Игра в классиков

- Вот встань рядом с Иркой. Встань, встань. И ты, Ирка, встань тоже. Ну?

А что - ну? Ну, он ей по плечо, да. И что?

- И ты веришь, что вот такой, как ты родился вот из такой, как она? Вот через ту дырку?

Мишка ещё сильнее покраснел. А потом подумал и возразил:

- А мелкие - меньше!

- Угу. И что, он, даже мелкий, может вот из такой Ирки выродиться?

Мишка поглядел на Ирку, подумал, потом помотал головой.

- Хорошо, - сказал Витька. - Пусть не из Ирки. Пусть из взрослой училки. Неужели мы можем поверить, что из неё выродится такой вот Мишка? Да это же просто смешно!

И все засмеялись. Негромко, но засмеялись. И даже Мишка засмеялся. Потому что он конечно не мог такой уже большой - из училки. Это действительно смешно, если представить.

- Вот и тебе уже смешно. Понимаешь, да?

- А как же?

- А вот так же. Разве может все само вот так родиться? Смотри, смотри! Две руки и две ноги. Пять пальцев на руках и ногах. Голова с глазами, ушами и ртом. Голова, которая думает и мыслит. И что, ты веришь, что вот это все родилось из одной клетки? Делилось, делилось и вдруг вот такое выделилось?

У Мишки от умственного напряжения чуть поплыло в глазах, и он снова сел и обхватил голову руками.

- Вот, думай, думай, малявка.

- Я не малявка!

- Пока ты веришь в День рождения, ты малявка. Сам подумай. В один день - весь наш интернат, да? Все мы - в один день первого мая, ага? Ну? Думай, думай!

- Но как же?

- Да очень просто! Такое сложное - с нервной системой, с кровоснабжением - там же два круга! С сердцем, с почками и печенью, с желудком и с лёгкими - все это не могло само собой и в один день. А вот не само собой - могло и в один.

- Как это - не само собой?

- А на заводе. Нас просто собрали специальные роботы на специальном заводе. Как собирают машины. И машины ведь получаются разные, но у всех есть четыре колеса, у всех есть двигатель, лобовое стекло, крылья. Понимаешь? И они, машины эти, никогда не празднуют День рождения.

Мишка понял. А ведь правда.

- О. Понял, да? Теперь ты не малявка. Теперь ты тоже знаешь наш секрет.

- Но тогда, что же, не праздновать, что ли?

- Праздновать. Обязательно праздновать, - строго сказал Витька. - Но знать, что это никакой не День рождения, а самый настоящий День создания. И никаких там случайностей быть не может - все идёт строго по плану. Да, нас, которые в интернате, собрали на специальном заводе, но нам от этого нисколько не хуже, а лучше других, которые просто так случайно родились. Потому что у нас всё правильно. У нас - по правильной схеме. И по плану первого мая нас выпустили в этот мир.

Мишка облегчённо вздохнул. Праздник всё-таки остаётся! И подарки все равно будут. Просто надо знать...

- Никому! Слышишь? Никому! Это наша тайна. Только те, кто уже не малявки, могут все это узнать - понял?

Конечно. Он умел хранить тайны. Он уже не малявка.

...

В кабинете директора интерната обсуждали план празднования Дня рождения.

- И все же это было правильным решением: собирать у нас только тех, кто роился в один день. Или - предположительно в один день. Таким образом, у нас появился квартальный весенний праздник с подарками, играми...

- Вот именно, вот именно. А если бы мы праздновали каждого отдельно - это, выходит, одному даём подарок, а другие только смотрят? Это же детский коллектив. У них же - все поровну. И вдруг кого-то выделяют. Сколько было бы обид и тем для споров и даже драк!

- Итак, коллеги, что ещё мы наметили на приближающийся День рождения?

-- Будки

За окном на утреннем ветре вяло трепыхалась растяжка "Русский? Брось сигарету!". Сразу после новостей зарядили ретро-музыку. И конечно, опять и снова вечно популярную Аллу Борисовну. "Брось сигарету,"- кричала она в динамиках.

