Око Бога (ЛП)

Застонав, он убрал волосы с ее лица.

— Тебе не тяжело так лежать?

Она лежала на боку, приподнявшись на локте.

— Нет. Только тянет, но не больно. Ты слишком много волнуешься, — пока она говорила, ее рука двигалась туда-сюда, сжимая и чуть отпуская, как будто доя его.

— Я имею право переживать, — он вздохнул и расслабился, отдаваясь ее рукам.

oOo

Он поднялся раньше Бренны и оделся в сером рассветном сумраке. В душе Вали еще жила крохотная надежда на то, что она может передумать, сейчас, когда настал день отъезда. Но она проснулась, когда он уже собирался покинуть комнату.

— Ты не хотел улизнуть, я надеюсь, — ее голос был легким и дразнящим, но глаза смотрели внимательно

— Конечно, нет, — он подошел к кровати и поцеловал ее в лоб. — Я позабочусь о том, что Фрейю оседлали, и буду ждать тебя.

Он хотел спросить, как она себя чувствует, но знал, что вопрос Бренна воспримет в штыки, поэтому ограничился тем, что оглядел ее — и счел ее вид приемлемым. В течение нескольких дней после смерти их сына цвет лица Бренны был ужасный, страшный, серый. Но в это утро слабый румянец выступил на ее щеке. Он поцеловал ее к щеку и оставил ее готовиться.

Оказавшись в зале, Вали наложил себе в миску ячменной каши из котла, висящего над огнем. Суета в комнате вызвала в нем воспоминания. Они все готовились к бою. Они превратили жителей в воинов. С ними были еще две молодые деревенские женщины, которые заплели волосы и надели галифе, как Девы-защитницы. Астрид обучила их обеих.

Зал был полон мужчин и женщин, наполняющих свои желудки теплой пищей и готовящихся к бою. В комнате витал дух воинственности, сочетающий в себе облегчение матерых вояк, с нетерпением ожидающих момента дать ярости выход, и томительное ожидание новичков, еще не знающих, с чем столкнутся.

Вали, закаленный воин, на сердце и в разуме которого была невыносимая тяжесть, доел кашу и сунул топоры в кольца на поясе. Он носил тяжелую шерстяную тунику, но пояс завязывал не туго, чтобы можно было легко его снять. Даже в этой новой оттепели он будет бороться с голым торсом, его тело будет свободно.

Затем он облачился в шкуру своего волка.

Готовый к бою, он вышел в конюшню, седлать своего коня и коня жены. Леиф был уже там, ведя свою оседланную лошадь, вороного жеребца, к открытой двери. Увидев Вали, он остановился и кивнул.

— Она придет?

— Ты давно ее знаешь. Как думаешь, я мог бы отговорить ее?

— Как я и думал, — Леиф усмехнулся. — Мы все будем следить за ней. Один из нас будет всегда рядом с ней.

— Я буду с ней рядом.

— Вали, ты со мной ведешь отряд. Ты наверняка окажешься вдали от нее. Но она не будет в одиночестве.

— Я буду рядом с ней, и она будет рядом со мной. У нее будет ее месть. У меня — моя.

Два друга молча смотрели друг на друга, и потом Леиф кивнул.

— Как угодно, — он слегка дернул поводья и повел лошадь прочь из замка.

Выведя из конюшни своего коня и лошадь Бренны, Вали уселся в седло и стал ждать, глядя на ворота замка и держа в руке вожжи Фрейи.

Бренна назвала свою лошадь; кажется, больше никто из них не давал скакунам имен. Были в ее характере эти маленькие сентиментальные черты — дать имя животному, дразнить веревочкой полудиких кошек и котят, охотящихся на замковых вредителей, учить сельских детей играм и песням. Когда Бренна готовила, она пела. Он прошел через кухню однажды днем, когда она там работала. Ее голос был нежным, но более высоким, чем он думал. Бренна тогда носила его ребенка, и он решил, что поет она для него.

Вали проглотил твердый комок печали, которая заполнила его горло при воспоминании.

Бренна вышла из замка, и гордость за нее заставила его отбросить свое горе и свое беспокойство в сторону. Она стояла там, прямая и сильная, одетая в кожаную тунику, с затейливо заплетенными волосами. Она была готова к битве. Ее меч и щит были приторочены к спине, и кинжал был закреплен на бедре.

