Страница 11 из 80
- В пятницу, после выступления, – а Хан, оказывается, тоже не вчера родился.
- Давайте, половину сегодня, половину в пятницу, – изобразив мыслительный процесс, согласилась я.
- В пятницу, после выступления, – не сдал позиций бритоголовый.
- Ну да. А как я могу быть уверена, что после ты не заявишь мне “я не я, и корова не моя”? Половину сегодня.
- Всё в пятницу, после выступления, – обрубил Хан. – Я тебя тоже не знаю, и желанием вылавливать по всему городу не горю.
- Ты знаешь Боженова, он может гарантировать.
- Кого?
- Романыча, – для наглядности я ткнула пальцем в сторону друга и, поймав его взгляд, попросила: – Ромка, ну скажи ему, что никуда я не сбегу.
Я обожаю Ромку, он замечательный, надежный, верный, но – увы и ах: в бытовых вопросах тормоз тормозом. Может, потому что сам денежных затруднений не испытывал никогда – у отца бизнес, сам он неплохо зарабатывает в ипотечном банке, а жена его, Ленка, держит свой бьюти-салон. Преуспевающий, кстати. Вот и сейчас, лихо взвизгнув мозговыми покрышками, он недоумевающе протянул:
- Да какая разница, Витек? Ну в пятницу, так в пятницу.
Всё. Накрылся мой аванс блестящим медным тазиком. А я, признаться, очень на него рассчитывала. Знаете, это только со стороны кажется, что два дня ничего не решают, а когда ты в долгах как в шелках и боишься лишний раз нос на улицу показать, потому что должна и соседям, и коллегам, и друзьям, и даже не знаешь, когда вернешь... Нет, я ничего такого себе не позволяю и живу в меру возможностей, а история до ужаса банальна.
Два года назад, когда заболел отец, появилось очень много трат на врачей, больницы, лекарства, взятки... Никто же не верит, я надеюсь, что бесплатная медицина в самом деле бесплатная? Вот с тех пор мы с братом и крутимся, как можем. Занимаем у одних, чтобы вернуть другим, а потом снова у первых, чтобы рассчитаться со вторыми, и так по замкнутому кругу. Мы с Олегом даже съехались в одну квартиру, чтобы сэкономить. Да и, если честно, никто особо не давит – люди понимают и входят в положение. Но мне просто физически плохо осознавать, какую кучу денег мы все еще должны. Характер такой – ненавижу быть кому-то должной. А тут еще и Данилка с этим велосипедом. Увидел у какого-то мальчика в парке, и вот уже пару месяцев просто бредит им. Он не избалованный у меня в плане игрушек, не с чего быть избалованным. Редко просит что-то купить. Наверное именно поэтому, увидев какими глазами он провожает каждого мальчишку с двухколесным другом, я и ляпнула, не подумав, что обязательно куплю к маю. Как раз премию должны были дать. Вы бы видели, как он просиял. И вот, май уже начался, а денег как не было, так и нет. Но не рассказывать же все это абсолютно чужим людям? К тому же, я гордая. Второй раз просить не буду. В пятницу – значит, в пятницу.
Шес, зажавший к этому времени Дэна в углу дивана и лупивший его по рукам со словами “ты на кого, дурочка, руку подняла?”, посмотрел мне в глаза неожиданно серьезным и понимающим взглядом и выдал:
- Да отдай ты ей эти бабки! Ну куда она с подводной лодки денется? Она же не хочет, чтобы я ее вылавливал, правильно?
Он так многозначительно выделил голосом это я, что “она” моментально поняла – нет, не хочет. Шес, заметив что-то в моих глазах, удовлетворенно кивнул и вернулся к процессу воспитания клавишника, пытавшегося изо всех сил выползти из-под прижимающего его колена. Силы оказались более чем неравными, и через пару минут Дэн бросил это занятие и просипел:
- Да слезь же с меня, придурок!
- Прощения проси, смерд.
- А лезгинку тебе не станцевать? Копыто убери! – Шес надавил сильнее и Дэн сдался.
- Ну прости…
- Прости меня, мой белый господин, – потребовал ударник.
- Сдурел?
Шес надавил сильнее.
- Ах! Ты дебил? Ладно, ладно! Всё! Прости меня, мой белый господин!
- Что? Не слышу.
- Слезь с меня! Мне дышать нечем, ты, тетерев глухой! Я извинился!
