Клятва Леокадии

Дожидаясь, когда приезжая уйдет к себе в номер, Леокадия села за соседний столик и предалась своим мыслям, которые были не очень-то приятны. Она уже отказала более чем сотне женихов, дела трактира пошатнулись, папаша и мамаша Турлуру были в отчаянии. Да и сама девушка начинала грустить и в глубине души проклинала свой зарок.

Так, перебегая с одной мысли на другую, Леокадия кончила тем, что разрыдалась. Фея виноградных лоз повернулась и удивленно посмотрела не нее. Сердце у феи было доброе, и ей захотелось утешить славную девушку. Сначала та упорно молчала, но фея была искусной сердцеведкой и понемногу выпытала у девушки ее тайну.

- Чудная, право, клятва,- проворчала она.- Терпеть не могу тех, кто пьет воду! Но давши слово-держись. Постараемся помочь твоему горю.

Она приласкала Леокадию, подбодрила ее, и девушка уже с легким сердцем отнесла на кухню порожнюю бутылку из-под коньяка.

На следующее утро старушка собралась в путь, не преминув посетить на прощанье (из вежливости, конечно) заветный погребок папаши Турлуру.

Она шла уже около двух часов, с радостью ощущая под ногами добротную земную дорогу, как вдруг повстречалась с молодым человеком, который не спеша ехал на лошади. Всадник понравился ей. Фея не была чересчур застенчивой и, окликнув его, спросила, далеко ли он держит Путь.

-Добрая госпожа,-ответил молодой человек,- этого я и сам хорошенько не знаю. Мои родители недавно умерли, оставив мне скромное наследство,- он показал на мешочек с деньгами,- и вот я решил искать счастья по белу свету. По правде сказать, я бы не прочь жениться и обосноваться где-нибудь в тихой деревне.

- Вы, наверное, любите выпить стакан доброго вина? - осведомилась старушка.

- Что за вопрос! Разумеется, люблю. Мой отец был виноградарем и делал славное винцо. Но я продал виноградник - слишком много грустных воспоминаний связано у меня с местом, где я провел детство.

Эти слова пришлись фее по душе, хотя они и не совсем отвечали ее планам. Подойдя к всаднику, она стала что-то шептать ему на ухо, да так тихо, словно боялась, что кто-нибудь, спрятавшись за ближайший тын, подслушает ее.

Поэтому мне не пришлось узнать, о чем шла речь, но разговор был долгий и оживленный. Расстались оба путника, по-видимому, очень довольные друг другом.

В утренний час в трактир "Три гроша" вошел молодой человек.

Взглянув на него, Леокадия решила, что красотой и непринужденной манерой держаться он превосходит всех, кто за последние месяцы побывал в заведении ее отца. Когда она подошла к гостю с меню в руке, на губах у нее была улыбка, но сердце забилось тревожно.

Леокадию немножко задело, что приезжий, углубившись в список вкуснейших блюд, приготовленных мамашей Турлуру, даже не взглянул на нее, но, когда он заказал графин воды, она вся встрепенулась от радости.

Однако, чтобы не предаваться пустым мечтам, Леокадия поспешила подвергнуть его испытанию.

- Сударь,- сказала она, собравшись с духом,- у нас есть сухое белое вино легкое и с тонким букетом. Оно отлично подойдет к щуке. Право, очень жаль, если вы будете запивать водой одно из лучших блюд моей матушки!

- Мадемуазель,- ответил молодой человек с полнейшим спокойствием,- я выполняю обет и пью только воду.- И добавил, уж не знаю зачем: - Меня зовут Валером.

Леокадия была очень взволнованна, когда пришла на кухню передать матери заказ. Не явился ли наконец долгожданный королевич? Если да, то как же хорошо она поступила, отвергая в ожидании его всех женихов! Клятва сделает ее счастливой. Валер такой милый юноша.

Она принесла щуку, сняла мясо с костей и подала блюдо на стол. Она делала все проворно, но не суетясь, стараясь обратить внимание гостя на свои тонкие пальчики и ямочки на локотках. Но молодой человек был занят только рыбой.