Бренна обвела черным глаза и нарисовала лучи вокруг своего правого глаза. Око Бога. В битве она принимала данное ей имя.

Его воительница, готовая обрушить правосудие богов на тех, кто осмелился причинить боль ей и тем, кого она любила.

Все люди вокруг них занимались подготовкой к отъезду — кто-то поправлял седло, кто-то туже затягивал подпругу, кто-то седлал лошадей. Но когда Бренна Око Бога вышла из замка, все остановились и посмотрели на нее. Все они знали, конечно, как ей было больно, знали о потере, и все они знали, что она хотела бороться.

Вали подумал, что историй о ней в случае успеха станет в десять раз больше. Если она осуществит свою месть и вернется обратно в замок, она станет известна и почитаема, как сама Брунгильда (прим. Брунгильда — супруга Сигиберта I, короля Австразии, дочь вестготского короля Атанагильда и Госвинты (Госвинды). Имя Брунгильда переводится с древневерхненемецкого как «Закованная в броню воительница»).

Бренна встала между лошадьми и подняла руку, чтобы забрать поводья Фрейи. Он протянул их ей. Они не улыбнулись друг другу, ибо не время это было для улыбок, но глаза их встретились и сказали все, что должны сказать: в их взглядах были гордость и любовь, и преданность.

Она запрыгнула седло легко, без каких-либо признаков дискомфорта. Только правый глаз дернулся. Кроме Вали этого не увидел никто, и он знал, что ей было больно подняться в седло. Но она была могучей воительницей, шедшей на праведный бой, и ее боль не имела значения.

— Бок о бок, воительница. Мы останемся вместе.

Она кивнула и одарила его почти незаметной улыбкой, просто ухмылкой, застывшей на мгновение в уголке ее рта.

— Мы спасли друг друга. Мы обречены на это, я верю.

— Так и есть.

Он пустил свою лошадь вперед, и Бренна сделала то же самое, и вместе с Леифом они повели отряд через ворота замка.

Глава 15

Утро было ясное и холодное, но восход солнца принес тепло. Бренна скакала между Вали и Леифом и вдыхала запах перемен — дело шло к весне. Зима держалась долго и упорно, но лето, наконец, стряхнуло с себя ее тяжелый плащ.

Снега в самые суровые дни зимы выпало столько, что сугробы были в разы выше Вали, а замок замело до вторых окон, и даже сейчас налетчики ехали на лошадях или шли пешком по снегу, в который проваливались по колено. Он таял быстро в этот день, третий в череде теплых дней и пока самый теплый из них.

К тому времени, как они остановились, чтобы отдохнуть и накормить лошадей, им уже пришлось идти по грязи.

Вали соскочил с коня и подошел к ней. Когда его руки поймали ее за бедра и помогли сползти с седла, Бренна послала ему раздраженный взгляд через плечо, но не стала сопротивляться и позволила ему поставить ее на землю. Ей было больно, и она превозмогала боль. Несколько часов в седле на лошади, идущей рысью — и грудь заболела так сильно, что каждый вдох словно застревал в горле. Бренна нуждалась не только в помощи, чтобы спрыгнуть на землю. Ей было нужно простое прикосновение его сильных любящих рук.

Он повернул ее к себе лицом, а затем погладил по щеке.

— Ты бледна снова, моя любовь.

Не став отрицать, Бренна поймала его руку своей рукой и улыбнулась.

— Мне это нужно, муж. Мое желание отомстить будет поддерживать меня.

Посмотрев в ее глаза, он кивнул.

— Используй это время, чтобы отдохнуть. Я принесу тебе еду и питье.

— Спасибо. Сначала мне нужно отойти, я на минутку.

Понимая, что у нее есть личные заботы, он снова кивнул и наклонился к ее лицу. Ощущая спиной твердую спину Фрейи, Бренна обвила руки вокруг шеи мужа, игнорируя тянущую боль в ребрах, и самозабвенно поцеловала его.

Его руки сжали ее зад. Вали прижал ее так крепко, что она почувствовала его возбуждение, даже сквозь мех и кожу. На миг Бренна забыла обо всем. Не осталось ничего, кроме их любви, физической и духовной.