Страница 70 из 93
Глава 5
ЧЕРНАЯ ЖЕМЧУЖИНА
Когда море порозовело, Игорь (боевик группы, оперативный псевдоним Цумэ) вывел машину на какую-то жуткую грунтовку, указанную Энеем, и все проснулись, потому что спать и даже дремать не было никакой возможности. Антон (аналитик группы, оперативный псевдоним Енот) продрал глаза и, увидев обступившие дорогу сосны, сказал:
— Ух ты!
— А земляники тут! — поддержал Эней.
Никакого забора, никакой ограды — только бетонные столбики через каждые пять метров — и поперек дороги ворота. Цумэ остановил машину. Эней выскочил прямо через бортик (дверь с его стороны открывалась плохо) и, обойдя ворота, открыл засов. Сдвигаемая в сторону створка завизжала на всю ивановскую. Антон прыснул при виде этого театра абсурда.
— Это, — наставительно сказал Костя (капеллан, связник и медик группы, оперативный псевдоним Кен), — ты еще в Дании не был. Тут хоть столбики есть, а там вообще только ворота. Причем бывает так, что дорога сплошь травой заросла. Так и торчат посреди ничего. А когда перед ними еще стадо стоит — ждет, пока хозяин ворота откроет… так и кажется, что на той стороне — Марс.
Эней сделал знак — заезжай! — и Цумэ повел «фальцер»[103] дальше. Фальцером джипик «сирена» окрестили сразу же после покупки — уж больно характерный звук он издавал при включении двигателя.
То ли этот характерный звук, то ли скрежет ворот разбудил обитателей ближайшего к воротам домика. В окошке загорелся свет, за занавеской задвигались тени.
— Тачку — под навес. — Эней показал рукой.
Цумэ увидел в указанном направлении маленькую пристань, где стояли четыре лодки и две прогулочные яхты, и гараж-навес прямо над ней, как бы этажом выше, так что мачты находились вровень с крышами автомобилей.
Игорь вышел из машины, выволок свой рюкзак и рюкзак Антона, поражаясь, как это Эней не сомневается, что его тут после трехлетнего отсутствия встретят пирогами.
Дверь домика, где горел свет, открылась — обитатель вышел на порог. Точнее, обитательница. Цумэ застыл как вкопанный. Эней тоже выглядел несколько озадаченным.
— Ой, — сказал Антон.
Игорь внутренне с ним согласился: действительно «ой».
Явление было облечено в джинсы и, кажется, верхнюю часть купальника. И то и другое скорее подчеркивало, нежели скрывало точеные формы. Кожа — Цумэ не мог точно охарактеризовать этот цвет: крепкий свежезаваренный чай с молоком? полированное дерево? — матово светилась, как «мокрый шелк». Огромные, влажные карие глаза сияли с темного лица. Волосы, завитые в бесчисленные косички, переплетались какой-то хитрой короной, а дальше ниспадали на чуть приподнятые плечи и маленькую, почти мальчишескую грудь. У кос был хороший запас длины, потому что шея прекрасной квартеронки высилась… мм… как там у пана Соломона — как башня Давидова? Умри, Денис, лучше не напишешь.
— Антоха, ты будешь носить за мной челюсть, — сказал Цумэ.
— Не будет. Твоя челюсть зацепится за твой же болт, — успокоил его Костя.
— Зато твоя сейчас в самый раз Самсону.
— А твоя будет два дня срастаться…
Эту тихую перепалку прервала сама квартеронка, спросившая, округлив брови:
— Энеуш?
Эней кивнул. Молча.
— А Михал з тобоу? Чи бендзе пузней?
Эней так же молча покачал головой на оба вопроса.
— Естешь сама? — спросил он в свою очередь. — Пеликан где?
— Пеликан згинел, — ответила девушка. — Зостало се нас двое.
Антон мысленно присвистнул.
— Як то згинел? — спросил изумленный Эней.
Квартеронка пожала плечами.
— Як вшистци люде. Он стжелял, в него стжеляли. Згинел. В Монахиум. Газет не читалеш?
