Страница 24 из 43
Между тем, скорей всего, у убитого Нико был еще один, на сей момент пока никому не известный помощник, - тот самый, что выдал Франсуа Шюни, подкинув его скандальные снимки..."
Сами понимаете, после чтения подобных статей мне стало немного не по себе, так что я и сам едва не начал рыдать да заламывать руки не хуже нашего бухгалтера. В довершение ко всему, когда я, приняв успокаивающий душ, уже благополучно нырнул в постель, позвонил отец.
Воздержусь от дословных цитат из его гневной речи, что ядовитым ручьем стекала в мое припухшее ухо в течение семнадцати минут. Отмечу лишь, что, судя по словам отца, он был совершенно разочарован в своем легкомысленном сыне, который не пожелал обеспечить ему приличный отдых на Мальдивах, безответственно разрешив бухгалтеру "Садов" прирезать четверых людей и никоим образом даже не попытавшись предотвратить его позорный арест.
От души высказав все наболевшее, мсье Жюль Муар немедленно дал отбой, совершенно не имея ни времени, ни желания выслушивать мои покаянные стоны. Вот тогда-то мне и припомнились вдруг мирные слова славного Рафика под кофейный аромат его уютного "Бейрута".
"Жизнь груба! Великолепно груба, потому что эта "грубость" лишь подчеркивает мелкий, но ослепительный бисер радости, непременно сопровождающий нас каждую минуту жизни: доносящийся откуда-то беспечный детский смех, шелест травы, мигающие в темном небе звезды, птичьи трели по утрам и удивительный аромат кофе, всегда дарящий новые силы и веру в добро. Да, жизнь груба, но мы всегда держим нос по ветру!"
Наверняка, совсем немного поднапрягшись, я бы смог припомнить немало чудесного бисера этого дня - хотя бы тот же чудесный ужин в "Бейруте", но решил попросту не зацикливаться на "разборе полетов" - у меня просто не было для этого ни сил, ни особого желания. Я ограничился лишь тем, что улыбнулся и, ухнув на бочок, постарался побыстрее уснуть, завершив этот поистине бесконечный день.
Глава 17. Прогулка по набережной Орфевр
Следующий день начался для меня, как и все предыдущие, привычно рано. Поскольку с самого утра в центральном офисе "Садов" должны были непременно появиться акулы пера, чтобы попытаться вытянуть из меня и сотрудников дополнительные любопытные факты про всю нашу фирму в целом и про Франсуа Шюни в частности, я решил приехать на часок пораньше, чтобы не подраться с кем-нибудь из представителей СМИ на входе. Как говорится, береженого бог бережет.
В итоге я прибыл в офис затемно и составил подробный план работы на день для мадам Лево и отдельных сотрудников, приколов этот листок к щитку на столе секретаря. После этого я позвонил Андрею Бессонову, от души надеясь, что мой добрый приятель уже не спит. Слава богу, он был на ногах.
- А ты как думал! - усмехнулся Андрей в ответ на мое приятное удивление. - Печальный факт: я в настоящее время остался безработным бездельником; зато моя жена - великая труженица, чей рабочий день не имеет точных временных рамок. И пусть я пока что не могу внести свою лепту в наш скромный семейный бюджет, зато могу чудным образом принести кофе в постель своей ненаглядной. Что и было мною сделано конкретно сегодня ровно в семь-ноль-ноль.
Я улыбнулся; честно говоря, жизнерадостный голос приятеля вселил в меня здоровый оптимизм. Не мудрствуя лукаво, я немедленно пригласил Андрея на променад для беседы по душам, особо подчеркнув, что мне как никогда нужны его дружеский совет и поддержка.
На все наши переговоры ушли считанные минуты. Поскольку Бессоновы проживали недалеко от набережной Орфевр, мы договорились встретиться у полицейского управления - того самого, где благодаря нетленным трудам Жоржа Сименона, вечно жил и живет, беспрерывно расследуя запутаннейшие уголовные дела, великий и славный комиссар Мегрэ.
