Страница 8 из 13
– Что ж, спрашивай…
***
– Вот, мама, знакомьтесь, – широкоскулый, короткостриженый, высокий парень с комсомольским значком на груди смущённо улыбался. – Это Варя.
Из-за его плеча выглянула ещё более смущённая, укутанная шалью девушка. Протянув ошарашенной маме ладошку, молвила тихонько:
– Очень приятно. Здрасьте.
– Ну, здрасьте, – мама парня не знала, что и сказать, долго смотрела на протянутую белую ладошку, затем сообразив, пожала её. – Что ж, проходите, Варя, поужинайте с нами. Егор, что ж ты? Веди гостью к столу.
Молодые уселись на массивную лавку у тёплой печки, их взгляды переплелись, и, кажется, они ничего больше не видели. Не замечали и маминых причитаний, когда та суетилась, раскладывая по тарелкам макароны:
– Вот, не обессудьте. Что ж, как говорится, чем богаты… Сами понимаете, время-то какое… Война!
У Вари был отменный аппетит, она еле сдерживала себя за столом: ещё бы, в бараках тогда все голодали. С фотографии, прибитой к стене, взирал на них глава семьи – отец Егора, ушедший на фронт…
Она прибыла в Киров в сентябре 1941-го. Варю, вчерашнюю школьницу, вместе с другими эвакуированными отправили за город. Там, возле деревень, приютившихся между Вяткой-рекой и лесом, возводился военный завод. Местность та называлась Филейка. А возводимый завод должен был как можно скорее начать выпуск оборудования для самолётов фронтовой авиации.
Длинные наспех сколоченные бараки тянулись вдоль ухабистой дорожки, именуемой Филейским шоссе. В бараке – по четыре комнаты, в каждой – буржуйка и нары в два яруса на семьдесят человек. Сказать, что кормили плохо – значит, ничего не сказать. Хватало и бытовых трудностей – где подмыться, как постираться; даже в туалет сходить при такой скученности – проблема. Но главное – голод, он затмил собой всё. Живот стонал постоянно. Жидкая похлёбка в заводской столовке не насыщала, а хлебные карточки всегда проедались слишком быстро.
Работа тяжёлая, совсем не женская: копали они бригадой траншеи под фундамент. Долбили землю, кидали лопатами и таскали носилками с утра до вечера; так, что руки отваливались. Варя осунулась, похудела. Даже её не по годам крупная девичья грудь словно сжалась, хоть и осталась такой же упругой. Личико же, заострившись, пожалуй, даже похорошело. В другое время это личико с алыми губками, гладкой белой кожей и бездонными тёмными глазами будоражило бы сердца заводских парней. Но голод и изнуряющая работа – не лучшие союзники амурных дел.
Запал на Варю лишь Егор, местный комсомольский вожак. Жил он после того, как отца забрали на войну, вдвоём с мамой. Егор был единственным ребёнком в семье, что в то время являлось большой редкостью. Молодые как-то быстро сошлись, и дела Вари пошли на поправку. Семья Егора, как почти все местные, держала корову, курей; имелись и запасы овощей с огорода. Так что взял Егор шефство над бедной переселенкой, подкармливал её. А когда стукнуло той восемнадцать – с мамой познакомил, невестой назвал; начал и в гости, и в баньку приводить, чтобы девушка могла как следует вымыться да постираться.
Варе завидовали в бараке, шушукались за спиной. Ещё бы, такого жениха завидного отхватила! Само собой, сплетничали девки, что за продукты с парнем встречается, и ещё всякую дурь распускали. Поэтому так не терпелось Варе поскорее выскочить замуж да свалить из вонючего барака, забыть эти двухэтажные нары навсегда…
Влажный воздух бани теплом окутал заскочившего с морозца Егора. Варя, в одной лишь сырой рубашке, достирывала шмотки. Парень, приблизившись, пытался отвести взгляд от облепленной мокрой сорочкой девичьей груди. Вдруг, глянув на Варину шею, оторопел.
– Что это у тебя? – глаза Егора слегка округлились.
– Да это так, бабушка на память подарила, – Варина рука судорожно заправила серую верёвочку за ворот.
– Вот те раз! Только не говори, что верующая! Подумать только, невеста комсомольского вожака крестик носит!
