Чикагская петля

— У нас возникли непредвиденные проблемы со здоровьем. Срочно нужны были наличные.

Верну, похоже, и этого объяснения было недостаточно — он продолжал опираться на машину всем телом, тяжело дыша. Он скорчил гримасу сочувствия Паркеру, но все же ждал подробностей. Это еще больше раздражало Паркера, который на миг и вправду почувствовал себя тем человеком, которого только что описал — с Мортон Грув, с огромными счетами за медицинские услуги, — и подумал, что имеет право на то, чтобы его оставили, наконец, в покое.

— Я опаздываю к дантисту, — оборвал разговор он.

— Ой, простите, — отозвался Верн, — свободные места есть на пятом уровне.

Паркер въехал на рампу. Он даже сам себя жалел. Он — маленький человечек с большими проблемами, который был вынужден переехать в убогую квартирку в грязный район из-за денег: и все из-за серьезной операции.

«И ведь это вполне жизненная ситуация», — размышлял Паркер. Барбара носила коррекционный бандаж весь апрель, операция влетела бы им в копеечку даже с учетом страховки. Надо было сказать Верну: «Я не рассчитал свои силы и возможности». И он даже убедил себя в том, что он вполне мог провести прошедшие два дня в Детройте.

Паркер припарковался на седьмом уровне в углу за колонной и посидел несколько минут в машине перед тем, как выйти и найти пожарную лестницу. У запасного выхода он улыбнулся, заметив черно-желтый знак, говорящий о том, что этот темный угол является убежищем в случае возникновения радиоактивной опасности.

Телефон зазвонил сразу после того, как Паркер открыл один из ящиков своего рабочего стола. На том конце провода был женский голос. Он говорил быстро. В первые секунды Паркер никак не мог разобрать, кто это. Голос казался ему чужим. Он ее знает? Может, она ошиблась номером? Он думал о том обшарпанном голубом домишке прачечной напротив: обшарпанная черепица, сгоревшая машина рядом. Этот дом казался ему очень грустным и важным.

— У тебя все в порядке? У тебя был какой-то странный голос, — сказала женщина.

Ева. В этот момент он вспомнил все: тревогу, которую он вдруг почувствовал, его опасения за ее безопасность, телефон в прачечной, насквозь пропахшей мылом и порошком.

— Да, все в порядке, — ответил Паркер. Он представлял Еву очень отчетливо сейчас, и ему до дрожи хотелось оказаться с ней рядом, быть ее защитником. Но вместо того, чтобы взволновать ее словами «ты в большой опасности», а именно эти слова вертелись у него на языке, он сказал:

— Мне надо увидеть тебя как можно скорее.

— Ну так сегодня вечером. У нас свидание. Мы же договаривались.

— Да шут с тем, что договаривались, — засуетился Паркер. — Это срочно. Слушай…

— Да что стряслось-то? — сказала она в полном неведении с такой мольбой в голосе, будто этот одинокий человек был приговорен к смерти, словно над ней уже нависал палач.

— Ты знаешь большую парковку на Норд Уэллс в Лоуп? Моя машина на седьмом уровне — БМВ синего цвета. Давай встретимся там после обеда.

Ева молчала. Паркер переспросил ее. Но она сомневалась.

— Я не сделаю тебе ничего плохого, — уверил ее он.

— Я знаю, — пропела Ева, но по ее голосу было заметно, что ее что-то беспокоит. — Но я не смогу уйти раньше половины второго. Я сейчас на работе.

— А где ты работаешь? — поинтересовался Паркер.

— Флиппинг Вуперз, — ответила она.

— Ты думаешь, я шучу?

— Я позвонила домой и услышала твое сообщение. У тебя был такой взволнованный голос!

— Возможно, волноваться надо тебе, — предостерег Паркер. — Ладно, встретимся на парковке в два, седьмой уровень.

Когда он положил трубку, то был абсолютно спокоен. Он знал, что есть люди, которым нужны секретари, ассистенты и слушатели. Только присутствие их рядом помогает таким людям и убеждает их в том, что они нужны. Но Паркер не такой: он всегда реально оценивает свои силы, возможности и полномочия. Он один мог свернуть горы, он абсолютно самодостаточен, и ему искренне жаль тех людей, которые в глубине души понимают, что сходят с ума от одиночества, потому что им не с кем поговорить. В большинстве случаев этим страдают женщины, которые с грустью смотрят на то, как уходит их молодость, как они старятся и черствеют.

