Страница 75 из 93
Компания выгрузилась из машины.
— Ой, как кушать хочется. — Костя шумно потянул воздух носом. В сарае пахло супом — из пакетика, правда, но настоящим супом, варившимся в котелке на термобрикетах портативной печки.
— Ну как? — спросил Антон, доставая из припаркованного рядом с «порше» «фальцера» набор одноразовых тарелок и ложек.
— Входит командор, все встают и проваливаются, — доложил Игорь. — То есть не совсем проваливаются — у здешних бандитов неприлично крепкие нервы, — но в целом удовлетворительно. Твой будущий гуру жив, относительно здоров, и завтра мы его будем вынимать. Если он нас первым не изымет.
Игорь зачерпнул из котелка, подул на ложку и продолжал:
— Главное — пан Заремба сейчас теряется в догадках. Что бы ему ни наврал Хеллбой, он понимает, что Хеллбой ему наврал. Поэтому наверняка его быки бегают по всему Щецину и расспрашивают о цыганах. И ночь у него будет суетливая.
— Завтра там будут уже не четыре быка с пистолетами, — сказал Эней, уделив супу свою долю внимания, — а восемь с дробовиками. Самое меньшее.
— А им стрельба бизнес не попортит? — осторожно поинтересовался Костя.
— Попортит, — кивнул Игорь. — Еще как попортит. Практически убьет на месте. Их терпят, пока от них шума нет, и они не наркоторговцы, дело у них стационарное. Поэтому стрелять они будут в самом крайнем случае. Но, увы, скорее всего, мы и будем тем крайним случаем.
— При ставках один к одному, — зажмурился Антон, — мы их обуем на двадцать семь тысяч. Я подсчитал.
— Не кажи гоп, пока не перескочишь. — Андрей в последний раз скребнул ложкой по дну котелка. — Всем спать. Завтра тяжелый день.
Пан Заремба действительно был обеспокоен.
Организованная преступность — зеркало организованной государственности. Поганое, мутное и кривое — но зеркало. Как государственный чиновник отвечает перед вышестоящим за свой участок работы — так и Юлиуш Заремба был в ответе за свой участок. А его участком были бои с тотализатором, мероприятие весьма популярное в портовом Щецине. И опасное, потому что зрители — это не клиенты наркоторговцев, закона не боятся, молчать их не заставишь, и получается, что ты весь на виду и живешь, пока пользы от тебя больше, чем неудобства.
В качестве ответственного за эти бои пан Заремба должен был делать три вещи: контролировать деятельность всех устроителей боев и букмекеров, собирать с них дань, передавать определенную часть в общую кассу, пресекать появление конкурентов и попытки обвалить этот рынок.
Явление варка в шляпе напрямую ни на одной из этих сфер не сказывалось. Но любая новая сила на поле могла вызвать неудовольствие начальства, а значит, ахнуть по самому Зарембе: как допустил? С другой стороны, неспровоцированный конфликт тоже мог вызвать неудовольствие начальства, следовательно… А с третьей, пойди Заремба на уступку — вполне разумную, кстати, уступку, — он покажет себя слабаком перед своими.
Поэтому господин Заремба действительно припряг всех быков и все свои контакты и со страшной силой тряс Беньковского, который неделю назад выставил на арену ходячую мину по имени Марек Калиновский и по кличке Хеллбой.
Сухой остаток был по-прежнему сухим — никаких следов. Никаких зацепок. Хеллбой успел трижды рассказать историю своего знакомства с залетной дракулой, и все три версии не совпадали друг с другом ни в одной детали. Сам варк, вместе с цыганами и машиной, исчез, как сквозь землю провалился. И где искать чертова хорвата — было неизвестно.
Обычный человек завис бы между этими факторами, что осел философа Буридана. Но ослы в организованной преступности не выживают. И пан Заремба начал действовать.
Если бы Эней хоть сколько-нибудь боялся щекотки, этой двухчасовой пытки он просто не выдержал бы. Рука у Цумэ была быстрой и верной, Десперадо он расписал в общей сложности минут за сорок пять и в такое же время уложился, разрисовывая Энею грудь, а вот когда перешел на спину, отчего-то решил предаться вольному искусству.