Шес убрал ногу и тут же получил тычок пяткой под ребра, и всё понеслось по новой. Судя по тому, что Хан абсолютно никак на происходящее не реагировал, только отодвинулся подальше, чтоб не зацепили, происходящее не было чем-то из ряда вон выходящим. Да и Дэн не выглядел сильно уж помятым или обиженным. Взрослые мужики, знаменитые на всю страну суровые и недоступные рок-идолы, просто дурачились как мальчишки, и мне это неожиданно понравилось. Звездный занавес на секундочку приподнялся и я смогла увидеть краешком глаза то, что так тщательно скрывалось от фанатов, прессы и просто любопытных. Обычных людей. Ну хорошо, не совсем обычных, но людей из плоти и крови, а не сверкающих холодных звезд шоу-бизнеса. Людей со своими странностями и причудами, но с которыми можно было общаться, смеяться, злиться, да хотя бы и просто находиться в одной комнате и не задаваться каждые пять минут вопросом, как ты сюда попал.
И еще я, кажется, наконец-то поняла, как Ромка умудряется дружить с этим невозможным ударником – он просто видит в нем не кумира, а всего лишь человека. Талантливого, да. Но человека с, видимо, не настолько уж и пакостным характером, если разборчивый в связях Боженов с ним якшается. Это потом уже я узнала, что Шес еще подозрительнее и строже относится к выбору собственных друзей, так что удивляться стоило скорее как раз тому, что это он снизошел до общения с Романом. Именно снизошел, а не принял как равного, и прошло довольно много времени, пока из категории “друг моего друга” тот перешел в “мой хороший знакомый”, так никогда и не дотянув до “мой друг”. Но об этом я узнала намного позже, а пока только смотрела на этих таких разных парней и гадала, что же свело их вместе.
Я так задумалась, что не обратила внимания на подошедшего ко мне Хана. И очнулась, только когда он потряс у меня перед носом каким-то конвертом.
- Э-эй! Ви-ка! Деньги-то возьми, или уже не надо?
Возмущенно пискнув, я выхватила конверт, удостоившись в ответ тихого смешка со стороны бритоголового. Пересчитывать деньги не стала, рассудив, что все равно дали столько, сколько захотели дать, и, быстренько переместившись к креслу, спрятала гонорар в свою безразмерную сумку.
Моя сумка – это вообще отдельная тема для разговора. Олег все время смеется, что у нас, видимо, разные предки, потому что мои явно были улитками. Гены, как известно, не вода, вот я и испытываю патологическую необходимость таскать весь свой дом с его многочисленным содержимым с собой. У меня всегда есть при себе все, что может понадобиться в случае экстренного устранения неполадок при запуске межгалактического крейсера. В результате мой дамский ридикюль являет собой и по внешнему виду, и по внутреннему содержимому скорее баул переезжего таджика. Я сама не всегда в курсе, что у меня там валяется. Например, пару недель назад, перевернув сумку вверх дном в поисках зажигалки, я неожиданно обнаружила запасной памперс, от которых Даник отучился еще три года назад, и открытую пачку пупырчатых розовых презервативов, о происхождении которых имела весьма смутное представление. Кажется, прошлым летом Дане срочно понадобились воздушные шарики, а из открытых магазинов под рукой оказались только бабка, торгующая семечками, и круглосуточная аптека. Памперс я тогда выкинула, а изделие номер два зачем-то вернула в сумку. Зажигалку, кстати, так и не нашла, хотя точно знала, что она где-то там. И не потому, что я курю – это как раз нет, а потому что с чего бы ей там не быть?
Пока я запихивала конверт с деньгами в свой баул, Романыч, решив, что все вопросы устаканены и пора бы и честь знать, намылился сваливать. Пожав парням руки и выдернув наконец вздохнувшего с облегчением Дэна из-под зада внаглую сидевшего на нем ударника, он поинтересовался у последнего:
- Завтра как? Вике сюда подъехать? Во сколько?
- Завтра? – сделал тот вид, что задумался. – Да ну. На завтра у меня столько планов: в Эрмитаж там сходить, в фонтан поплевать... Давай лучше послезавтра, торопиться-то некуда. Или еще лучше, встретимся прямо на концерте, часа через полтора после начала, – и, взглянув на меня поверх Ромкиного плеча, уже серьезно добавил: – Сейчас едешь домой переодеваться и чтоб через час была здесь. Есть как добраться? – и, получив утвердительный кивок: – Ну так в темпе.