Страница 22 из 73
— Все, господа! — нервно заявил он. — Можете идти. Наша с вами работа на этом закончена. О деньгах, которые вы у меня заработали, поговорим позже.
— Но вы ведь еще не закончили картину? — удивилась Марго.
— Прошу вас, оставьте меня одного! — Артур произнес это таким тоном, что даже Марго не стала больше ни о чем спрашивать, а, быстро одевшись, вышла вслед за друзьями из мастерской. Молодые люди прошли в парк. Марго помрачнела. «Конечно, — подумала она. — Он выгнал нас из-за того, что к нему должна прийти Полина».
— Какая муха его укусила? — на всякий случай спросила она.
— У него сложности с выставкой, — ответил Николай. — И он очень переживает из-за этого. Я понимаю его.
У Марго сразу отлегло от сердца, и она повеселела. «Слава Богу, — подумала она. — Он прогнал нас не из-за Полины».
— А что случилось? — спросила Надя.
— Да, что случилось? — эхом откликнулась Марго, не желая, чтобы у Нади был повод упрекнуть ее в отсутствии интереса к жизни Артура.
— Администрация литературно-художественного салона Дома творчества обещала предоставить ему помещение для выставки на следующей неделе, а сегодня утром ему позвонили оттуда и сообщили, что не смогут этого сделать. В связи с намечающимся празднованием четырехсотлетия города они выставят экспозицию, связанную с краеведением, — объяснил Николай.
— Подумаешь, нашел из-за чего расстраиваться, — отмахнулась Марго. — Я думала, что произошло что-то серьезное.
— Разве это не серьезно? — возразил Николай. — Он так готовился к этой выставке.
— Но неужели нельзя перенести выставку на другое время? — спросила Надя.
— Он пытался с ними договориться, но экспозиции у них уже распланированы на год вперед, и они не могут отказать кому-то еще, чтобы выставить картины Артура, — сказал Николаи. — Артур молод, у него нет имени и связей, поэтому вычеркнуть из плана реши ли именно его. А ему так нужна эта выставка, что он даже сказал: «Я готов продать свою душу тому, кто помог бы мне».
— Николай, а как тебе кажется, где в нашем городе провести персональную выставку было бы наиболее престижно для художника? — как бы невзначай поинтересовалась Марго.
— Наиболее известные живописцы предпочитают выставочный зал Дома художника, — ответил Николай. — Но туда попасть совершенно невозможно, если ты не член Союза. Да и членство в Союзе художников не всем помогает. Представь, через неделю у них открывается выставка работ Марка Шагала. Так что нам, простым смертным, можно только мечтать о выставке там.
— Понятно, — улыбаясь своим мыслям, произнесла Марго. — Мне нужно идти, Николай, ты мог бы проводить мою подругу домой. — Она подмигнула Наде.
— У меня несколько другие планы, — ответил тот.
У Марго не было желания выяснять, какие у него планы. Она хотела помочь Надюше, потому что ее собственное настроение стало почти радужным. Но что она может поделать, если Надя настолько не нравится Николаю, что он даже отказывается проводить ее.
Отца дома, конечно же, не было, и девушке пришлось сначала с нетерпением ожидать его самого, а потом, когда он пришел, взять себя в руки и потерпеть еще, пока он поужинает и поговорит о своих делах с мамой. Лишь когда он, расслабившись, уселся в кресло и включил телевизор, Марго подошла к нему.
— Папочка, ты очень устал? — Она была сама заботливость. Принесла отцу стакан сока и подложила ему под спину подушечку, вспомнив, что в разговоре с матерью он жаловался на боли в пояснице, сетуя на приближающуюся старость.
— Тебе, конечно, следует больше отдыхать, — проворковала Марго. — Ты, папочка, главный человек в городе, и я бы на твоем месте всех заставляла работать, а сама отдыхала и наслаждалась заслуженными льготами, но ты предпочитаешь вкалывать больше остальных. Нельзя так, папка, ты себя погубишь.
— Что у тебя приключилось, Марго? И чем тебе может помочь твой старый отец? — Вячеслав Ремезов, как в далекие годы, когда дочь была еще совсем маленькой, усадил ее к себе на колени. — Ты уже позаботилась обо мне, теперь — моя очередь.