Несколько минут спустя, стоя у другого столика, Леокадия увидела, что Валер налил себе стакан воды; ее удивило, что, прежде чем поднести его к губам, он коснулся пальцем прозрачной влаги и что-то пробормотал про себя. Вероятно, он шептал молитву.

Леокадия предложила Валеру красного вина к превосходно зажаренному филе, игристого белого к заливному и малиновой наливки после кофе. И всякий раз он твердо отказывался от спиртного.

- Мама,- взволнованно сказала Леокадия,- у нас сегодня чудесный постоялец. Он пьет одну воду.

- Что же тут хорошего, скажи на милость? - проворчала мамаша Турлуру.Странное у тебя представление о торговле.

Девушка не настаивала. Когда она возвратилась в зал, Валер прихлебывал маленькими глотками воду из своего стакана, причем жмурился, словно это доставляло ему величайшее наслаждение. Растроганная, она задержалась в проеме двери. Какой славный юноша! Если он пьет только чистую воду, значит, он способен мечтать о чистой любви. Вот, без сомнения, ее суженый.

Постоялец, казалось, и не подозревал, какие чувства он внушал Леокадии. Он попросил счет, уплатил деньги и, поднявшись, направился к выходу. За все время он не произнес ни одного из тех слов, которые от него ждала Леокадия.

Впервые ей довелось встретить такое равнодушие к своей особе. Она привыкла считать себя неотразимой, и вовсе не по недостатку скромности - ведь и на самом деле еще никто не мог устоять перед ней.

Но приезжий расплатился и ушел, не взглянув на нее, не сказав ей ни одного комплимента, хотя воспитанный человек считает своим долгом полюбезничать в трактире с приветливой молодой хозяйкой. Сердце у Леокадии тревожно замерло, и, когда Валер удалился, даже не оглянувшись, у нее на глазах выступили слезы.

Леокадия грустно прислуживала в зале. Смятение ее было столь велико, что она даже не обратила внимания на легкий, но примечательный запах от стакана, из которого пил равнодушный красавец.

С этого дня Леокадия стала задумчивой. Она изведала все муки, терзающие влюбленных, когда они не встречают взаимности. Ей не на что было надеяться. Неизвестный ушел, даже не взглянув на нее. Чтобы его вернуть, понадобилось бы чудо.

И чудо, разумеется, совершилось. Через некоторое время Леокадия вновь увидела Валера в зале трактира. Валер сидел за столом, но как он изменился, как смело смотрел он ей в глаза!

Она не очень-то соображала, что делала, когда подавала ему блюда и ставила перед ним графин с водой. Больше всего она боялась, чтобы он не заметил, как дрожат у нее руки, и не угадал бы смятение ее души. На этот раз у нее не хватило мужества подвергнуть его испытанию. Можно себе представить, как бы она страдала, если б он, к несчастью, вдруг поддался соблазну.

Этот малый, казалось, обладал всеми достоинствами. Нельзя же было в самом деле поставить ему в упрек невинную привычку касаться пальцем воды в стакане, произнося при этом нечто вроде молитвы, и пить с полузакрытыми глазами, будто колодезная вода в трактире "Три гроша" обладала необыкновенно приятным вкусом.

Вечером, убирая посуду, Леокадия составила вместе пустые стаканы со всех столов. На кухне она заметила на дне одного из стаканов капли красного вина, хотя весь вечер всем гостям подавала только белое вино. Но у нее было достаточно иных забот, чтобы задуматься над этим.

Валер объявил о своем намерении провести два-три дня в трактире - он хочет отдохнуть от трудов,- мило ей улыбнулся и, удаляясь на покой, шепнул на ухо, что она самая очаровательная девушка на свете.

Последующие дни все решили. Путешественник перестал говорить об отъезде. Он покорил сердце мамаши Турлуру, помогая ей чистить овощи. И один лишь трактирщик весьма сдержанно высказывался о посетителе, который упорно не желал спуститься в винный погребок. "Странное дело! - говорил он своим друзьям.- Как хотите, но не похоже, что этот парень пьет одну только воду. После обеда у него лицо красное, как будто он осушил два-три стаканчика старого вина. А Леокадия клянется, что он еще ни разу не заказал ни одной бутылки, ни одной рюмки спиртного".

Наконец Валер сделал Леокадии предложение, и свадьба была назначена на ближайшие дни.