Василий Аркадьевич вздохнул, взял раскладной стульчик и, чуть шаркая ногами, пошёл вниз на улицу. Ну, правда же - дома курить просто нельзя. Хоть некоторые и утверждают обратное. Мол, только дома и можно спокойно покурить. Только за дверями. Мизантропы какие-то просто. Или одиночки по жизни. А если есть дети. И внуки есть у некоторых, кстати! А у детей есть домашние животные. Собаки, кошки, крысы, хорьки, морские свинки, хомячки мелкие... Они же ни в чем не виноваты?

На крыльце дома курить было нельзя. Потому что слишком близко к дому. Во дворе курить было нельзя, потому что двор был общественным местом. А можно было курить возле самой автобусной остановки, это примерно в двухстах пятидесяти метрах направо.

Эти метры Василий Аркадьевич вымерил собственными ногами. Каждый день, да ещё и не один раз за день - такое тоже бывает. Раньше, очень давно, он выкуривал до двух пачек в день. Потом силой воли и укорами жены и детей сократил до пачки. А теперь вот - раз, ну, два в день. Три - редко. Это если повезёт и просто по дороге.

Слева от автобусной остановки стояла небольшая прозрачная будка с электронным замком. Ключ выдавали ровно на один месяц - по заявлению. И каждый раз, как приходишь к коммунальщикам с этим заявлением, переспрашивают, в глаза заглядывают:

- Может, бросите, наконец? Все же здоровье нации - достояние общенародное. А здоровье-то составляется из здоровья каждого. А курение - явное ведь нездоровье... Так, может, бросите всё же? Нет? Ну, вносите абонентскую на месяц вперёд, и вот вам ключ.

Василий Аркадьевич махнул пластинкой-ключом перед замком, дверь щёлкнула, подалась. Внутри было привычно душно и жарко. Вентиляция, что ли, опять не работала? Конечно, это же не квартира, сюда ремонтники если и придут, так в последнюю очередь. А абонентку платишь на месяц вперёд...

Василий Аркадьевич разложил свой стул, сел, медленно достал из внутреннего кармана страшную чёрную и красную пачку сигарет. Из другого кармана - зажигалку.

Перед будкой тут же выстроились какие-то школьники. За стеклом звука слышно не было, но они так кривлялись, так хохотали, показывая пальцем на курящего.

А Василий Аркадьевич, выходит, был им вроде обезьяны в зоопарке. Так же вот они на него смотрели и так же смеялись. Вон, мол, почти как человек. Как нормальный человек. Только курит. Наверное приезжий какой-то. Нерусский, наверное, какой-то. Потому что написано же на всех стенах, что русские не курят. Такая у русских национальная особенность и государственная политика.

Василий Аркадьевич медленно выкурил свою утреннюю сигарету, потом подождал пока дым немного рассеется - нельзя же выходить в клубах. Там же дети снаружи, в конце концов. Потом с кряхтением поднялся, сложил стул и поплёлся домой.

Сегодня к нему должен приехать друг. Давний и дальний друг. Видятся они с ним так редко, что каждая встреча - большой праздник. Вот, кстати, по времени самолёт давно уже приземлился. Где-то он уже близко. А вот и он, кстати.

Из такси вылезал задом, на ходу расплачиваясь, старый и верный друг Генка.

- Генка, - сказал в спину Василий Аркадьевич.

Больше ничего не смог сказать - просто горло сдавило от чувств. И заулыбался.

- Васька! - закричал Генка.

Сорвал кепку, подбросил вверх, снова поймал её... То есть, не смог поймать, и кепка шлёпнулась на тротуар.

- Черт, старею.

Василий Аркадьевич страдальчески сморщился и посмотрел по сторонам. Но, вроде, все в порядке. Молодёжь школьного возраста уже рассосалась, и никому сказанное грубое слово не нанесло вреда и моральной травмы.

Потом, как в кино, когда делают такой монтаж. Склейку такую. Раз - и прошло пару часов. И не вспомнить, что и как было. Только и помнишь, что улыбался непрерывно. Потому помнишь, что челюсть болит. Мышцы устали улыбаться. Но как же не улыбаться, когда друг приехал?

А Генка видел, видел...

- Вот всегда я тебе, Вась, говорил: лучше ты стакан портвейна засандаль, чем одну сигарету выкурить. Во-первых от стакана тебе почти никакого вреда, в отличие от. Во-вторых, окружающим никакого вреда. В-третьих - незаметно это. Понимаешь? А вот если ты и куришь и пьёшь... Или бросил, что ли?