Страница 5 из 65
— Кто еще был в Тэрада-я? — спросил Хидзиката.
— Некий человек из Тоса, — Умэко подлила ему чаю. — О делах они при мне не говорили. Господин Кусака посадил меня на доску для го и одной рукой поднял к потолку.
— Однако, — восхищенно качнул головой Сайто.
Тут господам Кусаке и Ёсиде окончательно надоела пьеса — или, что вероятнее, беседа — и они направились к выходу, бесцеремонно задевая мечами сидящее в ложе купечество. Купечество старательно не замечало. На сцене мятежный принц упрекал отца-государя и его министров в равнодушии к судьбам простых людей. Хидзикате отчего-то сделалось смешно. Благо народа! Вечно они говорят о благе народа, и вечно поджигают крестьянские хижины, когда нужно осветить поле сражения…
— Идем, — шепнул он Сайто.
— А может, останемся? — командир третьей десятки смущенно кивнул на сцену. — Хоть узнаем, чем дело кончилось.
— До чего бы эти господа ни договаривались, они не договорились, — сказал Хидзиката.
— Да я про пьесу. Выкопался этот колдун или нет?
Умэко деликатно хохотнула в веер.
— Я вам потом расскажу, господин Сайто. Если захотите.
Втроем они вышли из театра и пошли вдоль набережной Камогавы. Реку уже почти не видно было меж камней — но журчание создавало хотя бы иллюзию прохлады.
— А хорошо бы и в самом деле вызвать дождь, — Сайто мечтательно запрокинул голову.
Умэко остановилась, раскинула руки, потом церемонно сложила их в молитвенном жесте и, поклонившись луне, громко продекламировала:
Многочисленные ночные гуляки одобрительно засвистели. Умэко смущенно подобрала подол и догнала мужчин.
— Увы, не получилось! — прощебетала она. — Видимо, я недостаточно прекрасна.
— Нет, госпожа, вы достаточно прекрасны, — из тени веранды ближайшего чайного дома показался аккуратно одетый плотно сбитый человек. Хидзикате просто-таки бросились в глаза гербы на его хаори: гербы дома Мори из княжества Тёсю.
— Господин Кацура?[27] — Умэко превосходно, как и подобает гэйко, владела лицом, но Хидзиката почувствовал, что она не только удивлена, но и напугана. — Какими судьбами?
— Просто решил побродить вдоль реки, — чиновник неблагонадежного княжества учтиво поклонился Хидзикате. — Ужасная жара, не правда ли, господин фукутё?
— Не смею возражать, — ровно отозвался тот.
— А красота ваша, госпожа Умэко, никакому сомнению не подлежит, — словно в подтверждение своих слов Кацура обласкал гэйко взглядом. — Вам, чтобы вызвать дождь, не хватило иного.
— Чего же? — кокетливо улыбнулась Умэко.
— Веры, — серьезно ответил Кацура. — Вспомните, Оно-но Комати, прежде чем прочесть этот стих, раскрыла над собой зонт. Такова была сила ее веры, госпожа Умэко, что она ни мгновения не сомневалась: стоит ей дочитать — и пойдет дождь. Вера, господа, вера если не в небеса или добродетель — то хотя бы в свои силы. Вот чего нам не хватает.
Откланявшись, он собрался уходить. От стены отделилась еще одна тень — одетый в темное юноша. Совсем мальчик, лет семнадцать от силы.
Актер, виденный только что в роли служанки, в подметки ему не годился — а ведь то был хоть и начинающий, но уже прославленный оннагата Дайити, по которому сохла половина девушек столицы и почти все мужчины, увлекающиеся «южным ветром». Хидзиката отнюдь не считал себя уродом и не робел с женщинами, но тут он оторопел на миг, мысленно сопоставив увиденное, с тем, что мог разглядеть в маленьком бронзовом зеркале, когда брился. Да что там, рядом с этим мальчиком слегка поблекла и Умэко. Даже кошмарная варварская стрижка не могла испортить впечатления. Если парнишка обкорнался и оделся в вылинявшее старье за этим, то цели своей он не достиг: уродливая рама только подчеркивала красоту картины. Мальчика хотелось нарядить в старинные одежды и посадить на хинакадзари[28], чтоб императора изображал.
От этой мысли Хидзикате стало смешно и он улыбнулся во весь рот — напоказ, не стесняясь. Юноша ответил на эту улыбку выразительным жестом — положил левую руку на меч и коснулся гарды большим пальцем.
Хидзиката усмехнулся еще раз и протянул к юнцу руку.
— Могу я взглянуть на ваши документы?
— Может ли сей ничтожный осведомиться, какими полномочиями наделен его уважаемый собеседник?
Кантоский выговор, вычурная вежливая речь — Мито[29], подумал Хидзиката, в свою очередь кладя левую руку на меч, чтобы большим пальцем быстро вытолкнуть гарду, если начнется заваруха.
