Сделано в…

Валерий Петрович Брусков

Сделано в…

Наука есть лучший способ удовлетворения любопытства отдельных лиц за счёт государства.

Расторгуев глубокомысленно молчал, внимательно разглядывая предложенные ему снимки. Слишком внимательно рассматривал, словно искал в них какой-то подвох, ретушь или подчистку. И слишком долго… Для Кедрина, жившего в последние дни как на иголках, медлительность «Главного Теоретика» института была сущей пыткой.

— Я надеюсь, ты не считаешь меня злостным мистификатором?.. — спросил Кедрин. — Или отпетым фальшивомонетчиком?.. Или как там всё это ещё называется?..

— Фото-монтажником… — подсказал суетливому другу задумчивый Расторгуев.

— Во-во! — поддакнул Кедрин. — Примерно так меня теперь и будут кликать все! Так что, если хочешь последовать примеру трудящихся масс, вставай в общую очередь. Принимаю любые насмешки в свой адрес по четвергам с трёх до пяти.

— Я до четверга не выдержу, — усмехнулся Расторгуев, — так что терпи сейчас…

Кедрин развёл руками.

— Ладно уж, давай, — сдался он. — Наваливайся… Стерплю как-нибудь. По дружбе…

Расторгуев сложил снимки в толстую стопку.

— Да, это надо было видеть самому! Если бы мне об этом просто рассказали, я бы не поверил! Счёл бы всё розыгрышем.

— А я и сам до сих пор не могу во всё это поверить! — сказал Кедрин. — Хотя не кто иной, как я заряжал лабораторную фотокамеру, и он же следил за её работой.

— Фантастика! — признал неоспоримый факт Расторгуев. — Совершенно невероятная вещь! Но она, безусловно, реальна, а потому должна всему иметь вполне разумное объяснение. У тебя, надеюсь, уже есть какая-нибудь рабочая гипотеза?

— Да гипотез этих у меня — хоть отбавляй! — фыркнул Кедрин. — И все они рабочие! Случайность и чью-то глупую шутку я сразу отмёл, поскольку съёмки велись непрерывно. Ну и кто может ТАК подшутить? Разве что сам Господь Бог?..

— А если вдруг?.. — Расторгуев смотрел на него почти насмешливо. — И что тогда?..

Кедрин удивлённо поглядел «Главному Теоретику» прямо в его зелёные глаза.

— Ты это серьёзно?..

— Вполне. А если всё-таки?..

Кедрин отмахнулся от него рукой.

— Да ну тебя! Это же ещё больший бред, чем всё остальное! И я слишком хронический материалист, чтобы так легко поверить в Бога. Мне нужно сначала очень серьёзно разочароваться в науке. Но даже если и так, неужто у них там, на небеси, творятся такие же безобразия? Нет, ты подавай мне что-нибудь пореальнее.

— Тогда «лучи — встречники»? — сделал очередное предположение Расторгуев.

— Во! Во!! Во!!! — сказал Костин, не скрывая удовольствия. Уже гораздо теплее… С этого и надо было начинать! А то приплёл какую-то чушь! Я тоже поначалу подумал о «живущих назад», но как-то всё это не вяжется с Будущим. Тут явно что-то иное… Скорее, это лучи из какого-нибудь параллельного или даже перпендикулярного нам мира. Есть некоторое сходство, но присутствуют и существенные различия!

Расторгуев закрыл глаза, сильно сжал двумя пальцами переносицу, и интенсивно подумал.

— Наверное, ты прав… — сказал он наконец. — Это скорее похоже на ИХ настоящее, чем на НАШЕ Будущее. Они, возможно, шли в своём развитии несколько иным путём.

Он снова перебрал снимки, раскладывая из них на столе непонятный пасьянс.

— А по энергетике получается?

— Энергии даже с избытком! — обрадовано сказал Кедрин. — Могли пройти и не один слой!

— Издалека… — сказал Расторгуев задумчиво.

— Может быть. А может, и соседи. Тут расстояние, скорее всего, не играет никакой роли!

— И ты всё это поведал общественности?.. — спросил Расторгуев несколько испуганно.

