Страница 23 из 34
«Наша страна»,
Буэнос-Айрес, 10 июля 1954 г.,
№ 234, с. 4–5.
Возможность возникновения на Востоке мощной Двуединой Монархии беспокоит уже Европу. Вена направляет специальное посольство ловкого словенца Алегретти якобы с целью примирить враждующих, но на самом деле для противодействия возникающему союзу. В том же направлении действует Бранденбург и заинтересованная в польских делах Саксония.
Главным препятствием к заключению союзного договора служит то, что Царь Алексей Михайлович ни в какой мере не забывает об освободительных целях войны и требует безусловного включения всех южно-русских областей в состав Русского государства, паны же стремятся сохранить их за Польшей.
Как же реагирует на новые перспективы Хмельницкий и окрепшее за время войны южнорусское шляхетство?
Переход на служилое положение Московского дворянства и смена феодально крепостнических прав владения крестьянами совместной с ними поместной службой государству (Московский порядок) ни в какой мере не привлекает шляхетство. Наоборот, оно всячески противится этому. На фронте доходит до открытых столкновений между отрядами полковников Дорошенко, Константинова, Нечая и др. с войсками Московских воевод и крестьянским ополчением. «В Друйском, Резицком и Лужском уездах от казаков запустело», – доносят царские воеводы. Следствие показывает, что за спиной этих разбойников стоит сам атаман Золотаренко, действующий в полном согласии с Хмельницким. Он беспрерывно сносится со шведами, уже воюющими с царской ратью, что известно в Москве. Сам Хмельницкий сносится с Крымом, с господарями Валашским и Молдавским, с венгерским Ракоци, сколачивая коалицию против Москвы. Он интригует и при дворе Яна-Казимира. «Гетман хочет отложиться при первом гневе государевом», – пишет в Москву из Киева Бутурлин, – «но черные люди на такую неправду ему не помогают». Православный русский народ верен Царю.
С целью сорвать переговоры об избрании Алексея Михайловича Хмельницкий посылает в Вильну свою делегацию, как союзника (а не подданного) Царя, но Одоевский не допускает ее на заседание. Соглашение о признании Русского Царя наследником Польско-Литовской короны, наконец, достигнуто. Это приводит в бешенство Хмельницкого.
– Дитки, – орет он, – треба отступите от Царя! Будем под бусурманским государем, не то что под христианским!
Мысль о вовлечении в борьбу против народной Московской монархии могущественной Оттоманской Империи, хотя бы ценой отдачи ей в рабство всего южнорусского народа, не оставляет его… Были бы лишь сохранены феодально-крепостнические привилегии, на что султан не поскупится.
Надежды на Швецию гаснут: ее война с Московским царством в Польше не принесла решительной победы ни одной из сторон, но передышка, данная Царем Республике и оттяжка им на себя части шведских сил укрепила Яна-Казимира и шведы изгнаны из Польши.
В связи с этим новым изменением общей политической обстановки в Восточной Европе, Освободительная война Московского царства также меняет свой характер. Швеция выходит из игры, окончив войну против Москвы вничью. Польская республика слишком слаба для широких военных действий и, следовательно, проект создания Двуединой Русско-Польской Монархии, при всей осторожности Московской дипломатии, все же рисуется ей реальным. На Литовско-Белорусском фронте заключено длительное, хотя и неустойчивое перемирие, изредка нарушаемое отдельными локальными столкновениями. Но на юге, на правобережной Украине образуется новый фронт – разгорается социальная борьба, то и дело переходящая в открытые военные действия.
Основные области Литовской Руси фактически в руках Руси Московской. Москва может теперь ожидать более благоприятной политической обстановки, не вовлекаясь в большую войну. Отдельные военные столкновения с магнатами случаются, но они носят местный эпизодический характер и сравнительно легко улаживаются. Польское магнатство уже перестает быть реальной военно-политической силой на южной Руси. Но взамен него там выкристаллизовывается новое теперь уже русское панство, с теми же политическими понятиями и традициями. Между ним, с одной стороны, и крестьянством, поддерживаемым Москвой, – с другой, возгорается борьба, которая будет разрывать груды южной Руси еще целые 50 лет, вплоть до Полтавской битвы.
