Чикагская петля

— Мелочью не поможете?

В Америке сейчас стало так много попрошаек. Они заполонили самые престижные районы. Околачиваются у фешенебельных ресторанов и даже не стесняются этого. Он ничем не отличался от типичного попрошайки: держался уважительно, но опасно. Паркер ненавидел высокомерие этого человека. Ведь этот нищий смел думать, что он — такой же, как Паркер. Да-да, такой же. Просто у него нет денег, ему не повезло, у него сейчас в жизни черная полоса и так далее — привычная лживая история. Паркер жалел, что у него не было времени взять этого человека за шкирку и объяснить ему, как безбожно он не прав и насколько отвратителен.

Паркер обошел автостоянку у Веллс, где обычно парковал свою машину. В этот раз он оставил ее на Дэвис Стрит, в Эванстоне. Пребывание в Лoyn без машины делало его еще более безликим, и это придавало ему уверенности. Он свернул за угол и увидел, что часы на здании Биржи показывали почти половину пятого. Паркер не стал смотреть на свои дорогие наручные часы.

Затем он ускорил шаг без видимой на то причины. Анализируя это впоследствии, Паркер решил, что торопился на смерть, так как в следующий момент на Вест Адамс автобус Цицеро чуть не закатал его в асфальт.

Приняв то, что он остался цел и невредим, за знамение свыше, он быстро и осознанно направился на улицу Саус Дерборн в бар, где его ждала женщина.

Увидев, как Паркер вошел в бар и направился к ее столику, Ева улыбнулась. Он знал, что это была улыбка радости и благодарности, и удивился ее уверенному заблуждению. Но тоже улыбнулся мысли о том, что она совсем не знала его.

Ева скорее всего просто поверила в то, что прочитала в разделе «Знакомства» в «Чикаго Ридер»:

«Если Вы привлекательная, стройная, ведущая здоровый образ жизни одинокая женщина от 24 до 35 лет, если вы любите вкусную еду, свежий воздух, романтические вечера и хотели бы приятно проводить время вместе, мужчина 35 лет, вес …, рост…, уравновешенный, материально обеспеченный, некурящий, но одинокий, был бы рад стать частью Вашего будущего. Жду ответа с фото и номером Вашего телефона на а/я 91209».

Она ответила письмом, написанным на листке с логотипом какой-то фирмы, пляшущими во все стороны буквами, явно левой рукой. Ее письмо было таким нежным, что не хотелось подсчитывать все ошибки. Она писала, что «не хочет обременять себя серьезными отношениями». Она «действительно устала от всех этих типов». Она не могла правильно написать «инцидент» — ну а кто сейчас может? Писала «извиняюсь» вместо «извините». Писала, что у нее есть горный велосипед. В Чикаго? «Никаких наркотиков», — тут же добавляла она. Она одинока, но осторожна. Фото не было.

Паркер представлял себе, что такие письма пишут на кухонном столе при тусклом свете. Если посмотреть на письмо внимательнее, то на нем видны мелкие жирные точки и след от чашки кофе. Он ожидал увидеть простушку с широкой спиной и маленькой карманной собачкой. Эта девушка скорее всего сидит в заношенном вытянувшемся голубом спортивном костюме, смотрит дневные ТВ-шоу и ест медленно и печально.

Паркер встречал много таких девушек. Он не выдерживал их более получаса. Этой категории женщин, отвечающих на объявления в разделе «Знакомства», можно было доверять меньше всего.

Но Ева была совсем другой: у нее были длинные темные волосы, заплетенные в одну толстую косу, чистая кожа, блестящие большие славянские глаза, как у кошки, польские черты лица с пухлыми губами. Ей было чуть за тридцать и, несмотря на то, что она была неплохо сложена, на ней была бесформенная одежда, больше похожая на униформу рабочего: кожаный жакет и синие джинсы, дополненные поношенными кроссовками Reebok. Ее походка была мужской: подпрыгивающая, с наклоном корпуса вперед, руки в карманах. На ней был спортивный свитер — и это в наше время!

Однако насчет ее осторожности он не ошибся. Паркер видел ее в четвертый раз, но они пока так и не вышли за рамки этого бара. Он тоже стал осторожным, так как его чувства к ней становились все нежнее. Он мог и не прийти на эту встречу, если бы не происшествие с автобусом.

