Бессмертный Принц

— Отходим! — громко выкрикнул Ландер и развернул коня к реке.

Увидев, что кочевники отступают, инксы пришпорили коней, низко пригнулись в седлах, выставили вперед свои копья. Армия Ландера была еще на середине реки, когда первые инксы ступили в воду. Кочевники погнали коней, торопясь уйти от неминуемой волны смерти, несущейся по пятам за ними. Вот уже они достигли берега, вот уже вся армия Ландера снова на правом берегу Криара, а инксы уже одолели три четверти водной преграды. В них загорелся азарт охотника, преследующего дичь. Эх! Не по зубам тебе дичь эта, горе-охотник! Не видишь ты, как поднялись вдоль берега во весь рост пять сотен Йоркиных лучниц, что сидели в засаде! Не слышишь ты звона тетивы! свиста сотен стрел, взметнувшихся в небо тебе на погибель!

Первый же залп унес жизни более чем трех сотен инксов. Речная вода вскипела от заметавшихся коней, красным стал Криар. А кочевницы продолжали стрелять, кося вражьи ряды, словно траву сочную.

Но азарт — это такое чувство, от которого сразу остыть не всегда и выходит. И инксы не отступили, продолжали переправляться через реку. Знали они, что кочевников по сравнению с ними мало, вот и рвались в бой. Едва ли девять сотен перебрались на противоположный берег, остальные погибли в Криарских водах от кочевничьих стрел. А вышедших на берег встретил Ландер.

Его армия ударила в левый фланг инксийского отряда, смяла, смешала ряды, унеся многие жизни. И не успели инксы организовать ему достойное сопротивление, как в правый фланг врубились Йоркины кочевники.

Дрогнули тогда инксы, поняли, что не охотники они уже, а добыча. Назад им пути не было, плотной стеной напирали две кочевничьи армии, и инксы рванулись вперед, на север, надеясь укрыться в холмах. Кони их понеслись быстро, но длинные стрелы больших луков были еще быстрее, и падали инксы на землю, словно яблоки переспелые.

Пришпорили они коней, и поскакали еще быстрее, и как раз вовремя поспели — армия Сои, выстроившаяся полукольцом, приняла их на острия своих копий. А тут с тыла подоспели и Йорка с Ландером.

Вмиг все было закончено, ни одного инкса в живых не осталось, а из кочевников погибло едва ли пять десятков — самые отчаянные головы, что вылезли вперед, нарушили строй вопреки приказам своих командиров. Что поделаешь — азарт всем присущ…

Армии Йорки, Ландера и Сои собрались вместе и одним большим потоком вновь перешли реку. Больше трех тысяч кочевников ступило на левый берег Криара. Стремительной, грозной волной понеслись они к крепости, оглашая воздух леденящим кровь волчьим воем. А от крепости им навстречу уже скакали инксы, почти тысяча легковооруженных всадников.

Кочевники на скаку принялись пускать стрелы, и редко какая из них не находила себе цели. Падали враги наземь, спотыкались о тела кони, но войско инксийское приближалось. И вот столкнулись две волны, смешались друг с другом, взлетели мечи, воздух огласился криками, ржанием коней и лязгом стали. Отчаянно бились инксы, но кочевников было больше — на одну зеленую рубашку приходилось по три кожаных куртки. И не успели инксы опомниться, как оказались зажатыми в кольцо, из которого не было уже выхода. Сгрудились они тогда в кучу, ощетинились мечами да копьями, намереваясь не просто так отдать свои жизни. Но кочевники не стали их атаковать, степные стрелы достанут врага, как бы он мечом ни отмахивался.

Вся тысяча инксов погибла, унеся с собой почти пять сотен кочевничьих жизней. Но Степь опять победила, вновь понеслись кони к крепости. Вот уже ясно можно различить высокие башни замка, зубцы на крепостных стенах, массивные ворота… из которых хлынул новый поток врагов.

Инксы поняли, что дело нешуточное и кочевники не собираются довольствоваться малой победой. Теперь из крепости выступили шесть тысяч рыцарей, латы заблестели на солнце, от тяжелого топота коней содрогнулась земля. Словно горная лавина хлынули инксы на Степь, но кочевники не повернули, не остановились, хотя и было их в три раза меньше, чем рыцарей. Протяжный многоголосый вой пронесся над землей, и в левый фланг рыцарского войска ударили три тысячи воинов армий Трэка и Ута с Фар доком. Смешался инксийский стройный ряд, специально выстроенный для атаки, но быстро сообразили инксы, что эта новая опасность гораздо более грозная. Меньшая часть их войска продолжила наступление на армии Йорки, Сои и Ландера, а большая — повернула на эти новые Степные армии.

Не ожидали такого кочевники. Армия Трэка сразу же оказалась прижатой к речному берегу. Фардоку удалось увести своих людей из-под прямого удара главных инксийских сил, но Ут не успел, и инксы смяли, раздавили, втоптали в кровавую грязь пять сотен его кочевников. Ландер попытался пробиться на помощь Уту, но безрезультатно, ему самому с трудом удавалось сдерживать натиск врага. И он, и Сои с Йоркой бились в первых рядах, и «песня смерти» уже звучала со все большими перерывами. Ут тоже слышал «песню», но пользовался ею не для того, чтобы уйти с поля боя, а чтоб еще несколько врагов в куски порубить.

Армия Трэка еще держалась, но много воинов уже полегло в бою. Инксы продолжали напирать, казалось, что остановить их невозможно. Но тут в тыл им ударили главные силы Степи — армии Оке, Крона и Мигана, три с половиной тысячи кочевников. Это и решило исход боя.

Инксам уже стало не до того, чтобы нападать. Они поняли, что сражение проиграно, и попытались укрыться в крепости. Но дорогу к воротам преградила армия Крона, и инксы оказались в кольце врагов.

Перед Кроном стояли сразу две задачи — не допустить инксов обратно в крепость и не дать оставшимся в Крине закрыть ворота. И обе эти задачи он выполнил с честью, хотя и полегло в том бою почти две сотни кочевников из его пяти. Но ни один инке не вернулся в крепость, хотя и сам Крон не смог войти туда — слишком уж отчаянно оборонялись инксы в воротах, не пускали за стены кочевников, знали, чем это закончится. Несколько раз порывались они отогнать кочевников, вытеснить их из-под каменной арки ворот, закрыть толстенные деревянные створки, окованные железом, наложить надежные засовы. Но кочевники не поддавались их натиску, и недолго удавалось инксам удерживать этот последний рубеж. Навалилась Степь, опрокинула защитников, ворвалась в крепость и растеклась по всем закоулкам бить врагов.

Крон, оказавшись за крепостными стенами, успел мимолетом удивиться виду жилых строений. Такого ему видеть еще не приходилось.

Крепостные стены были сложены из больших, хорошо подогнанных камней. По верху стен шел деревянный помост, поддерживаемый наклонными балками, чтобы было где стоять арбалетчикам. Судя по ширине арки ворот, стены были не очень толстыми, всего в два широких шага. Да и высоты они были небольшой — главная башня замка превышала их чуть ли не вдвое. Стены же невысоких — чуть выше головы всадника — домов были сложены из больших камней. Вертикально вкопанные квадратные брусья, вытесанные из толстых древесных стволов и связанные для крепости друг с другом наклонными плахами, удерживали камни стен. Деревянные балки стропил, на которых покоились крыши, крытые обожженными глиняными брусками, выдавались вперед, и на концах их были вырезаны причудливые змеиные головы. Но все это Крон отмечал краем глаза. Двери, составленные из трех-четырех широких досок, схваченных пластинами длинных железных петель, распахивались, оттуда летели арбалетные стрелы и копья, унося жизни кочевников. Не каждый бы разобрался в этой путанице улочек и проходов меж домами, сужавшихся порой так, что и двоим всадникам не разминуться, либо неожиданно сворачивающих и раздающихся широко в стороны.

Налетали кочевники на заслоны из воткнутых наспех в землю копий, натыкались на неожиданные удары топоров и мечей, наносимые из распахивающихся ставен и дверей, и гибли, гибли. Но хоть и отчаянно защищались инксы, а слишком мало их оставалось в крепости. Не в силах были они противостоять Степи. И кочевники врывались в дома, рубили всех, от мала до велика, рассчитывались с инксами, вымещая свою ненависть на тех, кто подворачивался им под горячую руку. Кровь рекой текла по улицам, земля перед порогом каждого дома черной от нее стала. Мстила Степь, мстила за все, что было, и за все, что еще будет…