Новая социальная группа южнорусской шляхты захватывает земли бежавших польских магнатов, и претендует на владение их бывшими крепостными и на наследование политической власти магнатства. Эта группа полностью проникнута польской феодально-республиканской идеологией и, следовательно, враждебна Московской народной монархии и ее государственному порядку. Ее вражда проявляется в самых разнообразных формах, от льстивых выпрашиваний себе наследственных должностей и имений (старост, мечников, наследственных судей, чего нет в Московском царстве) до открытых бунтов и переходов на сторону Польши. Опора этих новых магнатов – 60 тысяч привилегированной полушляхты – реестровых.
Верными и неизменными союзниками Царя всея Руси в Приднепровье остаются крестьянство и городское мещанство. Этот слой называется теперь «поспольством» или «чернью» в отличие от «значных» – новой шляхты. «Значные» при поддержке и покровительстве ближайшего окружения гетмана (новых магнатов) захватывают местные должности и «грунты», т. е. общины освобожденных крестьян. Они провозглашают себя их «державцами», т. е. крепостными владетелями, требуя полного «послушенства» от «поспольных» – пахотных мужиков. Образуются даже новые магнатские гнезда под именем «державских слобод». Политика Москвы в Приднепровье становится необычайно сложной в обстановке развития этого процесса. Дух русской государственности и моральные основы Царства не могут допустить возникновения новых магнатов за счет порабощения крестьян, но для пресечения этого сил не хватает: царский гарнизон стоит только в Киеве; там же находится и резидент царя при гетмане, но все остальное Приднепровье полностью управляется старшиной, т. е. выдвинутым войной русским шляхетством.
В такой политической обстановке умирает Богдан Хмельницкий, и гетманская булава переходит к его сыну Юрию, далеко не унаследовавшему способностей отца, слабому и недалекому юноше. Пользуясь его слабостью, новое магнатство тотчас же выдвигает своего ставленника на пост гетмана – ловкого, энергичного, но абсолютно беспринципного
Выговского, поляка и шляхтича по духу, но вместе с тем платного агента Москвы. Юрий Хмельницкий отказывается от власти, и Царь утверждает гетманом Выговского, но против него тотчас же восстает «поспольство» – начинаются крестьянские восстания.
«Наша страна»,
Буэнос-Айрес, 17 июля 1954 г.,
№ 235, с. 3.
Начинается новая гражданская война. Положение осложняется смертью Киевского митрополита Сильвестра Коссова и выбором его заместителя. Бутурлин требует назначения иерарха русской Церкви, но старшина отстаивает юрисдикцию Константинопольского патриарха. Попытки Бутурлина замирить край введением русской администрации в главных центрах встречает жесточайший отпор новой шляхты, чем пользуется Польша, действуя через своего агента при Выговском – южнорусского «прогрессиста» того времени Юрия Немирича, врага Москвы, нахватавшегося при поездке в Голландию западных идей. Гетман и шляхта разбивают крестьянское ополчение. Его предводитель Пушкарь погибает в бою, а все ратники полностью эмигрируют в пределы Московского царства – яркий показатель политических настроений южнорусского крестьянства того времени.
Положение становится настолько серьезным, что Московское правительство находит нужным отозвать из Киева сторонника дипломатических действий и заменить его решительным, суровым воеводой В. Б. Шереметевым, на которого тотчас же по прибытии в Киев нападают отряды Выговского.
Типичный для республиканских магнатов маневр. Выговский ведет войну с Московским воеводой Шереметевым, но одновременно шлет верноподданнические послания Царю, что не мешает ему в то же время договариваться с польским сенатом о воссоединении освобожденных областей с Речью Посполитой.