Мы встретились с Андреем как раз в тот час, когда практически весь работающий люд уже разбежался по своим конторам да офисам, а потому можно было спокойно прогуляться по свободной набережной. Второй день погода была как по заказу: высокое синее небо, ясное солнце, согревавшее своими лучами весь мир, - с трудом верилось, что совсем недавно Париж был погружен в темную бездну промозглой сырости, а небо походило на невыжатую серую мочалку.
- Сочувствую тебе, брат! - произнес Андрей, выслушав мой скорбный отчет о последних "успехах" полицейского следствия, включая арест Франсуа Шюни. - Я, само собой, в курсе потому как прочитал вчерашнюю сенсацию об аресте. Но скажи честно, положа руку на сердце: а ты действительно на все сто уверен, что ваш милейший бухгалтер невинен, как овечка?
Я с уверенностью кивнул.
- Разумеется! Я не один час размышлял да обдумывал все известные мне на данный момент факты. Во-первых, я сам лично беседовал со свекром Шюни, который недолюбливает парня в первую очередь из-за того, что он - чистюля и белоручка. Как выразился свекор, "не может и курицы зарубить", вообще не переносит вида крови. А тут по версии полиции, он не просто убил - скажем, застрелил из пистолета - но ножом аккуратненько зарезал троих парней! Согласись, для убийства ножом нужны особые "способности", а наш бухгалтер, скажем прямо, нервный слабак. Так что, если перед самой премьерой малыш Нико действительно порадовал его своими "веселыми картинками" и бедняга настолько испугался, что даже забыл свою святую обязанность - перед началом вашего спектакля сообщить о переводе на счет театра кругленькой суммы от "Садов Семирамиды"...
Я сделал паузу, дождавшись, чтобы Андрей кивнул, подтверждая отсутствие сообщений о денежной поддержке.
- Стало быть, в подобных обстоятельствах перепуганный парень скорей всего действительно после окончания спектакля рванул что есть сил под спасительный кров своего дома... Ну, а что касается убийства медсестры, - я выразительно усмехнулся. - Честно говоря, не могу себе представить, за что же он хладнокровно зарезал и девушку? Ведь свидетели утверждают, что ее на премьере не было. В любом случае, готов поспорить, что бухгалтер "Садов" уж точно не стал бы усаживать свою четвертую жертву у дверей нашего офиса. Согласись, это все равно что намек на самого себя: ребята, смотрите - убийца работает здесь!
Я перевел дух.
- И вообще, основание верить в то, что убийца - некто до сих пор никому неизвестный, мне дает простой факт: кто-то ведь подбросил опасные снимки с автографом малыша Нико на подоконник центра! В этом - достаточно четкое желание открыть для полиции тот факт, что покойный Нико занимался шантажом и одновременно преподнести на блюдечке с голубой каемочкой готового подозреваемого - того, кого Нико конкретно шантажировал и которому было, что терять...
Андрей кивнул.
- Возможно, ты и прав. Но чем я могу тебе помочь?
На мгновенье остановившись, я глубоко вдохнул запах Сены, блестящей под лучами солнца, терпкий аромат подмороженной влаги земли.
- Ты, Андрюха, можешь мне помочь подробнейшим рассказом обо всех участниках своей труппы и в первую очередь, - о малыше Нико... Знаю-знаю, что ты мне уже сто раз рассказал "все, что знаешь", но это тебе так только кажется. Порой какая-нибудь незначительная деталь, произнесенная кем-то когда-то фраза, могут дать неожиданный ответ на вопрос. Вот, к примеру, общеизвестный факт: Нико жил в общежитии центра. Ты там никогда не бывал? И кто еще из твоих самодеятельных актеров (кроме Селин) там проживает? Что тебе известно о семьях, приятелях-знакомых Нико и всей твоей самодеятельной труппы - Селин, молчуна Мишеля - всей семерки? Кто с кем дружил, общался, был близок?