Сама идея была прекрасной: когда их будут искать по особым приметам, то вспомнят о татуировках, а не о шрамах. Производитель цветных маркеров для боди-арта гарантировал, что рисунок продержится неделю при активном образе жизни, то есть с учетом того, что жертва искусства будет щедро потеть. И все бы ничего, если бы Игорь вдруг не решил…
— Слушай, ты можешь как-нибудь так, чтобы не петь? — спросил Эней.
— Могу. Но тогда и не красить. И будешь ты, как некий мистер Бэнкс, односторонним человеком.
— Что ты хоть там рисуешь? — вздохнул Эней.
Мэй, не утерпев, подошла к ним, посмотрела и сказала:
— Я сейчас кого-то убью. Энеуш, он нарисовал меня!
— Всякое портретное сходство с реально существующими людьми прошу считать случайным, — промурлыкал Игорь.
Со своей лежанки поднялся заинтересованный Десперадо.
— Не подходи! — закричала ему Мэй. — Энеуш, он рисует меня… без всего!
— Как это без всего? — парировал Игорь. — А браслеты? А копье? А лев — это, по-твоему, ничто? Любой философ скажет тебе, что даже небольшая часть льва — это определенно «что-то». Даже если она не прикрывает стратегических мест… ох… Слушай, во-первых, ты отшибешь себе кулак. А во-вторых, у меня же рука дрогнет. Хочешь усы?
— Мэй, оставь его, — сказал Эней. — Перерисовывать некогда, пусть остается как есть. Все равно завтра смоем.
Десперадо хмыкнул и вернулся на лежанку. Достал из футляра гитару, подстроил и принялся что-то наигрывать. Мэй, фыркнув, тоже отошла. Эней закрыл глаза и задумался о предстоящей операции. По всему получалось, что либо после третьего матча кто-то свежий — и сильный — выйдет на победителя, либо начнется стрельба.
Самый неприятный вариант в таких случаях — это когда на арену выходит варк. Всегда почему-то хватает идиотов, готовых ради маленькой славы рисковать положением в упырином социуме. Существовала рутинная процедура проверки — противников заставляли подержаться за серебро, — но были способы ее обойти. В этой ситуации, конечно, ничего не останется, кроме стрельбы. А не хотелось бы…
— Готово, — сказал Цумэ.
Эней сел, пытаясь заглянуть себе за плечо. Мысль о том, что у него на спине «нататуирована» обнаженная Мэй, вдруг почему-то заставила его опустить голову, чтобы скрыть ползущую налицо краску. 3-зараза, теперь он ни о чем другом думать не сможет. Только о том, «как это выглядит». И зеркала большого нет. Игорь сказал: браслеты, копье и лев — он что, изобразил Мэй как дикарку? Спросить было неловко. Эней попробовал представить себе эту картину — результат получился вполне предсказуемый.
— Па-азвольте. — Цумэ спихнул его с лежанки и растянулся сам. — Мэй, через полчаса можешь начать меня избивать. Но не раньше, — и закрыл глаза.
— Через полчаса его будет пушками не разбудить, — сказал Антон. — Воды принести, что ли…
— Я тебе покажу воду! — страшным шепотом ответил Цумэ.
— Ты сказал, что спишь, вот и спи. Андрей, а вот что мы с Лучаном делать будем? Ну, нарисовали мы ему татуировку, но грамотный человек шрамы все равно заметит. Даже на месте. А уж если потом кто с записью поработает…
— Кто сказал, что мы оставим им запись?
— А предупредить? Мне ж тогда план здания поднимать, проводку… А свидетелей ты тоже не собираешься оставлять?
Эней шумно вздохнул.
— Да, свидетелей я не собираюсь оставлять. Перестреляем всех на фиг. Антон, у тебя есть какая-нибудь идея на этот счет? Ты можешь выйти на ринг вместо Десперадо? Нет? Тогда успокойся.
111
Пять дней, пять ночей текла с темного неба вода.
Пять дней, пять ночей текла с темного неба вода,
И сегодня в низинах беда (англ.).