— Доперо пшиехалем. Где Стах?
— Там. — Девушка показала на длинный сарай, одним торцом открывающийся к морю. — Одпочива.[104] — Она пояснила жестом, после чего именно.
Эней усмехнулся. Видимо, пьянство Стаха его не удивляло.
— Чещч, хлопаки, — обратилась девушка к компании. — Ким естещче?
Антон недоуменно помотал головой. Скорее всего, его просили представиться, а может, и нет, но промахнуться очень не хотелось. Он открыл рот, однако его уже опередили.
— Естем Игорем, то Антон, а то — Костя. Препрашам ясноосвенцоной пани, але розмавям польскей бардзо зле.[105]
Видимо, с Игоревым польским дело обстояло еще «злее», чем он думал: красавица прыснула, протянула было руку — и, едва коснувшись пальцев Игоря, вдруг резко отдернула, а потом в руке (откуда, в этих джинсах же, кроме нее самой, явно ничего не уместилось бы?) оказался пистолет.
— Энеуш?!
— Спокойне, — сказал Эней, бросил свой рюкзак и заслонил Игоря, подняв руки вперед. — Вшистко в пожондку. Вшистци свое, жадных вомпирув. Оповям, кеды зложимы свое чухи. Лепей покаж мейсце же б мы мугли змагазиновачь.[106]
«Мейсце» нашлось в соседнем домике — скорее даже в хижинке. Темнокожая красавица стукнула в двери и, когда там зашевелились, сказала в щель:
— Лучан! Мамы гощчи. Отверай джви, спотыкай зе своем гитаром.[107]
— О, — сказал Цумэ. — Так меня еще нигде не встречали. У вас там что, цыганский хор?
— Почти, — сказал Эней. — Ты лучше у меня за спиной держись, потому что хор у нас нервный.
За дверью завозились, через минуту отодвинулась щеколда. Польская Аврора толчком открыла дверь — и отступила в сторону. Взору Игоря предстал невысокий чернявый парень, более приземистый и мускулистый, чем Эней, и примерно тех же лет. Парень направлял на них… Игорь достаточно хорошо разбирался в огнестрельном оружии, чтобы сказать «штурмовую винтовку „Штайр“», и недостаточно хорошо, чтобы сказать, какой именно модели. Напарник Авроры и в самом деле походил на цыгана: глаза черные, густые сросшиеся брови — черные, волосы — как вороненая проволока, и смуглая кожа покрыта шрамами, куда более впечатляющими, чем у Энея. Судя по тому, что не прикрывала майка, «цыганский хор» когда-то вылетел через закрытое окно, и окно с ним за это рассчиталось.
— Чещч, Лучан, — Эней шагнул вперед, чуть подняв руки. — Добжа гитара. Вышьменита.[108]
Парень беззвучно засмеялся, опустил ствол, кивком пригласил Энея сесть на кровать, а сам сел на незастеленную койку напротив. Эней, в свою очередь, показал жестом, что приглашение распространяется на всех. Игорь подумал секунду — и опустился на край кровати, Антону Эней глазами указал место рядом с Лучаном, а Костя примостился на табурете.
103
Пердун (идиш).
104
— А Михаил с тобой? Или будет позднее?
— Ты одна?.. Пеликан где?
— Пеликан погиб… Остались мы двое.
— Как погиб?..
— Как все люди. Он стрелял, в него стреляли. Погиб. В Мюнхене. Газет не читаешь?
— Только что приехали. Где Стах?
— Там… Отдыхает (пол.).
105
— Привет, ребята. Кто такие?
— Я Игорь, это Антон, это Костя. Прошу прощения у ясноблистательной госпожи, но говорю по-польски очень плохо (искаж. пол.).
106
Спокойно… Все в порядке. Все свои, никаких вампиров. Расскажу, когда сложим свое барахло. Лучше покажи место, где можно было бы все сложить (пол.).
107
Лучан! У нас гости. Открывай двери, встречай со своей гитарой (пол.).
108
Привет, Лучан. Хорошая гитара. Замечательная (пол.).