— Хидзиката Тосидзо, заместитель командующего в отряде Синсэнгуми на службе коменданта Столицы, — ровным голосом отозвался фукутё. — Наделен полномочиями преследовать мятежников по всей округе и за ее пределами.
Мальчик отвесил долгий, но не очень глубокий поклон, не убирая при том руки от меча, достал из-за пазухи свиток. От него просто-таки несло конфуцианским воспитанием в духе Кодокана[30]. От всей его манеры держаться, от бедной, но чистой, до серого застиранной одежды, от того, как непринужденно он чувствовал себя с мечом и как легко, судя по всему, готов был пустить его в ход.
— Извольте.
Хидзиката встряхнул бумагу, разворачивая.
— «Ёрумия Такэси, восемнадцать лет», — прочел он. — «Ученик Морской школы в Кобэ. Направляется в Столицу по поручению основателя школы, Морского министра Кацу Кайсю. Приметы: рост пять сяку[31], лицо чистое, вытянутое книзу яйцеобразно, кожа светлая, губы полные, уши маленькие, оттопыренные, глаза большие, цвета красного чая. Особых примет нет».
Зачитав это вслух, Хидзиката измерил юношу взглядом. Морская школа — сущий рассадник мятежных настроений, да и чего ждать от школы, где главенствует Сакамото Рёма, известный мятежник из Тоса[32]?
Правду говоря, Хидзиката не имел ничего против Рёмы лично. Рёма был из тех немногих в среде рыцарей возрождения, кто не тратил время ни на глупую болтовню, ни на бессмысленную резню, а сосредоточился на нужном для всей страны деле: создании флота. Таким образом, для очищения страны от варваров этот человек делал больше, чем любой из недоумков, резавших иноземцев почем зря. Кроме того, Хидзикате нравилось, что Сакамото не придает значения сословным различиям. Самодовольные надутые самураи, а тем паче знать, Хидзикату бесили.
Однако, при всех симпатиях к Рёме, Хидзиката не позволял себе забывать, что этот человек — выученик Дзуйдзана[33] и поддерживает связи с мятежниками из Тёсю. А Кацура так и вовсе их полномочный представитель. В прошлом году людям княжества Тёсю приказали убраться из Столицы как зачинщикам беспорядков. Кацуре и еще нескольким относительно благонадежным разрешили остаться в столичной резиденции Тёсю на законных основаниях, но эти основания в последнее время стали шаткими, как хижина бедного рыбака. Если Кацуру увидят в компании кого-то из беззаконных ронинов, хотя бы того же Ёсиды — обвинение в сговоре с мятежниками последует незамедлительно.
Но Кацуру до сих пор никто не мог схватить за руку: слишком умен. Рёма тоже далеко не дурак. И один зачем-то послал паренька с поручением к другому. Явно что-то назревало, вот знать бы, что…
— Какое поручение морского министра ученик морской школы может исполнять в Столице, где и река-то по-настоящему течь не желает? — спросил Хидзиката, придирчиво разглядывая документ. Как он ни всматривался, ничего подозрительного найти не мог: подорожную составили по всем правилам, через заставы юноша прошел законно. Конечно, можно прицепиться к возрасту — но как доказать, что парню нет еще восемнадцати?
27
Кацура Когоро, он же Кидо Коин, он же Кидо Такаёси — (1833–1877) — государственный деятель периода Бакумацу и Мэйдзи. Вместе с Окубо Тосимити и Сайго Такамори фактически создал новую Японию. В бытность свою мятежником прославился как «исчезающий Кацура» — за потрясающую способность просачиваться сквозь любые заслоны и избегать любых засад.
28
Хинакадзари — многоярусная полка, на которой рассаживают кукол во время праздника Хина-мацури. На самом верхнем ярусе сидят куклы, изображающие императора и императрицу, как правило — красивые и дорогие.
29
Мито — княжество на востоке Японии, родовой домен младшей ветви дома Токугава. Несмотря на принадлежность к Трем Великим Родам (госанкэ), из которых могли избираться сёгуны, князья Мито отличались радикально антисёгунскими настроениями.
30
Кодокан — «Зал широкого пути», академия, основанная в 1841 году Токугавой Нариаки для юных самураев клана Мито. Наряду с традиционными конфуцианскими дисциплинами — каллиграфией, музыкой, историей, изучением канонов и литературы, боевыми искусствами — там преподавали астрономию, медицину и математику.
31
Сяку — мера длины, примерно 30 см.
32
Сакамото Рёма (1835–1867) — ронин из провинции Тоса, один из лидеров мятежа против сёгунского режима. Много сделал для развития японского военно-морского флота. Был убит в 1867 году, как раз тогда, когда ему удалось заставить все стороны конфликта сесть за стол переговоров. В его смерти обвиняли сначала Сайто Хадзимэ.
Тоса — княжество на о. Сикоку, известное антисёгунскими настроениями.
33
Дзуйдзан, он же Такэси Ханпэйта (1829–1865) — радикальный роялист из княжества Тоса.