На фоне этих размышлений о своей значимости и жалости к другим Паркер разрабатывал возможности использования здания на Саус Федерал. Оно располагалось за площадью Принтерз, которая уже была модернизирована и превращена в многофункциональный комплекс с высокой посещаемостью.

Тогда задача состояла в том, чтобы поделить этот блок на жилую и коммерческую зоны, а затем использовать верхние этажи с красивыми видами из окна как апартаменты, организовав мансарды, а на нижних уровнях разместить бутики, рестораны и элитные магазины, например, для гурманов.

Розали пришла поздно и еще раз отговорилась визитом к парикмахеру.

— Вам нравится? Они содрали с меня восемьдесят пять баксов!

Ей покрасили волосы и завили их большими кудрями. Она выглядела с этой прической так ужасно и неестественно, словно нечаянно засунула два пальца в розетку. И все почему? Потому что пару дней назад она, наверняка, сидела дома одна, а на душе кошки скребли, и подумала: «Вот пойду сделаю новую прическу, и у меня поднимется настроение».

— Я собираюсь что-нибудь предпринять по поводу той серой схемы со зданием на Саус Федерал, о котором написал в своей записке Кидди, — сказал Паркер около часа.

— Возможно, это то, что я так долго искал.

Розали улыбнулась, но так дежурно, что было ясно: она понятия не имеет, о чем говорит Паркер.

— Этот вид… — сказал он, зная, что эти слова делают его похожим на перфекциониста, и даже гордясь этим. — Я уехал по этому поводу, если кто-то будет меня спрашивать.

Он вышел из офиса, намереваясь и вправду посетить тот магазин со сладостями сегодня поздно вечером. Но в памяти возникли совсем другие образы. Вид уставшей, измученной женщины, которой он дал возможность хоть как-то повысить свое настроение, растрогал его, и он вышел в знойный город с ощущением необычайного прилива сил, что случалось с ним всегда, когда он говорил правду: если ему удастся снести это здание, это серьезно продвинет его.

Паркер был очень рад, что получил информацию об этом магазинчике сладостей. Основная трудность была не в том, чтобы найти площадку для застройки: здание под снос выбрано уже давно, но было притоном теневого бизнеса, и Паркер не хотел подвергать риску работающих там женщин.

Ева Вомак тоже рисковала. Паркер двигался вперед под мостом Эл, разрывавшим залитое просветом пространство полосой темной густой тени. Здесь, в этом районе Лоуп, сильно пахло ржавым железом. Он чувствовал этот резкий запах, но двигался намеренно медленно, как будто за ним следили. На самом деле следил он: Паркер чувствовал, что делает очень важное дело, оставаясь незамеченным. Подобно ножу, он аккуратно прорезал тени, скользя во встречной толпе.

Он не пошел на парковку на Уэллс Стрит. Паркер сказал себе, что спешит, и скользнул в переулок за парковкой около ЛаСаль, который однажды обнаружил совершенно случайно, тыкаясь как слепой котенок в поисках выхода. Это был едва заметный вход в гараж, идеальный для воров.

Добежав до седьмого уровня, он даже не запыхался — спасибо строжайшей диете! Например, банану, хлебу с отрубями и йогурту, которые он съел сегодня на ланч. Но звук быстро приближающихся шагов — почти прыжков — испугал Еву, которая вышла из-за машины и смотрела на него, стоя на полусогнутых ногах, с паникой в глазах. Он начал с главного, и его слова отзывались громким эхом:

— Я даже не запыхался. Хочешь узнать почему?

От страха она не могла проронить ни слова, но Паркер улыбался. На этом уровне стояло всего две машины. Людей не было вообще, а узкие окна с задней стороны здания пропускали очень мало света. Здесь было словно на самой дальней полке стеллажа.

— Почему ты захотел, чтобы мы встретились именно здесь? — и он услышал, что ее голос дрожит.