– Так это же так, память о бабушке. Да и не заметит никто!
– Заметит. Я уже заметил. Так. А ну-ка, снимай его. Давай-давай, живо!
Пожав плечами, Варя виновато смотрела на жениха. Наконец она дрогнула и руки потянулись к шее, чтобы снять верёвочку с крестиком…
Вскоре по протекции жениха устроилась Варя на более лёгкий труд: взял её работать на коммутатор начальник заводской телефонной станции Василий Климук. Целыми днями соединяла она абонентов заводской телефонной сети, ловко перетыкая провода чуть огрубевшими от лопаты, но всё же изящными ручками. На новой работе Варя быстро расцвела, и многие почитали её первой филейской красавицей. Всё чаще ловила девушка мужские взгляды – то скромные, застенчивые, а то и бесстыжие вовсе. Но лишь для Егорушки было место в её сердечке.
Жизнь, казалось, наладилась – как вдруг пришла Егору повестка. Забрали парня на фронт. Сгоряча пошла Варя в военкомат писать заявление – просилась добровольцем. Но девушку лишь направили на курсы ВСЕВОБУЧа, а далее – в школу снайперов.
После ухода Егора прошёл месяц-другой, и Варя содрогнулась, поймав себя на неприличных (как ей тогда казалось) мыслях. Думала она о своём начальнике, о Климуке. Василий Климук, прибывший в Киров с Украины, мужчина взрослый, видный, шутник и балагур – был, пожалуй, единственным представителем сильного пола, не обращавшим на Варю ровным счётом никакого внимания. Это-то её и цепляло. Поначалу гнала она, как могла, из головы пошленькие мыслишки, но время шло. Егор где-то далеко, а Василий – вот он, рядом. «Да, за таким мужиком была б я как за каменной стеной: и весёлый, и пробивной, и в обиду не даст!»
На коммутаторе работала Варя в паре с пожилой скучной женщиной, но поразвлечь красотку на телефонке было кому. Целая ватага пацанят-связистов трудилась под началом Василия Климука. Варе нравилось подшучивать над ребятами, особенно – видеть, как смущаются от её красоты мальчишки.
Варя чуть отвлеклась от работы, глянув в сторону скрипнувшей двери. В комнатку робко, бочком протиснулись двое.
– Здравствуйте, – негромко молвил бригадир связистов шестнадцатилетний Сенька Криницын, самый старший и опытный монтёр заводской телефонки. Он исподволь залюбовался девушкой; та работала увлечённо. Не сводя с неё глаз, Сеня обратился к своему спутнику, продолжая начатый ранее рассказ:
– Вот глянь, это и есть тот самый коммутатор, аж на сто номеров!
Варя, воткнув провод, соединила очередных абонентов и положила на рычажки трубку. Её сердечко весело прыгало, она понимала, что Сеня пришёл сюда не столько чудо техники показывать, сколько на неё поглазеть. Девушка обернулась, и весёлая улыбка осветила её личико. Рядом с Сеней (которого Варя, несмотря на бригадирство, считала салажонком) стоял какой-то шкет, метр с кепкой, на вид от силы лет тринадцать, больше не дашь.
Шкет еле оторвал восхищённый взгляд от коммутатора – аппарата размером со шкаф, со множеством тумблеров и, увидев Варю, потупился, покраснел. Сеня представил новенького:
– Это Витёк. В моей бригаде новичок стало быть. Хозяйство ему показываю.
Варя ласково взглянула на Витьку, и, улыбнувшись, чудным голоском сказала, как пропела:
– О, какого хлопца к нам приняли, теперь работа пойдёт!
Варина напарница (женщина пожилая, строгая) недовольно закряхтела. А у Витьки в душе соловьи запели…
Варе нравилось подтрунивать над мальчишками, особенно над этим новеньким, самым малым из бригады. С того самого дня как встретит Витьку, засмеётся:
– Подрастай, паренёк, скорей – будешь лучшим женихом. А глаза-то какие! Голубые-голубые, всех девок с ума сведут! Только очень уж ты маленький, вырастай поскорей. Эх, не обещалась бы моему Егорушке ждать, вот из-за этих синих глаз с тобой любовь бы закрутила!