Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 5 из 12



Теперь уже не столь важно, кому принадлежит пальма первенства в том, что Рязань называют «столицей ВДВ», а дашковский полк «парадным». Но одно дело отслужить свой «государев» срок три года в «десанте крылатом» и вернуться к цивильной жизни, иное – связать свою судьбу надолго с «продуваемыми всеми ветрами» войсками, аббревиатура которых в устах армейских юмористов звучала как «Возможно двести вариантов» и «Войска дяди Васи».

Между тем командующий ВДВ генерал В. Ф. Маргелов немало передумал, прежде чем училище стало подлинной кузницей офицерских кадров. Но обо всем по порядку о том, как принималось решение о поступлении в РКПУ, рассказывает бывший абитуриент Георгий Шпак.

После беседы с офицером из общевойскового училища я сказал: «Согласен». Потом все же сбегал в город позвонить отцу. Дома у нас телефона не было, был в бане рядом с нашим домом. Отца позвали к телефону. Говорю: так, мол, и так. Предлагают учиться в военном училище.

Отец: «Немедленно соглашайся! Не-мед-лен-но! Иди в офицеры и никаких разговоров».

После такой мощной поддержки мое решение стало и вовсе окончательным.

Да что скрывать – мне и самому очень хотелось стать офицером. Но до момента, когда состоялась та памятная беседа с представителем училища, я просто боялся себе в этом признаться открыто. Дело в том, что в городе Осиповичи, в котором я родился, располагались два военных городка – Северный и Южный. И военными город был просто заполнен. Мы учились со многими детьми офицеров, бывал я много раз в их семьях. Честно сказать, все мы, гражданские, считали их, как бы правильнее выразиться, на порядок выше. Бытовало повсеместное мнение, и надо сказать, небезосновательное, что они грамотнее, культурнее и обеспеченнее. Подлинная элита общества, что называется, «белая кость», внушавшая всеобщее уважение. Это и наложило свой отпечаток на робкие, подчас неосознанные мои мечтания. Тогда я, разумеется, еще не предполагал, какой тяжелейший труд, самоограничение и воля стоят за блеском золотых офицерских погон.

Курсант Георгий Скворцов

Итак, год 1962-й. Первый курс. Ровно за год до этого командующий ВДВ убедил руководство Министерства обороны СССР о перепрофилировании училища. Прежде выпускники получали высшее образование с «математическим уклоном», а в предметный план входили занятия по физике, начертательной геометрии, сопромату и другим техническим дисциплинам. В 1962 году училище, которое считалось закрытым военно-учебным заведением, перешло на подготовку военных переводчиков. Все оставалось на своих местах: тактика, огневая и воздушно-десантная подготовка, предметы, определявшие политическую подкованность будущих офицеров: история КПСС, диамат, научный коммунизм. Но в стенах бывшей духовной семинарии зазвучала иностранная речь.

Слово Г. И. Шпаку.

В самом начале учебы построили нас, курсантов и задали вопрос: «Кто желает изучать английский язык?» Причем неважно, изучал ты его ранее или нет. А мне так немецкий надоел в школе, что я сразу руку поднял. Так и попал в английскую группу. Мы начали изучать язык, как говорят англичане, «begin from the very begi

«Курс молодого бойца» в училище это одновременно и оселок, на котором оттачивается характер, и индикатор, отражающий правильность или ошибочность выбора. И только долгожданная команда «Отбой!» позволяла после напряженной боевой учебы остаться наедине со своими мыслями и реально оценить собственные силы.

Новоиспеченный первокурсник Георгий Шпак оценивал их так.



Руководили процессом врастания в новый для многих военный быт помимо офицеров сержанты. Взрослые, серьезные, обстоятельные мужики, они драли с нас шкуру три месяца и сразу заставляли приспособиться к суровым условиям. Я быстро вошел в такой резкий и, на взгляд иного молодого человека, жесткий ритм жизни, так как воспитывался в рабочей среде. Для меня эти ранние подъемы, физические упражнения и кроссы были вполне привычны и не составляли большого труда.

6 ноября 1962 года мы принимали присягу на плацу училища. Оркестр заиграл гимн Советского Союза. Зазвучали фанфары, раздалась команда: «К принятию военной присяги приступить!». Волнующая минута.

Как мы помним, училище в ту пору именовалось общевойсковым, но в начале 1963 года в форме курсантов произошли радикальные изменения: на погоны, петлицы, околыш фуражки вернулся «родной» голубой цвет. Так целенаправленными помыслами Командующего ВДВ В. Ф. Маргелова постепенно повышался престиж Рязанского краснознаменного, конкурс при поступлении в которое рос год от года и в котором небо проверяло на прочность характеры в готовности не спасовать перед трудностями.

Вот как описывает свой первый парашютный прыжок генерал Г. И. Шпак.

Свой первый прыжок совершил 17 января 1963 года. К этому дню инструкторы готовили нас четыре с половиной месяца. Внутренне каждый из нас готовился сам. Не знаю, какой из аспектов подготовки десантника к первому прыжку важнее. Несомненно, что технические действия необходимо довести до автоматизма, следует настроить себя таким образом, чтобы парашютист не растерялся в небе, чтобы смог нормально соображать, что к чему. Несколько человек сразу уехали, испугавшись прыжков. Говорили, что страшно.

Готовили нас долго, тщательно, и только зимой, когда был глубокий снежный покров, мы совершили свой первый прыжок. В то время очень серьезно относились к боевой подготовке. Невозможно было представить ситуацию, подобную той, когда на штурм Грозного в конце 1994 года бросили едва обученных наматывать портянки мальчишек. Но все это будет намного позже, и я еще попытаюсь в этих записках рассказать о той войне. А пока на дворе начало 1963 года, и курсант Шпак готовится к своему первому прыжку. Теперь-то я знаю по опыту: первые свои два, а то и три прыжка совершаешь в каком-то полубессознательном состоянии. Только потом начинаешь понимать, что и как. После третьего прыжка начинаешь опасаться уже конкретной, осознаваемой тобой опасности: можно и ногу сломать при приземлении, нежелательно приземляться на лес, провода, воду – уже оцениваешь ситуацию и знаешь, к чему она может привести.

В общем, свой первый прыжок помнится мне в достаточной степени смутно. Помню, было очень холодно, как-никак январь. Надев парашюты, ждем команды занять места в Ан-2. Я уже знал, где мое место в самолете. Слегка волнуясь, однако во что бы то ни стало стараясь не выдать тревогу, сел. Покинув самолет, попытался развернуться в воздухе, но руки настолько замерзли, что даже за стропы взяться, как следует, не удалось.

С тех пор я совершил 565 прыжков с парашютом. Спустя многие годы, побывав в частях бундесвера и воздушно-десантного корпуса США, довелось опробовать и их парашютные системы. Хотя в этих вопросах я стараюсь быть осмотрительным. Небо не терпит наскока, да и просто пренебрежительного к себе отношения. Оно вполне может подкинуть тебе испытание, особо не интересуясь, готов ты к нему или нет.

3

«Благодарю, прекрасно. Я рад нашей встрече и замечу, что изучал английский сорок лет тому назад».