— Да нет, ничего у меня не приключилось, — делая возмущенное лицо, возразила Марго. — Вот всегда так. Стоит показать человеку, как ты его любишь, и он сразу думает, что тебе от него что-то нужно.
— Выкладывай, дочка, не тяни. Я твои уловки знаю наизусть, — засмеялся отец. — Так в чем дело? Не ладится в институте?
— У меня через неделю день рождения, — радуясь тому, что нет необходимости ходить вокруг да около, напомнила Марго.
— А, так ты беспокоишься по поводу подарка? — мэр с любовью взглянул на дочь. — Можешь не волноваться. Сбудется, сбудется твоя мечта. Твои крестный уже посоветовал подыскать тебе великолепный подарок, и я позабочусь о том, чтобы раздобыть его.
— Папочка, если ты о «рено», то он мне совсем не нужен, — сказала Марго. — Я подумала и решила, что обойдусь и без машины. Это слишком дорого, я не хочу утруждать тебя.
— Да ну? — опять засмеялся Ремезов. — Так ради какого другого подарка ты так заботишься о моих финансах?
— Мне совсем не нужно ничего дарить! — произнесла Марго, накручивая на палец каштановую прядь отцовских волос, в которых явственно поблескивала первая седина. — Только помоги мне устроить выставку одному художнику.
— Выставку? — изумился мэр.
— Да, в выставочном зале Дома художника. И чтобы она открылась ровно через неделю. Как раз в мой день рождения. Тебе это совсем ничего не будет стоить. Только позвонить и сказать несколько слов. — Марго, как котенок, играла волосами отца, зная, что ему это нравится. — И ничего особенного в моей просьбе нет, это талантливый молодой художник, ты просто обязан ему помочь. Ты ведь, папочка, как мэр должен заботиться о культуре города и поощрять молодые таланты.
— Очередная любовь? — Вячеслав Ремезов заглянул в зеленые глаза дочери и увидел, как вспыхнули они изумрудами от его вопроса.
— Нет, папа, это серьезно! — ответила она.
— А помнишь, как в первом классе ты просила меня повлиять на твою учительницу, чтобы та поставила пятерку по физкультуре твоему однокласснику. И ты тоже уверяла меня, что это серьезно, — засмеялся отец.
— Ну, папа, ты бы еще вспомнил, что я говорила, когда мне было три года, — обиделась Марго. — Я по-настоящему люблю этого человека и хочу ему помочь.
— Тогда, дочка, ты говорила то же самое, — расхохотался мэр. — Самое замечательное в тебе, что ты как была ребенком, так и осталась, совсем не изменившись с тех времен. Как сейчас помню: пришла ко мне в кабинет такая маленькая, смешная, косички торчат в разные стороны, а на них белые бантики, и заявляешь: «Папочка, употреби свое влияние. Пусть Тамара Сергеевна поставит Саше «пять» по физкультуре. Если я помогу ему стать отличником, он согласится пересесть на мою парту от Таньки. Я хочу, чтобы он сидел со мной. Я его люблю». Так и сказала: «Я его люблю». А когда я отказался, устроила такую истерику, что мы с мамой ничего не могли поделать, пока я не погрузил тебя в машину и не повез в «Детский мир», чтобы ты выбрала себе любую игрушку. Было?
— Было, — засмеялась Марго, припомнив неуступчивого одноклассника, который отказывался с ней сидеть, потому что она отвлекала его от уроков своей болтовней. Потом, уже в девятом классе, он, чтобы доказать ей свою любовь, специально получил тройку в четверти по литературе, хотя знал этот предмет лучше всех.
— Драть тебя нужно было за уши, чертенок. — Вячеслав Ремезов шутливо притянул дочь к себе за уши и поцеловал в свежие розовые щеки. — Но рука не поднималась. Приходишь усталый с работы, голова болит от серьезных проблем, которые необходимо срочно решить. А тут ты с такими милыми и смешными капризами и желаниями, что просто не можешь на тебя сердиться и что угодно готов сделать, лишь бы порадовать тебя.
— Папа, так как же с выставкой? — ласково обнимая отца, прервала Марго его воспоминания. — Сделаешь?
— Куда же я денусь? Ты ведь не отстанешь, — сказал мэр, тая от ее объятий. — Только скажи честно, дочка, зачем тебе это нужно? С тем мальчиком ты хотела сидеть за одной партой. А что на этот раз? Чего добиваешься ты от этого художника?