих вечерних встреч. Советница с насмешливым взглядом и искренней улыбкой занимала его мысли куда больше, чем государственные дела. Как он не старался, но мысли постоянно убегали в кабинет, где всегда горел огонь в камине, а бумаги лежали на всех возможных поверхностях, рассортированные по различным признакам. Это являлось характерной чертой иры Даркур. Она и записи в блокноте вела в виде табличек, схем, постоянно ранжировала выявленные свойства регалий. Собственно, на записях исследований Оков настояла Гийяра, тогда как Владыка был против какой-либо фиксации, во избежание утечки информации. Но женщина пообещала вести записи так, что кроме нее в них никто не разберется. Просмотрев итоги одного из вечеров, Вел согласился, что даже зная, о чем речь, понять хоть что-то абсолютно невозможно. Но сама Гийяра в своих заметках ориентировалась.

Собственно, все участие Велиорана в работе над Оковами сводилось к тому, чтобы сидеть в кабинете, позволять до себя дотрагиваться (что воспринималось лично им исключительно положительно), а также отвечать на вопросы. На что-то он ответить мог точно, о чем-то мог поделиться своими догадками и домыслами, где-то полагался на наитие, что-то ставило его самого в тупик. Волей-неволей Вел начал задумываться, неужели об Оковах всегда было известно столь мало? Отец рассказал ему все, что знал, почему же знания так скудны? Они утеряны, или их и не было никогда? Одно можно утверждать точно: чтобы получить ответы на большинство неизвестных вопросов, нужно полноценное исследование большой группой магов самых разных даров и направлений. Сохранить такое исследование в тайне можно лишь в том случае, если потом этих магов немедленно казнить, и то не факт, что информация не успеет просочиться. А именно на незнании возможностей друг друга держался мир, влияние в котором было поделено между странами с носителями артефактов Власти во главе.

Велиоран не сводил взгляд с сидящей напротив женщины. Они традиционно размещались на полу, так как с каждым днем Гийяра использовала все больших самых разных артефактов, измерителей и других приборов, назначение которых оставалось Владыке не ясно. Вот и приходилось садиться на пол, ждать, пока женщина расставить вокруг все необходимые объекты, свяжет их друг с другом, настроит на Оковы. На столе такое организовать весьма затруднительно. Разве что в совещательном зале Большого совета, там стоял большой овальный стол на сто менаров. Но тогда сидеть пришлось бы прямо на столешнице, а вокруг расположились бы те же приборы. Нет, лучше уж в небольшом кабинете на полу у камина.

Велиоран видел все. Видел, как женщина каждый раз замирает перед тем, как коснуться его. Как нерешительно кладет руку поверх его, как избегает взгляда, смотря куда угодно, но не в лицо собеседнику. Вел видел, но ничего не делал. Он сидел неподвижно, больше не пытаясь ничего предпринимать. Ему нравилось наблюдать за ней, смотреть, как она резко хватает блокнот, чтобы записать пришедшею в голову мысль, как сдувает с лица упавшие пряди, руки у нее все время чем-то заняты, если не Оковами или блокнотом, то вспомогательными артефактами. Как она в задумчивости крутит в воздухе карандаш.

Ему самому очень хотелось дотронуться до Гийяры, провести по руке с высоко закатанными рукавами, самому заправить ей за ухо упавшую прядь волос, поймать ее пальцы с карандашом. Но Владыка держался и держал себя в руках, пусть с каждым вечером это становилось все сложнее. Его Советница, всегда ставившая на первое место работу, не сможет перестроиться так быстро. Ей нужно привыкнуть, а еще самой понять, насколько их тянет друг к другу. Понять и принять. Перестать сопротивляться. И тогда она сможет выйти за пределы необходимых для исследований прикосновений. А пока мужчина ждал. Терпение не было его добродетелью, а уж в отношениях с противоположным полом и подавно. Но сейчас, едва ли не в первый раз, Велиоран готов ждать, наблюдать и довольствоваться тем, что есть. А еще, конечно, представлять. В том, что свои фантазии он реализует, даже не сомневался. Просто надо подождать…