— Если бы я это сделал, ты бы уже носил мне передачи в психушку! — фыркнул Кедрин. — Нет, мы пока темним. Мои ребята помалкивают в унисон, а я играю роль рыжего клоуна. До сегодняшнего дня мне это удавалось, а завтра… Я не тороплюсь поднимать шум, надо сначала довести начатое дело до конца. Для того я и вытащил тебя из отпуска. Ты мне нужен! Позарез! Практик я со стажем, а вот с теорией у меня, сам знаешь, всегда было весьма туговато. Плохо интерполировать могут даже младенцы, а вот хорошо экстраполировать… Ну, так как, берёшься? Лавровый венок, разумеется, потом поделим пополам. Твоя дражайшая будет в восторге — сейчас конец лета, пора интенсивного консервирования овощей.

— А как будем делить кандалы?.. — криво усмехнулся пессимистичный Расторгуев.

— Я надеюсь, что до этого не дойдёт! — Кедрин трижды сплюнул и, за неимением натурального дерева, трижды постучал по прессованным опилкам рабочего стола.

— Я тоже очень хотел бы на это надеяться, — признался Расторгуев. — Сидеть за решёткой в крупную клетку как-то утешительнее за свои, а не за чужие ошибки…

— А что такое ошибка?!. — вдруг взвился на дыбы Кедрин. — Это всего лишь один неверный шаг на пути к Истине! Ладно, я споткнулся и свернул себе шею, но для кого-то другого место моего смертельного падения станет отправной точкой!

— И что ты задумал?.. — осторожно спросил Расторгуев. — Надеюсь, для меня это не тайна?

— Да, собственно, ничего особо экстравагантного! Привычная для нас банальность! Рядовой ступенчатый зондаж. Каждую последующую градацию будем определять только после получения предварительных результатов предыдущих экспериментов. Частица довольно массивная, расколем её на более мелкие, а потом…

Кедрин выразительно показал руками, как это всё в мировой науке обычно делается.

— А энергии нам хватит? — поинтересовался Расторгуев. — Сколько сейчас в накопителях?

— Вот тут я пас… — развёл руками Кедрин. — Энергии у нас пока, вроде, полно, а относительно потребной… Считай!

Расторгуев подошёл к своему истасканному в непрерывных делах «Макроцефалу» и сел за его пульт. Кедрин поработал неплохо: он уже ввёл в его могучую «думалку» не только основные данные, но даже и вспомогательную информацию — подсказку.

— Ко мне вопросы будут? — лениво поинтересовался Кедрин. — И какие именно?

— Пока нет, — сказал Расторгуев, усаживаясь поудобнее, и привычно забегав по родной клавиатуре уже чуть отвыкшими от этих проблем пальцами. — Но только пока.

— Тогда я отсюда пошёл… — облегчённо вздохнул Кедрин. — Не буду мешать, у тебя же на моё присутствие в творческом процессе сильная мозговая аллергия…

— Да, катись… — сказал Расторгуев уже рассеянно. — Подальше и, желательно, на дольше…

— На скоко?.. — деловито поинтересовался Кедрин. Он не любил приблизительностей.

Расторгуев поморщил лоб.

— Да часа на четыре… Как минимум… Быстрее мы с ним, наверное, не управимся.

— Усёк… — сообщил Кедрин и помахал коллеге на прощание ручкой. — Испаряюсь!

Он ушёл, тихо прикрыв за собой дверь лаборатории. Это было в его манере: шумно появляться и незаметно исчезать.

Минут десять Расторгуев работал с вычислителем, время от времени поглядывая на телефон, потом всё-таки подошёл к нему и набрал свой домашний номер. … — Оля… — сказал он виновато. — Я звоню из института… Тут, понимаешь, такое дело…

— Ох, Лёнька… — вздохнула телефонная трубка голосом жены. — Надо было нам на твой отпуск уехать отсюда… Осталось-то всего две недели… Неужели, это так невмоготу?..

— Вопрос чести, — сказал Расторгуев не очень уверенно. Он жалел жену за то, что любит её чуть меньше, чем свою работу. Редкая женщина терпит такую соперницу, а эта сносила.

— Чьей чести?.. — печально спросила трубка. — Твоей или бессовестной Жоркиной?..

— Науки… — сказал он ещё неуверенней.

— Ох, — не поверила трубка, — что-то она своей нахальной физиономией очень сильно смахивает на нашего Жорку… Ну, ладно, наука — это суть неодушевлённая, а с Жоркой я при встрече поговорю по душам… Он у вас там слишком хорошо устроился! Ты ему прокладываешь дорогу, а он по ней прёт с дымом и грохотом!