— Я проснулся сегодня утром в отличном настроении, потому что знал, что увижу тебя, — сказал он.

— А я все думала, придешь ты или нет, — сказала она, но это прозвучало так легко…

— А что бы ты сделала, если бы я не пришел?

— То же, что и всегда, — ответила она чрезвычайно уверенно.

— Я уже говорил тебе, что у меня одна нога почти на целый размер больше другой? Я тебе когда-нибудь покажу этот феномен.

По тому, как она улыбнулась и опустила голову, Паркер понял, что она восприняла эти слова как насмешку над ней.

— Мне нравится смотреть, как мужчины с усами пьют пиво, — продолжил он. — Вот, смотри!

Мужчина за соседним столиком вытер пивную пену со своих усов и поморщился.

— Ты никогда не замечала, что у мужчин бачки всегда разной длины? Или кривые, как у этого.

Ева слегка улыбнулась и перестала злиться на него.

— Здорово! — сказал Паркер. — Я всегда злился, когда жена посмеивалась надо мной. Потому что она перебарщивала. Будто хотела не подколоть, а высмеять. Ты же понимаешь, да?

Ева снова улыбнулась и задумалась, бросив на Паркера очередной озадаченный взгляд.

— Ты когда-нибудь был во Вьетнаме? — спросила она.

— Нет! Я всегда был таким! — ответил он и сам удивился своей шутке. Это пробудило в нем невероятную нежность. — Ты мне действительно нравишься, — продолжал он. — Мне нравится быть с тобой.

Он все говорил и говорил, не отдавая себе отчета в этом. Но ему было важно, чтобы она его слушала и верила ему. Если бы он только почувствовал недоверие с ее стороны, то сразу оборвал бы эту беседу и ушел. И он точно знал, куда идти.

Но Ева верила ему или делала вид, что верит, хотя это и были просто слова. Ее вера в то, что он говорит, помогала Паркеру не терять интереса к жизни. Ему было легко. Он просто болтал, попивая минералку с соком лайма и наблюдая, как она подкладывает себе в бокал кусочки льда. Она всегда пила Калуа, Амаретто или какой-то разноцветный коктейль под названием «Малибу». Ева казалась (по крайней мере, пока) необычной женщиной. Похоже, ей не нужно было ничего, кроме слов.

— Я начинаю верить тебе, а потом меня поражает мысль: зачем такому пижону, как ты, нужна я? — сказала она и скорчила рожицу, не дождавшись его ответа. — Я такая скучная!

— Нет, неправда, — ответил Паркер. — А знаешь, почему скучные люди скучные?

Ева покачала головой и посмотрела на него со всем вниманием, словно выражая готовность выслушать целую лекцию на эту тему.

— Они скучны потому, что думают, что они интересны.

Она не поняла этой мысли. Ева окинула бар блуждающим взглядом, стараясь понять смысл этой фразы.

— А что твоя жена? — спросила она. — Ты упомянул ее.

Паркер и забыл, что упомянул это слово. И это было ошибкой с его стороны, ведь в объявлении он назвал себя одиноким, а не разведенным. Он рассердился на себя за свою невнимательность.

— Это было очень давно, — ответил он. — Она ушла к другому. Она бросила меня.

— Я знаю, как это больно, — сказала Ева.

Паркер перестал злиться. Он был рад услышать это от нее, что-то новое о ней, потому что разговоры с Евой были всегда отвлеченными, и он спрашивал себя (правда, в последнее время все реже) — кто она?

Паркер с жаром начал говорить о ней, настаивая на том, что она вовсе не скучная, что когда он с ней, то оживает и в нем появляются новые надежды. В то же время он обводил глазами бар и думал: эти люди полагают, что они счастливы. Они живут настоящей жизнью, они добры, безобидны и просты. Он завидовал им, а потом начал жалеть их, и эта жалость становилась все сильнее. Они не знали, что их ожидает, а если бы узнали (что очень маловероятно, только он знает об этом), они не были бы такими радостными.

— Эх, ты! Вечно со своей минералкой… — сказала Ева ласково и снисходительно, словно жена, с которой он прожил сотню лет.

Паркер долго молчал, и она решила заполнить эту тишину. Ева пожала плечами и сказала: